Особенно неубедительно звучат эти утверждения, когда узнаешь, что из всех трагедий Вольтера именно «Брут» и «Смерть Цезаря» оказались особенно близки Великой французской революции.
Они были возрождены первой республикой и шли с огромным успехом.
Но этого урожая со своих посевов автор уже не соберет. А в первой половине 30-х годов радость от успеха его трагедий чередуется с огорчениями.
В 1733 году он анонимно печатает написанный наполовину в стихах, наполовину прозой «Храм вкуса». Вольности этого сочинения, казалось бы, весьма умеренны. Защиты классицизма здесь гораздо больше, чем нападок на него. Самое название говорит о том, что англофильство здесь отступило перед французскими «правилами». И все равно… На этот раз на него не обрушились гнев правительства, парламента, полиции, цензуры, иезуитов, но недовольны оказались писатели и читатели. Задетые хотя бы слегка литераторы вопят, что он их обидел. Неупомянутые — о том, что он их замолчал. Некий вельможа оскорбился даже на похвалу Вольтера: дескать, как посмел назвать его высокочтимое имя в печати!
Что же ожидает книгу, где английские уроки будут преподаны и полно и прямо?
Наконец «Философические письма» готовы. Одну копию Вольтер посылает Тьерьо для издания на английском языке. Теперь тот в Лондоне. Вторую копию в Руан — Жору. Этот неудачливый издатель так ему обязан, что, можно надеяться, будет осторожен и изобретателен.
Словно бы можно рассчитывать на привилегию или хотя бы на неофициальное разрешение. Сам первый министр кардинал Флери смеялся, когда автор читал ему «письма» о квакерах, нарочно поставленные первыми четырьмя. Конечно, по ходу чтения не обошлось без купюр. Цензор, аббат де Ротелен, возражал лишь против «письма» о Локке и о душе. Граф Морепа, государственный секретарь, тоже оказался благородным читателем рукописи, о чем Вольтер в тяжелую минуту не преминул напомнить.
Но надежды быстро уступают место безнадежности. Сперва нужно добиться свободы печати во Франции, о чем тоже печатно Высказываться нельзя. Вольтер вынужден ограничиться взрывом негодования в одном частном письме 1733 года.
И однако, рискуя еще больше, Вольтер добавляет к «Философическим письмам» «Заметки о «Мыслях» Паскаля», выступая против пессимизма, неверия в человека.
Но промедление с изданием тоже опасно. Не один он побывал в Англии. С каждым месяцем, с каждой неделей его книга теряет прелесть новизны. А опасность от этого не уменьшается, а увеличивается. Непременно вспомнят о том «вреде», какой нанесли сочинения, вышедшие раньше. Этот «вред» отнюдь не остался незамеченным теми, кто ненавидел правду, справедливость, свободу. Еще в 1725-м «Письма» швейцарца Беата де Мюрата, где английские нравы прямо сравнивались с французскими, вызвали бурный протест аббата Дефонтена, впоследствии заклятого врага самого Вольтера. Этот мракобес вопил, что затронута честь нации. В 1727-м Мариво выступил против пьесы Виктора де Буаси «Француз в Лондоне».