В самом деле, арабы, господствовавшие в Андалусии, представляли собой лишь тонкий верхний слой населения. Они прибыли сюда в основном двумя волнами — в 712 и 741 гг.[2]. Их общая численность вместе с берберами (которых, по общему мнению, было больше) не превысила 50 тыс. человек на примерно 6 млн. (а по другим данным, даже 7 —10 млн.) местных жителей, потомков иберов, кельтов, римлян, вестготов и др. Однако сравнительно быстрый переход части коренного населения в ислам, смешанные браки и фактическое слияние с завоевателями части местной знати сделали свое дело. Новообращенные «мусалимы» (принявшие ислам автохтоны), как и их потомки «муваллады» {«урожденные» мусульмане), постепенно составили большинство жителей аль-Андалуса. Фактически возникла новая народность, отличавшаяся и от арабов, и от берберов, и от вестготов, и от романизированных иберов. Кроме того, в Андалусии постоянно проживали и христиане, сохранившие романский язык (на нем говорили даже при дворе халифов в Кордове). Значительная их часть, оставаясь католиками, полностью усвоила арабский язык и культуру. Эти мосарабы (от арабского «мустаараб» — «арабизированный») в дальнейшем явились главными посредниками между арабской и испанской культурой, способствовавшими, в частности, заимствованию испанским языком более 4 тыс. арабских слов.
Численность андалусских мавров непрерывно увеличивалась за счет представителей немусульманских меньшинств аль-Андалуса, принимавших ислам, но главным образом за счет пленников-христиан, захваченных в бесчисленных войнах на Пиренейском полуострове и в Средиземноморье, а также приобретенных путем работорговли. Приняв ислам, они обретали свободу. Особенно много среди таких вольноотпущенников было «сакалиба» («славян»). В дальнейшем, смешавшись с прочими андалусцамм, сакалиба разделили их судьбу.
Этническая пестрота андалусцев облегчала восприятие и критическое освоение ими достижений и местных жителей (в области хозяйства), и пришлых завоевателей (в управлении, военном деле, судопроизводстве). Арабо-андалусская культура, созданная совместно всеми общинами страны, включая христиан, принимавших арабские имена и пользовавшихся Библией на арабском языке, становится в IX в. образцом для подражания в Магрибе и в Западной Европе. Грамотность в аль-Андалусе не была исключением, как в большинстве государств средневековья. Сюда приезжали учиться и мусульмане, и христиане со всех концов мира, в том числе из враждебных Андалусии западноевропейских столиц. Далеко за Пиренеями славились андалусские врачи, философы, поэты, ученые, зодчие, музыканты, певцы, которых приглашали и к европейским дворам, особенно сицилийского короля Рожера II (1112–1154) и германского императора Фридриха Гогенштауфена 0215–1250).