И как захватывающе интересны все эти истории о молодильных яблоках, живой воде, о разрыв-траве, что разбивает любые замки, сокрушает, ломает железо и злато, серебро и медь…
По-своему замечательны и страшные персонажи сказок — огненные летучие змеи, которые похищают красных девиц и держат их в неволе, в мрачных, полных бесценных сокровищ подземельях, бабы-яги, живущие в избушках на курьих ножках и летающие в железной ступе по воздуху, ведуны и ведьмы, собирающиеся на Лысой горе, чтобы предаться дикому разнузданному веселью, колдуны и злые волшебницы, превращающие людей в разных зверей и птиц…
В этих многоголовых змеях, драконах, ведьмах и колдунах, несмотря на всю их свирепость, скверные поведение и поступки, есть что-то забавное, они не похожи на недобрых, плохих людей, встречающихся в жизни, и к тому же в сказках их всегда побеждают…
И только тоскливо, не по себе становилось Анюте, когда читала она историю про Горе-горемычное, о том, как следует оно за человеком от его рождения до самой смерти, не отпуская от себя. Будто темное облако закрывало солнце… Девочке приходилось слышать грустную песню о нелегкой женской доле: «Ой ты, Горе мое, Горе серое, лычком связанное, подпоясанное! Уж и где ты, Горе, ни моталося — на меня, бедную, навязалося…»
Многие сказки, былины запомнит она и потом, спустя десятилетия, будет рассказывать детям — своим племянницам и племянникам.
Особенно полюбилась ей с детства сказка «Сивко-бурко» — о волшебном коне, из чьих ноздрей валит дым и вылетает жаркое пламя… О старике, у которого было три сына, третий — Иван-дурак, тот самый, что ничего не делал, только на печи в углу сидел да сморкался… О том, как старик перед смертью велел сыновьям ходить поочередно к нему на могилу спать по три ночи. И как большой брат то ли заленился, то ли испугался и попросил малого брата идти ночевать за него на могилу отца. «Иван-дурак, — читала Анюта, — пришел на могилку, лежит; в полночь вдруг могила расступилась, старик выходит и спрашивает: «Кто тут? Ты, большой сын?» — «Нет, батюшка! Я, Иван-дурак». Старик узнал его и спрашивает: «Что же большой сын не пришел?» — «А меня послал, батюшка!» — «Ну, твое счастье!» Старик свистнул-гайкнул богатырским посвистом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Сивко бежит, только земля дрожит, из очей искры сыплются, из ноздрей дым столбом…»
И дальше — как верно служил Сивко-бурко Ивану-дураку, как помог ему жениться на царской дочери…
Нравились и былины о русских богатырях. Некоторые из них вошли в широко известный в те времена сборник «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым». Илья Муромец, Добрыпя Никитич, Алеша Попович… Этот Алеша такой храбрец! Не убоялся сразиться с Тугарином Змеевичем, под чьей властью оказался славный город Киев. «Во Киеве беда там случилася: покорился Киев Тугарину Змеевичу, поклонился Тугарину поганому. Споганил он церкви православные, осмердил девиц, молодых вдовиц, истоптал конем всех малых детей, попленил Тугарин всех купцов-гостей…» Но Алеша Попович млад срубил в поле голову злодею, привязал ее к коню и привез в Киев-град на княженецкий двор…