— Лиз, ты это делаешь специально?
— Что, Леш? — Она смотрела на него по-старушечьи невинными, подслеповатыми глазами и делала вид, что не понимает, о чем он говорит.
— Переводишь тему… Я тебе говорю о нас, а ты втираешь, что нужно заменить кухонный стол.
Он старался говорить спокойно, не хотел вмешивать в разборки еще и эмоции. Но получалось плохо, раздражение все возрастало. И оно прорывалось в повышенном тоне, чего Алексей в принципе не любил.
— Леш, но это ведь важно! — Она возмущенно надула губы и сильнее прищурилась.
Как он раньше не замечал, что даже мимика у нее искусственная? Ну, не возмущаются нормальные люди с таким выражением лица. Она так смотрела на него, словно в глубине души посмеивалась, издевалась.
— Со стола сошла почти вся облицовка, я порчу одежду, постоянно цепляюсь боками…
— Лиз! Ты меня вообще слышишь?
Алексею с трудом удалось совладать с собой, чтобы не припечатать к столу кулак.
— Ну, конечно слышу, я ж не глухая.
— Тогда почему продолжаешь молоть всякую чушь?
Он наблюдал, как вытягивается ее лицо, как она опять быстренько напяливает на него маску. На этот раз ее взгляд выражал недоумение с примесью обиды. И это было первое выражение, которому он поверил.
— Я не считаю ерундой семейный быт и уют в нашем доме.
Хотелось поправить ее: «В моем доме», но Алексей не стал этого делать. Недостойно указывать на дверь человеку, которому негде жить, хоть именно этого ему сейчас больше всего и хотелось. И он устал считать себя подлецом за такое к ней отношение. И избавиться от этого чувства можно было только освободившись от нее.
Он как-то враз понял, что не хочет делить с ней кров. Случилось это в театре, когда они смотрели моноспектакль. Раньше он старательно закрывал глаза на фальшь в отношениях, которая была всегда, с самого начала. А в театре эта фальшь буквально оглушила его, вдруг заставила посмотреть на Лизу другими глазами. Только и просто выгнать он не мог, важно достучаться до ее сознания. Она должна тоже понять, насколько их отношения зашли в тупик.
Очередной помидор попал под разделочный нож. Пришлось себя сдерживать, не вымещать злость на невинном овоще. Но воспоминания об утреннем разговоре упорно лезли в голову.
— Мне некогда, уже опаздываю, — спохватилась Лиза, вскакивая из-за стола и игнорируя его последнюю фразу. — Давай поговорим вечером?..
В этом она вся. А вечером, вернее ночью, когда он вернется с работы, она уже будет весело посапывать и видеть десятый сон. Разговор плавно перейдет на завтра, и никто не сможет гарантировать, что она опять не придумает, как от него увильнуть.