Хорошо хоть Григорий Арнольдович и Николай Николаевич мне в этом помогают. Вилинский так вообще молодец, его можно в соавторы смело записывать. Такое ощущение что он музыку прямо с листа слышит и если видит мои косяки, то тактично указывает и говорит, что он бы записал это по-другому. И никогда даже не намекнёт на соавторство. Однажды я сам это ему предложил, так он на меня таким взглядом посмотрел, что я чуть со стыда не сгорел.
Столяров тоже с интересом следит за моим «творчеством» и на ошибки если они есть тоже указывает, но никогда не подсказывает, что и как надо записать: — Миша, автор — ты. Тебе и решать, как должно твоё произведение звучать. Вдруг я влезу тебя править, а это окажется гениальной находкой, которую я своей косностью и консерватизмом только испорчу? А если в произведении и будут какие-нибудь шероховатости, так со временем ты их сам увидишь и устранишь.
А вообще-то мне кажется, что некоторые песни у меня тут стали звучать чуть иначе чем в моём времени. Наверное, я всё же их неосознанно адаптирую под это время и имеющиеся в моём распоряжении инструменты. Слова-то у песен понятно, менять приходится чтоб не звучали чужеродно, но вот музыка? Как-то раньше не задумывался над этим, хотя в «своём» времени тоже иногда на синтезаторе что-нибудь мудрил с чужой музыкой, но тогда это называл незатейливо — аранжировка. Если друзьям нравилось, то записывал на диск, просто «чтоб было», но вообще-то, конечно, считал свои оркестровки баловством, но вот неожиданно пригодился тот навык.
Через пару недель Фляйшман привёл на репетицию своего знакомого, Костю Волобуева. Тот уже пять лет играл в городском оркестре Одессы, сейчас перешедшим в подчинение Одесскому филармоническому товариществу. Костя в оркестре играл на литаврах и тарелках и пришёл просто из вежливого интереса посмотреть на «иностранную музыкальную ударную установку», о которой ему рассказал Мендель.
Пришёл, посмотрел, как я играю, сам сел на место барабанщика... И встал уже поздним вечером, когда все расходились с репетиции. Что сказать? Любовь с первого взгляда! Так у ансамбля появился новый член коллектива — «драммер» Костя. Очень уж ему это иностранное слово по вкусу пришлось, хотя, по сути, тот же «барабанщик» только на английский лад.
Лето пролетело незаметно. Постоянно занятый или в ансамбле, или в институте, я как-то совсем «отбился от коллектива». И Соня и братья начали на меня всерьёз обижаться за то, что я почти не общаюсь с ними. Но что поделать, если утром они со мной на пляж бегать ленятся, а весь день и почти каждый вечер я постоянно занят? Хорошо хоть что мне теперь не приходится ездить на свадьбы и дни рождения.