«Нельзя отвлекаться от танца и оглядываться, выискивая в зале моего бывшего хозяина», — напомнила себе Таня. Она пристально взглянула в глаза Кольти, обнимающего её в вихре вальса и дважды медленно опустила и подняла ресницы.
— Он здесь, — еле слышно отрапортовал Кольти в микроскопическую гарнитуру связи. На Тане микрофонов и камер не было, чтобы при худшем раскладе их наличие на ней не раскрыло в ней агента полиции. Она просто случайно вспыхнувшая на небосклоне эстрады мелкая звёздочка, волей судьбы занесённая в этот мир и на эту сцену в тщетном поиске своих родных.
Волнение нарастало с каждой секундой вальса. Казалось, связь приворота искрит и дрожит, как линия высокого напряжения. Начинало удивлять, что этого не чувствуют и не замечают другие: Тане представлялось, что от тонкой нити, ведущей от неё к Люку, летят искры, озаряющие зал.
«Гордеон был прав: Люк не сможет не подойти ко мне, приворот — страшная сила», — ясно осознала Таня.
— Направление указать можешь? В какой части зала его искать? — прошептал Кольти на вираже, тесно прижимая её к себе.
При этом манёвре кота нить приворота полыхнула жаром, и Таня выдохнула:
— У самой сцены, в центре, первые ряды.
— Принято. Сейчас мы его опознаем, рыжая, и возьмём в крепчайшие сети…
А дальше, как писал великий классик русской литературы, «всё смешалось в доме Облонских». Зал заполнил густой непроглядный туман, который сразу взрезали красные лучи прожекторов в стремлении увеличить видимость. Вместе с туманом поплыл дурманящий запах, вмиг поваливший с ног людей и крылатых «ангелов». Оборотни и эльфы еще держались, а музыкальная мелодия сорвалась на визг и умолкла, когда померкло всё освещение в зале. Электрические огни сменились магическими, зрители кричали, барахтаясь в энергетических сетях, с помощью которых полицейские утаскивали их от эпицентра действия под растянутый ими защитный полог. Дальнейшее разглядеть не дал Кольти, рявкнувший:
— Беги!
Блестящий костюм на нём затрещал по швам, опадая на сцену рваными лохмотьями, и перед Таней возникла мощная чёрная пантера, яростно хлещущая по бокам толстым хвостом. Зверь грозно заревел на неё, из наплывающего на сцену тумана надвинулись какие-то тени, и Таня бросилась к тайной дверце, лихорадочно думая на бегу:
«Ничего себе, котик! Ты, собачка моя, пояснее в следующий раз объясняй, на кого мы нос презрительно морщим! Мало ли, другой „котик“ окажется сильно обидчивым, а мы не успеем продумать пути побега!»
Дверца за ней захлопнулась, отрезая шум битвы на сцене. Свет в коридоре мигнул и погас, как в зале. Темнота заставила Таню испуганно сжаться, но она волевым усилием распрямилась, вглядываясь во мглу зоркими глазами оборотня. Знакомый коридор виделся в темноте несколько иначе, но был хорошо узнаваем, отсутствие света не мешало видеть очертания стен и боковых ходов.