— Но если только это, то дело поправимо.
И Саня внезапно рассказал свою тайну Денису. Денис подумал, помолчал и сказал:
— Можешь поговорить с полковником один на один.
— Думаешь надо?
— Думаю да? Здесь явно серьезная тайна, но не связанная с похищением людей.
Вечером на крылечке у Сидора Никитивича сидели, курили и думали, вернувшиеся из гостей постояльцы.
— Как мнение о Сане, Никудышнем, как его до сих пор некоторые величают? Парень стеснительный, а его в недоумки записали в детдоме.
— Самое лучшее. Прекрасный человек.
— Только судьба у него тяжелая.
— Где его родители?
— Отца не было. Мать прижила его с одним приезжим на уборку урожая механизатором, а потом пить начала и парень попал в детдом. От пьянки и померла. Вернулся парень из детдома, матери нет, избушка развалилась. Так и попал в дом к Степаниде. Сама она умерла, а ему наследство оставила. Внука малолетнего и сына инвалида. Сами видели, как он к ним относится.
— Видно человеческого тепла мало в жизни видел вот и отдает себя всего другим.
— Уникальный человек. Надо ему помочь. Денису протезы заказать и коляску настоящую сделать.
— Думаете, кто-то захочет помочь?
— Но пробовать надо. Вдруг.
На этом они свой диалог и остановили.
— А Аленка спит? — спросил Алексей.
— Давно, уже седьмой сон видит.
— А вот и нет. Я не сплю. Меня мама не пускает к вам на крылечко, а я хочу послушать про Москву.
— Ладно уж иди, — послышался голос Анны, — только пожелать всем спокойной ночи.
Маленькие ножки прошлепали через комнату и в полной красе с распущенными волосами, на крыльце появилась Аленка.
Она поцеловала дедушку, потом Юру, сидящего рядом с ним и уже последнего, Алексея чмокнула розовыми губками в щеку, погладила его и сказала:
— Завтра про Москву расскажешь?
— Обязательно.
— Смотри, не приди поздно, а то меня опять заложат спать.
— Хорошо, — ответил Алексей этому маленькому чуду.
Как она ухитрилась зацепить его сердце жалостью и любовью к ней, для него было тайной. Он постоянно видел ее перед глазами. Ложась спать и вставая утром, пока дела еще не захватили хода его мыслей, а услужливая память подсовывала ему образ маленькой прелестницы, желанной дочери, которой у него не было.
Утром следующего дня они с Юрием проходили мимо дома Елизаветы. Окно, выходящее на улицу было открыто и это показалось странным, обычно оно было снаружи закрыто ставнями. Хозяйки не было слышно. Подошли к забору, постучали, позвали. Никто не отзывается. Решили войти. Крыльцо с тремя ступенями было облито водой, рядом валялось опрокитнутое ведро. Дверь оказалась незапертой. С пистолетами наготове они тихонько вошли в темный коридорчик без окон. Толкнув дверь вовнутрь, Алексей сделал шаг и получил удар по голове. Юра выстрелил наугад, но сзади его скрутили двое и притащили в комнату, где сидела связанная Елизавета с заклеенным ртом. Обоих сунули на пол к дивану поближе. Алексей пришел в себя, но голова была хорошо разбита. Мутило, кружило, словно на волнах в лодке плыл. Окно уже было захлопнуто и ставни стояли на местах. Трое в масках начали разговор.