− Значит, я свободна?
− Можешь идти. Все, о чем я прошу − если вспомнишь что-либо существенное о своей миссии, дай мне знать.
− Конечно.
Мэлоун выходит из кабинета после нас, но направляется в противоположную сторону. Коул и я идем молча, пока не добираемся до лифта.
− Как все прошло? − спрашивает он.
Я фыркаю.
− Они провели какое-то сканирование. Я заснула во время этого. − Он смеется, и я неохотно позволяю себе небольшую улыбку. Хотя она быстро исчезает. − Так куда мы идем сегодня?
− Я думал, первой остановкой должна быть столовая. Обед почти закончился.
− А. Хороший план. − Теперь, когда он упоминает об этом, я чувствую голод. И это не только телесная потребность. Я находилась в сканере несколько часов.
Три и восемь десятых часа.
У меня есть внутренние часы. Удобные. Что еще у меня есть того, о чем я забыла?
− Мы можем начать тур с ближайшей уборной? – спрашиваю Коула.
Он ведет меня туда, и когда я заканчиваю свои дела, то смотрю на свое отражение в зеркале. Мое лицо больше не выглядит чужим, и все же оно поразительно отличается от того, какое я помню. По логике, я знаю, что все изменения − внутренние. Ни мои возможности, ни цвет, ни волосы не изменились.
Изменилось что-то именно внутри. Мое отношение к этому месту? Изменило ли то время, пока я отсутствовала, мое представление о нем?
Что-то вроде того. И в то же время нет.
Боль в шее горит как огонь. Горячая кровь капает вниз, контрастируя с холодной сталью ножа. Я чувствую столько...столько всего. Я, наверное, лопну от интенсивности. Но вижу все только серым.
И я падаю. Вращаюсь.
Они убили меня. Я должна была догадаться, что там будет ловушка.
Я хватаюсь за раковину. Уборная сменяется оттенками коричневого и серого. Шумом и тишиной. Теплом и холодом. Прошлым и настоящим.
Когда я снова смотрю в зеркало, это всего лишь я. Как обычно. Но мое сердце колотится. Я ощупываю рукой разрез на шее, и он щиплет, но повязка твердая и новая. Я наложила свежую сегодня утром. Я не истекаю снова кровью.
Правильно. Всего лишь воспоминание. Просто еще одно, без которого я могла бы прожить. Расправляю плечи и встречаю Коула в коридоре.
− В чем дело? − спрашивает он. − Ты выглядишь потрясенной.
Я отвожу его в сторону, поскольку МГИ (младшие гибриды) маршируют мимо нас. Прекрасно. Я еле держу себя в руках, и их до жути похожие лица угрожают снова разделить меня на части. Всем им восемь лет, они не идентичны, но некоторые из них − достаточно близко.
За пределами лагеря люди ошибочно считают, что клоны будут выглядеть одинаково. За пределами лагеря люди считают, что мы не клонируем человека вообще.