Все, во главе с шеф-поваром, трудились, как заведенные. Передохнуть смогли только после трех, когда закончились комплексы, и появился небольшой перерыв перед вечерними посетителями.
Ближе к шести Алексей начал заметно волноваться. Все чаще он подходил к окошку в двери, ведущей из кухни в зал, и поглядывал на пока еще пустующие наполовину столики.
— Что, ждешь? — с улыбкой спросила Лена, отбивая свиную вырезку. — Думаешь, придет сегодня?
— Не знаю даже, но как-то неспокойно, — также тихо ответил Алексей, разделывая цветную капусту на мелкие соцветия.
— А последний раз когда приходила?
— Уже больше недели не была…
— Не переживай и не бегай. Если что, Витка сообщит сразу…
Не успели они закончить понятный только им двоим разговор, как в кухню забежала раскрасневшаяся Виталина — молоденькая официантка и доверенное лицо в этой смене, по совместительству.
— Лешка, там твоя пришла! Сейчас пойду заказ брать, — закричала она с порога.
— Тише ты, оголтелая! — шикнула на нее Лена, замахнувшись ножом. Выглядела при этом неподдельно грозной. — Чего горланишь на всю ивановскую?
— Ой, пардоньте! — в испуге прижала девушка ладонь к губам. — Не подумала…
Хорошо Виктор в этот момент вышел с кухни, а то пришлось бы объясняться с начальником, что сделать было довольно проблематично. Да и от сообщения Виты у Алексея мгновенно вспотели ладони. Такой была первая реакция, причем всегда и независимо от сопутствующих обстоятельств. Потом наступал кратковременный ступор. А дальше появлялась острая потребность посмотреть. Казалось, не сделай он этого немедленно, то воздуха в легких не останется.
Он разглядывал в окошко ту, что занимала его мысли вот уже восемь месяцев, с момента, как впервые увидел её. Как всегда она казалась ему нереально красивой, какой-то дикой неприступной красотой. Но эта красота выглядела грустной, погруженной в себя. И так Алексею казалось почти всегда. Он любовался этими совершенными глазами, которые будто не умели искриться смехом. Они строгим взглядом скользили по залу, касаясь окружающих, словно призывая всех вести себя прилично. Чувственные губы, такие манящие и красиво очерченные. Сама природа создала их для поцелуев. Но еще ни разу Алексей не видел, как они улыбаются. Почему они всегда так плотно сжаты? Она сидит, выпрямив спину и подперев рукой голову, вчитываясь в меню и думая, как полагал Алексей, о чем-то безрадостном. Надменный, холодный аристократизм царственной осанки и движений, казалось, не может сочетаться с естественной красотой дикарки. Однако две противоположности гармонично сливались в единое целое, создавая образ, который невозможно стереть из памяти. Он будоражил душу, приходил во сне и в грезах и всецело занимал мысли Алексея уже довольно длительное время. Эта холодная красота стала частью его жизни, и как бы он ни старался, изгнать ее из души не получалось. Да и не этого хотел Алексей. А вот чего конкретно, он и сам не знал. Но только, когда незнакомка долго не приходила в их ресторан, то жизнь его теряла часть красок, становилась тусклой.