— Получил письмо от Биленкина. Он прочитал твой рассказ и пишет: «Спасибо, хороший рассказ, умный».
Биленкина я читал и уважал почти так же, как Альтова. Этой похвалы мне хватило надолго.
* * *
Наш с Ромой рассказ «Последний попугай из Атлантиды» написан был примерно тогда же, как «Все законы Вселенной». Как обычно, Генрих Саулович прошелся по тексту красной авторучкой, довольно существенно сократил — в общем, сделал из рыхлого опуса нечто, пригодное для публикации. И название изменил на «Несколько поправок к Платону».
С благословения Альтова мы с Ромой решили отправить рассказ в журнал «Знание — сила». Ожидание ответа продлилось несколько месяцев — по тем временам вполне приемлемый срок. Ответ, подписанный заведующим отделом фантастики Романом Григорьевичем Подольным, был благожелательным, но — отрицательным. Редколлегия, мол, рассказ обсудила и отклонила четырьмя голосами против трех. Лично Подольному рассказ все же понравился (наверняка Роман Григорьевич был в числе трех, голосовавших «за»). В письме он даже процитировал особенно понравившуюся ему фразу: «Хвосты имеются даже у галактик»…
После правки Альтова отправили мы в «Знание — сила» и «Престиж Небесной империи». Ответ оказался еще более суровым: для такой короткой, по идее, истории текст, как написал Подольный, слишком длинный. Да и не такой уж смешной.
На взгляд Альтова оба рассказа были не плохи — во всяком случае, по сравнению с другими нашими опусами. «Престиж Небесной империи» и «Несколько поправок к Платону» были включены в вышедший в 1966 году в Баку сборник фантастики «Эти удивительные звезды». Это была у нас с Ромой первая совместная публикация, а лично для меня — по сути, вторая после «Техники-молодежи».
* * *
Собираясь дома у Генриха Сауловича, мы обсуждали, конечно, не только фантастику, но и новости науки и техники, и собственные идеи, и вообще все прочитанное, увиденное и узнанное. Я продолжал свои попытки написать «приличный» фантастический рассказ — то в одиночку, а чаще в соавторстве с Ромой Леонидовым и Борей Островским. Рома и Боря, бывало, тоже писали вдвоем и каждый по одиночке. Так что с авторством у нас в те годы были практически все варианты — разве что втроем мы ничего не написали. Не все мы показывали Генриху, прекрасно понимая свои способности, возможности и результаты. Размышления и рассуждения Генриха о фантастике слушали внимательно и соглашались не всегда, хотя и в споры вступали не часто — все-таки некая дистанция (он — учитель, мы — ученики) сохранялась довольно долгое время.