После того как я исчерпала этот ход мысли, я размышляю о технических деталях каждого схожего типа миссии, которые мы изучали. В итоге, единственный вывод, который я могу сделать, это то, что я облажалась.
Дверь в уборную открывается.
− Соф?
С замиранием сердца, я выхожу из кабинки.
– Уверена, что должна называть меня так здесь?
Джордан опирается на край раковины с озабоченной улыбкой.
− Мы обнаружили, что в уборных при наших комнатах нет камер наблюдения.
− Ну, это облегчение. Я бы проводила больше времени в душе все эти годы, если бы не думала о том, что за мной наблюдают.
− Расскажи мне об этом. Ты знаешь, что это значит?
Я гляжу на нее с опаской.
− Что?
− Ты можешь поговорить со мной здесь. Поговорить начистоту.
Начистоту. В последнее время я не особо часто использовала это слово.
Я ерзаю в своей куртке. Если бы я рассказала Джордан даже половину того, что я обдумываю, то поставила бы ее в неловкое положение. Ей придется либо прикрыть свой зад, настучав на меня, или, вполне возможно, она захочет рискнуть своей задницей чтобы помочь мне.
Слишком рискованно вовлекать ее во все это. Никто больше не пострадает из-за меня.
− Не делай это, − говорит она.
− Что?
Джордан скрещивает руки.
− Ты замыкаешься в себе. Готовишься бежать отсюда − я же вижу. Но забудь об этом. Я буду драться с тобой, если придется. Ты не уйдешь, пока не расскажешь мне, что случилось после ужина. Ты упростила мне задачу, загнав себя сюда. Так упрости и остальное.
− Ладно, хорошо, − я поднимаю руки вверх в жесте капитуляции, затем срываюсь с места.
Она сразу же оказывается на мне, ведь она стоит ближе к двери. Плечо, взметнувшееся со стороны, выбивает меня из колеи. Я прихожу в себя, хватаю ее за руку, но она легко выкручивается. Мы сражаемся за дверную ручку в равных силах, подошвы наших сапог издают писк на плитке.
Но мое сердце не со мной. Часть меня нуждается в том, чтобы поделиться тем, что я узнала, и та, другая часть меня думает, что Джордан заслуживает правды. Кроме того, ни одна из нас не хочет серьезно навредить другой.
Когда Джордан делает захват вокруг моего туловища, я висну в ее руках.
– Сдаешься? − спрашивает она.
− Да.
Она отпускает меня, и я опускаю голову на ее плечо.
− Соф, пожалуйста. Поговори со мной. Мы ведь семья, помнишь?
Я шмыгаю носом, чувствуя себя мерзко. Из-за пребывания за территорией лагеря я стала более мягкой. Это одна из черт Софии, без которой я могла бы обойтись.
− Я все вспомнила.
− Разве это не хорошо?
− Должно быть, не так ли? Я думала, что вспомню и все будет хорошо, но на самом деле, я вспомнила, и все очень плохо, − холодок пробегает по моей спине, как пальцы по клавиатуре. Я приподнимаюсь, чтобы сесть на раковину, и Джордан садится рядом со мной.