Вглядываясь в шифровку новыми глазами, Лядащев поражался собственной слепоте. Ведь это же очевидно! Некая «племянница леди Н.» сообщает в Берлин, что по ее поручению Мелитриса дала государыне порошки. Если его догадка верна, то отравление могло быть реальностью, а на Мелитрису просто взвалили чьи-то грехи. Василий Федорович даже взмок от этой догадки.
Если его рассуждения верны, эту племянницу чертову надо разыскать, и немедленно! Сакромозо знает, кто это, не может не знать. Только к разговору с рыцарем надо хорошо подготовиться, чтоб не ушел он опять в кусты. Я вытрясу из вас все, доблестный рыцарь!
Странный для влюбленных разговор звучал ночью под сводами монастырской гостиницы.
— А какие налагают епитимьи?
— Разные, Сашенька. Как и грехи бывают — разные. Ну, скажем, незаконная плотская любовь облагается епитимьей на четыре года.
— Что так долго-то?
— Но ведь ты в этом не грешен? — лукаво улыбнулась Анастасия и продолжила: — Если человек ненамеренно жизни другого лишил, то епитимья налагается на пять лет.
— А если намеренно? Например, на дуэли?
— А разве ты кого-нибудь убил на дуэли? — встревожилась Анастасия.
— Едва ли… Но все может быть! Как она проходит — епитимья?
— Это покаяние… непоказное, а от сердца, до самого дна души своей… чтоб совесть очистилась от скверны. — Анастасия села на кровати и, быстро заплетая в косу растрепавшиеся волосы, тоном уже назидательным, учительским, стала объяснять: — Виновные в греховном деянии — это касается мирян — обязаны посещать богослужение во все воскресные, праздничные и другие дни, полагать земные поклоны с молитвою: «Боже, будь милостив ко мне, грешной…» — Она покосилась на мужа, боясь увидеть в лице его насмешку, но Александр был серьезен, и она продолжила с воодушевлением: — Еще надобно держать в чистоте пост, в среду и пятницу довольствоваться сухоедением. Нужны еще подвиги благочестия. К примеру, надобно милостыню страждущим подавать…
— Эвон как? — удивился Александр. — А если без епитимьи, без всякого подвига благочестия, кинешь пятак в грязную шапку и пошел дальше, посвистывая. Это зачтется?
— Ты этим не шути, Сашенька!
— Да отчего ж не шутить? — И оба рассмеялись.
Если Александр и был религиозным человеком, то очень в меру. Вся его вера умещалась в уважении к церковным обрядам — с детства приучили, и соблюдал он их настолько, насколько было необходимо гвардейскому офицеру и человеку образованному.
Такое неусердие в вере обижало Анастасию. Она требовала от мужа большего и в душе считала его чуть ли не еретиком, однажды даже крикнула в запальчивости: