— Позвольте мне подержать ваши запонки, пока вы их протрете, — вежливо сказал незнакомец.
Я поблагодарил его, протер очки рукавом, поднес их к свету, надел.
— Теперь, сэр, — сказал я, — вы можете зажечь еще одну спичку и отдать мне бриллианты.
Незнакомец ничего не ответил.
— Все в порядке, сэр, можете вернуть мне мои бриллианты, — сказал я и обернулся.
Крик ужаса сорвался с моих губ; я вскочил и споткнулся о свой собственный чемодан, который стоял между мной и дверным проемом.
— Мсье хочет выйти? — с усмешкой спросил охранник.
— Где незнакомец? — воскликнул я, выскакивая на платформу и отчаянно озираясь. — Где незнакомец? — где Питер Петровский? — где мои бриллиантовые запонки?
— Не будет ли мсье так любезен описать личность вора?
— Высокий, худой, очень смуглый, с черными глазами и орлиным носом.
— И длинные волосы свисали ему на плечи? — спросил проводник.
— Да, да.
— И на нем был большой плащ с высоким меховым воротником?
— Да, именно так.
Носильщики и прохожие улыбнулись и многозначительно переглянулись. Проводник пожал плечами.
— Будут приложены все усилия, — сказал он, качая головой, — но я с сожалением должен сказать, что у вас мало шансов на успех. Этого человека зовут Водон. Он опытный мошенник и с удивительной ловкостью избегает ареста. Не прошло и трех недель с тех пор, как он совершил аналогичное ограбление на этой самой линии, и с тех пор полиция преследует его — увы, безрезультатно.
— Значит, его зовут не Питер Петровский?
— Конечно, нет, мсье.
— И он не русский?
— Не больше, чем я.
— И… и его дедушка, который был индусом… и императрица Екатерина… и прекрасная княжна, которую застрелили… и… и…
— Мсье может быть уверен, — сказал проводник с улыбкой, — что какая бы история ни была рассказана ему Пьером Водоном, она от начала до конца была вымыслом!
Совсем упавший духом, я громко застонал и меланхолично направился в отель де Виль. Там я изложил свое дело, и меня заверили, что полиция приложит все усилия, чтобы задержать преступника.
Они не жалели ни сил, ни денег, но все было тщетно. С того дня и по сегодня я больше не видел своих бриллиантовых запонок.
ГЛАВА III
СТОРОЖЕВОЙ КОРАБЛЬ НА ЭЙРЕ
— На Рождество, — сказал незнакомец, сидевший в углу у камина, — одни люди, как кажется, считают себя вправе просить других рассказывать святочные истории; но, с другой стороны, не у каждого имеется талант рассказчика. Особенно это тяжело для человека, который даже не пытается сделать вид, будто знает больше, чем кто-либо в окружающей его компании. Я — как раз такой человек. Я никогда в жизни не написал ни строчки в журнале, ни абзаца в газете. Можно ли, в таком случае, ожидать от меня какой-либо истории?