Их окутывало уютное молчание, гармонировавшее с потрясающим видом на космос. Таня думала о том, что в пёстром чередовании её воспоминаний Горд сумел вычленить такую незначительную деталь, как цветочные букеты, и отыскать нечто подобное на крейсере, висящем посреди миров.
— Почему ты не хотел сканировать мои воспоминания? Намеревался поручить это Хвару? — прошептала Таня. Она говорила тихо-тихо, не желая нарушать задушевное согласие, установившееся между ними.
— Врачам негласно запрещено оперировать тех, кто им дорог, а полицейским — сканировать воспоминания своих родных и близких.
— Почему? — выдохнула Таня, согретая открытым признанием того, что не является для него чужим, безразличным человеком.
— В подавляющем большинстве случаев это неблагоприятно сказывается на взаимоотношениях людей: неприятно сознавать, что близкий тебе человек видел тебя в минуты слабости, злости, бессилия, что он подметил все твои неудачи и провалы, все твои неблаговидные поступки. Сколько потом ни доказывай, что всё это — дело прошлое, осадок остаётся у обоих, больше — у того, кого сканировали, всё-таки сотрудники нашей конторы многое повидали и давно не идеализируют людей. Даже самых близких.
— Я как-то не думала о чтении воспоминаний в таком аспекте, переживала только, что посторонний человек увидит меня больной и беспомощной, — растерянно призналась Таня.
— Потому что больше и переживать было не о чём: твои воспоминания — как чистая река, как память младенца, еще не разочаровавшегося в жизни и верящего в счастье для всех.
Таня ощутила, как Гордеон улыбается, произнося эти слова, и заметила раздражённо:
— Я не младенец!
— Согласен, — подтвердил Гордеон, но ей померещилось, что его улыбка за её спиной стала шире.
— Боязнь узнать, что я далеко не ангел, — единственная причина, по которой ты хотел сдать меня Хвару? — переспросила Таня, заподозрившая, что оборотень о чём-то умолчал.
— Не единственная, — неохотно ответил Гордеон. — Одно дело просто понимать, что у близкого тебе человека была личная жизнь и до встречи с тобой, а совсем другое — убедиться в этом буквально своими глазами. Ревность к прошлому — самое бессмысленное чувство на свете, но оттого не менее жгучее и разрушительное.
— К чему там ревновать? К паре поцелуев?! — поразилась Таня.
— Я не мог знать об этом заранее, верно? — ласково проворчали в её ухо. — Я жутко по тебе соскучился.
— Почему же не появлялся? — Таня постаралась, чтобы фраза не прозвучала претензией.
— Выныривал из вала работы слишком поздно, не хотел будить. Сегодня еле вырвался пораньше. Не всегда обстоятельства складываются так, как нам того хочется.