Оттуда Вольтер отправился в Гот. В «Мемуарах» говорится, как о счастливой передышке, о пяти неделях, проведенных автором у герцогини Сакса Готской (или Сакса Гота), «лучшей из всех земных принцесс, самой кроткой, самой мудрой, самой ровной в обращении…», к тому же не сочинявшей стихов.
Вечером, 31 мая, по свидетельству Коллини, они приехали в Франкфурт-на-Майне. Здесь наконец произошла встреча Вольтера с мадам Дени, после долгой разлуки и взаимных измен возобновились близкие отношения. Но сам он осторожно называет ее: «одна из моих племянниц, вдова капитана Шампанского полка, очень милая, исполненная талантов и вдобавок принадлежащая к высшему обществу».
После того как Мари Луиза упорно не хотела переехать в Пруссию и даже ни разу не навестила его ни в Берлине, ни в Потсдаме, Вольтер восторгается — «она имела мужество покинуть Париж, чтобы разыскать меня на берегах Майна».
То, что для начала своего пребывания в этом городе Вольтер расхворался, бесспорно и привычно. Но затем начинаются расхождения между «показаниями» его самого в «Мемуарах» и «показаниями» Коллини, хотя в главном они совпадают. Оба рассказывают, что Вольтера задержал в Франкфурте-на-Майне, когда тот собирался оттуда уехать, барон Фрейтаг.
Но патрон называет его «темной личностью», изгнанной из Дрездена после того, как был там выставлен у позорного столба и присужден к каторжной тачке, и так объясняет, что впоследствии Фрейтаг стал франкфуртским агентом прусского короля, — он не требовал жалованья и довольствовался займами у проезжающих.
Коллини, вероятно, ближе к истине: он писал воспоминания, а не памфлет на Фридриха II и его приближенных. Секретарь именует «каторжника» прусским военным советником и резидентом.
По Вольтеру — Фрейтага сопровождал купец Шмидт, некогда присужденный к штрафу за обмен фальшивых денег, и «оба уведомили меня от имени короля прусского, что я не выеду из Франкфурта, пока не возвращу драгоценности, мной у его величества увезенные».
По Коллини — «Когда все было готово к отъезду и лошади стояли у крыльца… Фрейтаг в сопровождении прусского офицера и франкфуртского сенатора именем короля потребовали у Вольтера возвращения ордена, камергерского ключа, рукописи Фридриха II и книжки его стихов». Потом секретарь тоже рассказывает в своих воспоминаниях о Шмидте, но гораздо более сдержанно.
В «Мемуарах» сцена изложена красноречивее, но вряд ли точнее. Вольтер приводит свой остроумный ответ на требование Фрейтага и Шмидта (об офицере и сенаторе не упоминает):
«— Увы, месье: я не взял с собой из этой страны ничего. Клянусь вам, что не увожу даже никаких сожалений. Каких же украшений бранденбургской короны вы требуете у меня?»