Буду счастлив, если Вы посетите меня на будущей неделе, в любой день, когда Вам удобно; лучше всего было бы в воскресенье, ровно через неделю. Если Вы по-прежнему хотите у меня найти несколько полотен по своему вкусу и если я смогу завершить их без особенных усилий, хорошо, я сделаю это для Вас, и покончим с этим. Как видите, дорогой господин Дюран, настроение у меня по-прежнему убийственно скверное.
357
Живерни,
14 декабря 1913 г.
Дорогой господин Дюран,
На прошлой неделе я был в Париже, но так и не улучил минутку, чтобы зайти на улицу Лаффитт, хотя мне очень хотелось видеть Вашего отца. Тем более сожалею об этом, что получил плохие вести насчет Ренуара и хотел бы узнать у Вас, как там обстоят дела: то, что мне рассказали, отнюдь не утешительно. Поэтому буду Вам очень признателен, если Вы сообщите мне все, что Вам стало известно о нем за последнее время.
358
Живерни,
16 февраля 1914 г.
Дорогой господин Дюран,
Благодарю за Ваше бесконечно доброе письмо и за то участие, [которое] Вы приняли в моем новом и тяжком горе. Я знал, что болезнь моего сына неизлечима, но от этого нам — мне и его бедной жене — нисколько не легче. Тем не менее стараемся по возможности держаться. Нас утешает лишь мысль о том, что больше ему не придется страдать: это ведь была настоящая пытка.
Моя дочь и мой сын Мишель просят меня поблагодарить Вас за Вашу внимательность и сочувствие.
359
Живерни,
29 июня 1914 г.
Дорогой господин Дюран,
Давно уже собираюсь написать Вам и узнать, как у Вас дела, но, как Вы, должно быть, знаете, я вновь принялся за работу, а Вам известно, что когда я берусь за нее, то берусь всерьез: встаю в 4 утра, надрываюсь весь день, а к вечеру валюсь с ног от усталости, так что поневоле забываю обо всем, кроме начатой работы. Таковы мои оправдания, хотя, поверьте, я все время думаю о Вас и жажду получить от Вас весточку.
Итак, жду письма, если уж не от Вас, то от одного из Ваших сыновей. Пусть они напишут, что# у Ренуара, и передадут ему привет, если он, как я предполагаю, сейчас в Париже.
Я более или менее здоров, зрение наконец наладилось. Благодаря работе, этой великой утешительнице, все идет хорошо.
360
Живерни,
31 августа 1914 г.
Дорогой господин Жозеф,
Я надеялся повидать сегодня гг. Бернгеймов, которые хотели заехать ко мне, и собирался спросить их, нет ли возможности ввиду сложившейся ситуации перевезти к Вам, к ним или в любое другое надежное место известную часть моих собственных полотен и, главное, мою коллекцию. Но так как [Бернгеймы] не приехали, прошу Вас зайти к ним, если они в Париже, и вместе с ними подумать, что можно сделать.