Мои злополучные друзья, все еще уповавшие на поворот в общественном мнении, не пали духом, и та же группа, которая устроила в 1874 г. пресловутую выставку у Надара, в 1876 г. открыла вторую выставку в моей галерее на улице Лепелетье, в 1877 г. — третью в большом помещении на втором этаже дома № 6 по улице Лепелетье, в 1879 г. — четвертую на авеню Оперы и в 1800 г. — пятую на улице Пирамид. Все эти выставки, где экспонировались целые собрания выдающихся произведений, привлекли не меньше публики, чем выставка 1874 г., но послужили поводом к оскорблениям и насмешкам еще более глупым, чем те, какими была встречена первая попытка импрессионистов.
Эти постоянные неудачи и невозможность повторять вышеописанные дорогостоящие опыты привели к распаду общества импрессионистов, созданного в 1874 г.
В том, что художники новой школы так долго не могли добиться признания и подвергались таким ожесточенным нападкам, нет ничего удивительного: через такие же испытания пришлось пройти и представителям великого поколения 1830 г. Даже в 1870-е гг., после блистательного успеха на распродажах последних лет, талант этих живописцев нашел признание лишь у избранных знатоков, круг которых, правда, расширялся с каждым годом; публика же по-прежнему относилась к ним с предубеждением, а в официальных сферах и в среде художников на них взирали с прежней враждебностью.
Новым доказательством тому явилось голосование жюри при закрытии Салона 1874 г., когда присуждалась почетная медаль. Коро, давным-давно заслуживший ее и выставивший в Салоне три новых шедевра, получил всего три голоса, все остальные были отданы Жерому.
Эта вопиющая несправедливость возмутила всех, кто считал Коро бесспорным и уважаемым главой современной живописи, и они решили в знак протеста поднести художнику от себя ту высокую награду, в которой ему было отказано официально. Создан был комитет под председательством г-на Маркотта, друга Энгра и Делакруа, поручивший изготовление большой почетной медали скульптору Жофруа Дешому, который позднее получил заказ на памятник великому художнику в Виль-д’Авре.
Торжественное вручение медали состоялось в моей галерее на улице Лаффитт и сопровождалось бурным и трогательным выражением симпатии к художнику. Я сам видел, как Коро плакал от волнения.
В следующем году он скончался, почти сразу после Милле. Вскоре за ними последовали Бари, Домье, Диаз, Фромантен, Добиньи, и единственными представителями прославленной плеяды художников остались Жюль Дюпре и Зием.
10 мая 1875 г. я устроил распродажу мастерской Милле. Она дала 321 000 фр., сумму, достаточную для уплаты долгов художника, после чего семье покойного осталось 80 000 фр.