А потом они принялись за наведения порядка. Очищали тарелки от остатков еды, сносили их в кухню и загружали в посудомоечную машину, собирали мусор по всей лужайке… Работа спорилась, и вскоре двору вернулась привычная глазу чистота. Диана даже помогла ему демонтировать раскладные столы и сносить их в сарай. Она вообще работала не покладая рук — молча, сосредоточенно и спешно, словно сдавала экзамен на профпригодность. Подобная мысль насмешила, и Алик тихонько рассмеялся.
— Что? — повернулась к нему Диану. — Что тебя насмешило? — выглядела она серьезной, но Алик видел, как сильно она нервничает.
Они занимались тем, что доставали посуду и посудомойки и раскладывали ту по местам. Еще чуть-чуть, и кухня тоже засверкает чистотой. И тогда… тогда он сможет насладиться своей Дианой.
— Ничего особенного, — ответил Алик, приблизился к ней и забрал у нее последнюю тарелку. — Спасибо тебе за помощь! Один бы я долго возился и измучился бы вконец, — он поставил тарелку на стол и обхватил Диану за талию. Прижал к себе, чувствуя мощный прилив возбуждения, желая, чтобы и она это ощутила.
— Не за что, — пробормотала Диана, с опаской глядя на него. Ее глаза потемнели и увлажнились. А губы манили Алика с такой силой, что сопротивляться этому желанию он больше не мог.
Зачем нужны слова, когда и так все ясно! Диана ответила на поцелуй со всей щедростью своей открытой натуры. Она не скрывала, что тоже хочет его, как и не переставала бояться собственного желания. Алик чувствовал ее трепет, обнимал ее, целовал и понимал, что она дрожит в его объятьях.
Диана сдержала обещание и позволила ему любить себя, как он того хочет. Она раскрывалась ему навстречу, как распускается цветок под лучами солнца. Кажется, на ее теле не осталось ни миллиметра, что он не поцеловал и не попробовал на вкус. Но все время, что любил ее, Алика не покидала мысль, что сейчас она не настоящая, что в этой женщине гораздо больше страсти, что она сдерживает ее, не в силах избавиться от робости или страха, или еще чего. И в такие моменты ему еще сильнее хотелось раскрепостить ее, получить всю без остатка, сделать только своей и больше ничьей. А еще ему хотелось доверия, которого Диана не испытывала.
Она уснула в его объятьях, утомленная страстью. А он не мог сомкнуть глаз, думая о том, что будет завтра.
Алик допивал уже второй бокал вина, чувствуя, наконец, как начинает клонить в сон. Гектор уже давно свернулся у его ног и сладко посапывал. Пора было и ему отправляться на боковую.
— Я спать, дружок, — потрепал он пса и потянулся. Мышцы затекли от долгого сидения. — И ты иди к себе, — велел он псу и отправился в дом.