— Прошу садиться. Мне сказали, что вы имеете что-то сообщить о моем сыне Кристиане. Я слушаю вас.
— К сожалению, я ничего не могу добавить нового к тому, что вам уже известно, — почтительно сказал Никита. — Я просто хотел заверить вас, что сделаю все возможное, чтобы помочь вашему сыну. Несмотря на разницу в возрасте, мы очень сблизились с ним.
— Это, простите, было в армии?
— Да, в русской армии. Пастор Тесин пользовался там большим уважением. Он весьма достойный человек, и я думаю, арест его не более чем недоразумение.
— О, князь, вся наша жизнь полна недоразумений, но некоторые из них кончаются весьма плачевно. Я попытался получить аудиенцию у фельдмаршала Фермора, но мне было отказано.
— Я постараюсь добиться встречи с фельдмаршалом. Я уверен, он поможет.
Господин Тесин искоса глянул на собеседника и изрек философски:
— Если фельдмаршал Фермор до сих пор ничего не сделал для своего духовника, значит он или им недоволен, или есть люди, которые сильнее самого фельдмаршала.
В разговоре возникла неопределенная пауза, и как раз в этот момент в комнату вплыла полная, высокая дама в темно-сером платье под горло и белоснежном чепце. Несколько одутловатое лицо ее было украшено россыпью родимых пятен и пятнышек, они прилепились и к нежным мешочкам под глазами, а одна крупная родинка села прямо на мочку уха. Наверное, в молодости она была красавица и от тех времен сохранила очень прямую спину, уверенный взгляд и навыки в общении, которые в России называли светскими.
— Моя супруга, — представил хозяин вошедшую. — Фрау Тесин, князь знавал Кристиана и был к нему расположен.
— Почему — был? Я и сейчас его очень люблю, — заметил Никита.
— Помогите моему сыну, умоляю вас. Это было так ужасно! Мы ничего не знаем о его судьбе. Где он? Что его ждет? Он такой…
Вошедшая служанка не дала хозяйке кончить фразу, она склонилась к самому уху госпожи и принялась что-то шептать, выразительно показывая на дверь.
— Простите… — С озабоченным лицом фрау Тесин встала и быстро вышла из комнаты.
Служанка бросилась за ней. Господин Тесин удивленно посмотрел вслед ушедшим женщинам и вернулся к разговору.
— А не тот ли вы князь, что вместе с моим сыном участвовал в Цорндорфском сражении?
— Именно я.
— Значит, ваша фамилия Оленев?
— Совершенно правильно.
— Глупая Магда назвала совсем другую фамилию. Ее можно простить. Русские имена так трудны в произношении. Я очень рад видеть вас в добром здравии. Ведь мой сын считал вас погибшим.
— Вот те на, — улыбнулся Никита. — Теперь я понимаю, почему он не искал меня в Кенигсберге.