Судя по письму Писсарро к Моне от 12 июня, персональная выставка Сислея также прошла не слишком успешно. 24 августа Сислей переезжает из Море в Саблон.
Все они получают от Дюран-Рюэля меньше денег, чем раньше. Торговец картинами делает в это время отчаянные усилия, чтобы выбраться из тупика, в который он попал после краха «L’Union Générale». Покупателей на картины импрессионистов ему приходится искать сейчас в провинции и за границей. Так, например, в июле он устраивает большую выставку в Лондоне у «Доудсуэлла и Доудсуэлла». «Globe» встречает импрессионистов весьма неблагожелательно. Напротив, «The Evening Standard» (13 июля) благосклонно отзывается о выставке в целом и о Дега в частности. Аналогичные выставки устраиваются в Бостоне, Роттердаме и, наконец, в октябре, в Берлине, в галерее Гурлитта, где экспонируются полотна, принадлежащие одному берлинскому любителю. Берлинская выставка весьма раздражила местных художников, и прежде всего Менделя, который назвал эти полотна «отвратительными». Амеде Пижон, собственный корреспондент «Figaro» в Берлине, 31 октября 1883 г. выступил с протестом и заявил, что Мендель заблуждается. Таким образом, «Figaro» тоже занимает совершенно новую позицию…
Самым положительным результатом берлинской выставки было то, что она побудила поэта Жюля Лафорга дать «физиологическое и эстетическое объяснение импрессионистской концепции», которое озаглавлено «Импрессионизм» и опубликовано в его «Посмертных материалах». Лафорг убежден в том, что эстетически импрессионизм имеет полное право на существование. Абсолютной красоте и абсолютному вкусу, рисунку, перспективе и искусственному освещению мастерской импрессионизм противопоставляет вибрирующий свет. Зрение импрессиониста вновь обрело первичную непредвзятость и видит «действительность в живом окружении различных форм, непрерывно изменяющихся, распадающихся, преломленных и отраженных живыми существами и предметами в самых различных вариантах». Творчество импрессионистов никогда не представляет собой «эквивалент неуловимой действительности, но всегда фиксирует определенное зрительное ощущение».
Следуя фидлеровской эстетике «чистой визуальности», Лафорг утверждает, что наибольшего восхищения заслуживает не та живопись, в которой мы находим химеры школьных традиций, а та, которая свидетельствует о том, что художник совершенствует свое зрение в процессе визуальной эволюции, «добиваясь утонченности нюансов и усложнения линий». Лафорг с одобрением отзывается о подборе рам в тон картине (идея Писсарро). Он утверждает, что необходимо упразднить Салон и дать возможность современным живописцам показывать свои полотна у торговцев картинами, подобно тому как романисты публикуют свои произведения у книгоиздателей.