Подобная семейственность не была чем-то новым в римской политике. Даже в Республике несколько знатных семей всегда занимали особое положение. Но теперь власть сосредоточилась в руках единственного клана, и таковым стал клан Юлиев. Для того чтобы справляться с таким грузом ответственности, требовался большой штаб, и Август стал задумываться о расширении семьи. Так, он ввел в семью Агриппу, самого проверенного из своих командующих, — женив его на Юлии. Затем Август усыновил их сыновей. Таким образом он увеличил полномочия Агриппы до такой степени, что из помощника, правой руки Цезаря он превратился в его потенциального наследника.
В семейном деле Августа женщины играли выдающуюся роль. На сцене поздней Республики свои партии исполняли наиболее интересные женщины античной истории. А затем пришла Ливия, самая могущественная из них. Она не отличалась эксцентричностью, по крайней мере после того, как в девятнадцать лет, будучи беременной, покинула мужа ради Октавиана. Всю остальную жизнь она носила маску скромности и простоты, как и мужчина, за которого она вышла замуж, и выполняла часть общего дела, оставаясь в тени.
Ливия сделала попытку изобразить идеальную римскую жену и мать, идеал хозяйственности. Она никогда открыто не вмешивалась в политику или общественные дела. Новому режиму следовало дистанцироваться от неудач поздней Республики, и в этом отношении Ливия решала вполне определенные задачи.
Ливия обладала невероятным влиянием, и только сестра Октавиана, Октавия, могла соперничать с ней в этом отношении. Август дал обеим женщинам неприкосновенность, как у народных трибунов, и освободил их от мужской опеки[17]. Статуи обеих украшали улицы. Каждая из женщин владела огромными богатствами, вела огромное хозяйство и даже занималась вопросами строительства общественных зданий. Но Ливия была ближе к Августу и прожила гораздо дольше Октавии, ушедшей из жизни в 11 г. до н. э.
Ливию вспоминали и столетиями позже, в Средние века. Однажды французский теолог Пьер Абеляр соблазнил свою замечательную ученицу Элоизу д’Аржантейль. Та не сожалела о связи с преподавателем, хотя их отношения дорого обошлись им обоим. Однажды Элоиза написала Абеляру: «если бы император Август… удостоил бы меня чести брачного предложения… мне было бы и милей и почетней называться твоей возлюбленной, нежели его императрицею». Элоиза сравнила свое положение с положением блестящий и влиятельной женщины, матери семейства, и сравнение было явно не в пользу последней.
Правнук Ливии, император Калигула, назвал ее «Улиссом в ст