Я сразу заметила крест в сторонке. Наверное, изначально он находился в центре пустыря, а потом его переместили, освобождая место для импровизированного футбольного поля с воротами, сколоченными из стволов деревьев. Тут даже стояли лавочки для зрителей, не иначе, как иногда проводят местные поселковые чемпионаты.
Незаметно на душе потеплело, и я присела на лавочку, стараясь освободить голову от негативных мыслей. Хотелось просто расслабиться, ни о чем не думая, окунуться в детство, хоть и посредством созерцания.
— И чего ты расселась? — услышала я злобное шипение и невольно зажала нос от успевшего стать привычным запаха.
Я резко обернулась, но рядом никого не было. Вот, значит, как? Играем в прятки? Ну, тогда и я не стану отвечать!
— А ты что хочешь, чтобы я сейчас появился прямо тут? — насмешливо спросил голос призрака.
— И что? Тебя же, кроме меня, никто не может видеть? — не менее насмешливо спросила я, стараясь делать это незаметно, хотя на меня и так никто не смотрел.
Призрак замолчал, и я чуть не рассмеялась, представив его вытянувшееся от удивления лицо.
— Ладно, ладно, — плюхнулся он рядом на лавку. Я немного отодвинулась, дав возможность гулять свежему воздуху между нами. — Я тоже когда-то был человеком. И ни что человеческое мне не чуждо, в том числе и забывчивость.
— Ага, — кивнула я, не глядя на него. Куда приятнее было наблюдать за пацанами и делать вид, что ничего не происходит.
— Ты собираешься искать клад? — угрюмо спросил он.
— Интересно, как? Взять лопату, разогнать ей мальчик и перерыть весь пустырь? — Я не выдержала и повернулась к нему. — Соображаешь, что говоришь? Я тебе не экскаватор! И у меня нет лишних полгода, чтобы зависать здесь, в отличие от тебя! И с чего ты вообще взял, что клад может быть зарыт где-то здесь? Какой дурак будет прятать деньги в церкви, месте, которое считается святыней?
— Я!
Владимир ссутулился и исподлобья смотрел на маленьких футболистов.
— Ты не знаешь, где спрятал клад, — устало ответила я. Как же он мне портил настроение! Вносил такой дискомфорт в жизнь, когда становится неудобно от самой себя. — Ну… не знаю… Напрягись, вспомни… Может хоть какие-то мысли тебе подскажут, где может быть клад?
— Я сейчас…
Он пропал, а я вздохнула с облегчением, так как вместе с ним ушел и противный запах. Но думала все равно о нем. Как же ему должно быть тоскливо — сто лет бродить по земле, не имея возможности с кем-нибудь пообщаться. В душе шевельнулось что-то, похожее на жалость, и в голову полезли философские мысли. А заслужил ли он такое суровое наказание? И не грешен ли более тот, кто проклял его? Что он там говорил, что прокляла его мать друга? И что проклятым был клад? Не потому ли семья друга влачит жалкое существование, что мать наслала проклятие на голову человека? Или виноват клад?..