Край ты мой счастливый,
Край ты мой родной…
С 1919 года существует в Колыбельке народный хор. Основал его отец Виктора Козинцева — тоже учитель. Многие из песен, сложенных здесь, вошли в репертуар Воронежского народного хора, хора имени Пятницкого. А колыбельские певцы слагают новые, и вся жизнь их неотделима от песни.
Я заметил на палубе коренастого человека с Золотой. Звездой на потрепанном лацкане, он тоже пел вместе со всеми. Когда теплоход уже причаливал к Костомарову, матрос из Колыбельки шепнул мне: «Наш председатель сельсовета, Шевцов Василий Никитович…»
Не в каждом селе председатель сельсовета — Герой Советского Союза. Потом жалел я, что не мог сойти на берег в этом серебряном песенном селе, не познакомился ближе с такими интересными людьми…
А теплоход шлепал лопастями дальше. Открывается слева могучий, метров до восьмидесяти в ширину, Битюг. Даром, что название лениво-тяжеловесное, а река бурливая и быстрая. Но принимает ее в свое лоно Дон и будто сразу укрощает.
Бурлив Битюг, да мелководен, и хоть рос на берегах его вековой лес, но кораблей здесь не строили. Весь был он на плотинах с мельницами. Подошло другое время — отжили свое водяные мельницы, отпала в них нужда, но вот ломать плотины, наверное, не следовало.
— У нас все больше поговаривают, что пора плотины восстановить, — рассказывает на палубе агроном из Лосева. — Сваи и сейчас еще сохранились, дубы росли в этих местах крепкие. А не стало плотин — и пойма высохла, сена не та, что прежде.
Меловые откосы все ближе подступают к берегу, приходится высоко задирать голову, чтоб разглядеть вершины. Блеснуло солнце в ущелье — навалом лежат у самой воды кирпичи, тоже из мела. Специалисты считают, что мел здешний не хуже ракушечника. В окрестных селах дома и изгороди сложены из мелового камня.
Пещеры здесь такие же, как и у Дивных гор. Даже более дикие. Случается, уйдет ватага мальчишек, заблудится один и блуждает дня три, пока не отыщут его в лабиринте. Приезжали как-то сюда чехи, удивлялись: «Русская Мацоха…»[2]
В пути люди знакомятся быстро. Всю дорогу от самого Георгиу-Дежа рассказывал мне о здешних местах пожилой человек очень интеллигентного вида. В Белогорье, сходя на берег и прощаясь, подал руку: «Будем знакомы, Калашников Тихон Васильевич, учитель и вроде бы летописец. Историю родного Белогорья пишу…»
Здесь часто гостил Рылеев у героя Бородинской битвы полковника Михаила Григорьевича Бедряги, человека редкого ума. В Белогорской церкви Рылеев и венчался с Тевяшовой. Он был очень привязан к этим местам. После казни мужа Наталья Михайловна Рылеева поселилась в Белогорье, сохранив для России рукописи и книги поэта. Дома Тевяшовых давно уже нет в Белогорье: фашистские оккупанты не щадили ни одного дома в селе.