Вот и теперь – кто-то что-то услышал, нафантазировал, преувеличил – и родилась новая страшилка. Ломов был уверен, что никакой группировки, намеренно уничтожающей работников МВД, не существует. Что думает по этому поводу Волченков, ему было безразлично, сам же он был нацелен доказать беспочвенность таких подозрений. Правда, одним делом Кирпичникова ограничиться не удастся, придется пройтись по всему списку, но Ломов был уверен, что логика окажется на его стороне. Все-таки сложно было представить себе силу, которая столь открыто противопоставила бы себя государственной мощи. Да и откуда сила? Всегда, конечно, существовали отморозки, почитавшие доблестью выступить против милиционера, следователя, прокурора, но это были одиночки, и выступления их были единичные. Даже самые кровавые банды без надобности не трогали людей в погонах. Откуда же им взяться теперь?
Ломов не был наивным ребенком и прекрасно понимал, что репутация милиции, а теперь полиции, немало пострадала в последние годы, и обществу есть что предъявить своим защитникам. Сгоряча кто-то и за обрез может схватиться, Ломов отлично понимал это. Но одно дело – пальнуть в полицейского в состоянии аффекта и совсем другое – устроить на него охоту. Нет, не верилось.
– Голливуда тут нам только не хватало! – пробормотал Ломов с неудовольствием и тут увидел бредущего навстречу человека.
Человек шел от ворот вдоль бетонного основания южной трибуны, направляясь прямо к Ломову. Было ему на вид лет сорок с гаком, одет в мятый пиджак и широкие светло-серые брюки. На голове – выцветшая кепочка из джинсовой ткани. Густо-загорелое лицо его было покрыто модной щетиной – но, возможно, он просто забыл побриться. Это мог быть какой-нибудь прораб, вдруг вспомнивший о давно заброшенном объекте, но в его маленьких хитрых глазках светился несомненный интерес, направленный, кажется, только на Ломова и ни на что более. Это было тем более странно, что Ломов никогда в жизни не видел этого типа. Он остановился и стал дожидаться, пока незнакомец приблизится. А пока тот шаркал подошвами по щербатому асфальту, Ломов без стеснения рассматривал его во всех подробностях.
Преступником этот человек не был, тут у Ломова не оставалось никаких сомнений. Максимум, что было на совести у этого недобритого – взятая у друга без отдачи сотня, да припрятанная от жены заначка. Про убийство и говорить нечего – такого малахольного даже на стреме не оставишь. Но вот появился он здесь явно не случайно, иначе откуда такой интерес?
Человек подошел совсем близко и кивнул Ломову как хорошему знакомому.