Да, Гордеон засел в отдельном кабинете в другом конце длинного коридора, зато Амели с завидной регулярностью возникала у Таниного стола, играя роль доброй самаритянки и будто бы набиваясь в подруги. Амели просвещала Таню в истории образования Галактического Сообщества и принятой в нём единой банковской системе, рассказывала о маршруте следования крейсера, помогла ей сформировать заказ на одежду, которую впоследствии доставили в каюту Тани при остановке на орбите обитаемой планеты. Зачем Амели так утруждалась — Тане некогда было раздумывать, она наконец приступила к изучению галактических законов. С грехом пополам, спотыкаясь на незнакомых терминах и отыскивая их значение в словарях, она грызла гранитную стену юриспруденции, создавая себе окошко, через которое пролился бы свет на мглу её незнания.
В целом, Таня быстро поняла, почему Гордеон так настоятельно просил не спешить с определением своего статуса: в Сообществе было крайне выгодно считаться несовершеннолетним. Светлые миры отнюдь не являлись райским местечком, где можно было бы вольготно жить без особых усилий. Взрослому человеку приходилось решать множество вопросов без поддержки социальных институтов, собственными силами зарабатывая и на жилье, и на питание, и на медицинскую помощь, тогда как детям всё необходимое предоставлялось на бесплатной основе. Проще говоря, если бы Таня заявила о себе, как о несовершеннолетней, то ей бы шесть ближайших лет не пришлось бы задумываться, где жить и на что жить, а в статусе взрослой особи пришлось бы срочно искать работу, причём не на знакомой Земле. Задача выбора осложнялась тем, что было невозможно поменять однажды заявленный статус и «передумать» быть совершеннолетней. Как говорится: «назвался груздем — полезай в кузов».
— Перерыв! — пропела Амели над склонённой головой Тани и решительно погасила её монитор. — Мне больно видеть, как ты третьи сутки напролёт сидишь за учёбой и не глядя проглатываешь бутерброды, таращась в экран. Мы идём в общую столовую обедать, пока ты не одичала окончательно в рабочем кабинете и не превратилась в копию шефа, когда он увлечён новой загадкой.
— Литэйр расследует новое дело? — спросила Таня, не рискнув назвать Горда по имени.
За прошедшие дни она так прониклась всеобщим уважением и даже почтением, что окружающие питали к Гордеону, что ещё сильнее ощутила пропасть между нею и мужчиной, в которого её угораздило влюбиться. Начальника отдела его подчинённые слушались беспрекословно, с благодарностью воспринимали все его советы, часто вспоминали дела, которые он расследовал, и ссылались на его мнение, как на непререкаемый авторитет. Лицо Горда, что Тане удавалось заметить на мониторах, всегда было серьёзным, строгим и казалось ей неприступным, а собственные чувства к нему начинали казаться такими же утопическими, как страдания по известному актёру или звезде эстрады. По ночам Тане думалось, что если бы они с Чёрным успели убежать из клетки в лес до того, как их нашли агенты полиции, то сейчас она была бы счастливее. После таких мыслей она ругала себя за махровый эгоизм, напоминала, что смогла сделать всё, о чём мечтала с самого начала, как попалась в руки Набарра, и признавала справедливость своих старых рассуждений о рыцарях, спасающих принцесс. Её спасли, ей подарили целую жизнь — человеческую жизнь! — и она проживёт её достойно, даже если придётся прожить её без счастья взаимной любви.