А мадам Дени явно лжет, желая притупить бдительность верного патрону секретаря. 26 мая она пишет: «Мой дорогой Ваньер, дядя чувствует себя со вчерашнего дня много лучше, и я надеюсь, мы его сохраним…» И затем — задача та же: усыпить бдительность адресата — «мы с дядей убедились, Ферне не нужно сдавать в аренду».
На самом деле она, конечно, знает: дни Вольтера сочтены (31 мая он умрет). Но может не беспокоиться о сохранении его жизни и бесчеловечно обрекает его на смерть, вынудив не уезжать из Парижа… За свое будущее мадам Дени более чем спокойна. Еще 29 сентября 1777 года, в дополнение к завещанию в ее пользу, Вольтер составил следующий документ: «Я объявляю, что после моей смерти не нужно накладывать печать на мои апартаменты, так как мебель, домашняя утварь, книги и рукописи переходят к мадам Дени, которую я и раньше сделал наследницей всего моего имущества. Нужно будет передать ей все ключи. Если не все расходы по содержанию дома будут к этому времени оплачены, она найдет в нижнем из трех ящиков секретера, в библиотеке, несколько рулонов луидоров, которыми сможет покрыть долги. Возможно, наличные деньги окажутся еще и в бюро в моей спальне…» (Затем следуют инструкции, относящиеся к возврату кресел, принадлежащих месье де Броссу, уплаты ему за коров и издержки судебного процесса, которого Вольтеру не следовало вести и самому. — А. А.) «Она найдет, вероятно, кое-какие деньги у…» (называются банкиры и города, но указывается точно только одна из сумм — 300 тысяч франков. Курсив мой. — А. А.).
В заключение говорится о том, где хранятся договоры с курфюрстом Палатинским и герцогом Вюртембергским.
В приложениях к 98-му тому «Корреспонденции» мы находим и доверенность Ваньеру на управление Ферне и инструкцию ему же, правда, неофициальную: «Мой верный Ваньер все покажет моей дорогой племяннице. Уверен, что он не сможет поступить иначе и лучше, чем оправдав мое полное доверие».
Секретарь доверие патрона оправдал полностью. Как распорядилась мадам Дени ценнейшим из громадного наследства, ей доставшегося — рукописями и библиотекой дяди, — лишив их Францию, мы знаем. Кстати, тот же Ваньер с исключительной бережливостью, преодолев немалые трудности, доставил ящик с книгами и папками в Петербург. Екатерина II даже назначила ему пенсию, исправив оплошность или небрежность самого Вольтера. Мадам Дени об этом и не подумала.
Насколько лицемерна была ее фраза в письме Ваньеру: «Мы с дядей решили не сдавать Ферне в аренду», явствует из того, как она распорядилась любимым пристанищем и детищем покойника: вскоре продала ненавистное ей имение маркизу де Вийет. Тот его сдал в аренду, и местечко, лишенное своего покровителя, сеньора справедливости, впало в прежнюю бедность.