Как только я пришел к этому решению, прозвенел первый звонок к ужину, и, сунув письмо в карман, я спустился в гостиную.
Я не собираюсь описывать званый ужин леди Бьюкенен. Он был великолепен и пуст, какими обычно бывают деревенские званые ужины, где половина гостей — соседские священники, а другая половина — сквайры, в чьей жизни имеется единственное развлечение — охота; на которые все мужчины приходят усталыми и голодными после двенадцатимильной поездки; где дамы ничего не едят, а джентльмены много пьют; разговор переходит от модных шляпок к урожаю. Однако я нашел возможность шепнуть сэру Джеффри на ухо свою великую новость как раз перед тем, как мы спустились в столовую; и когда мы присоединились к дамам после кофе, я обнаружил, к некоторому своему удивлению, что леди Бьюкенен, миссис Макферсон и мисс Кэрью все об этом знали.
— Полагаю, мы должны поздравить вас, мистер Дандональд, — сказала жена моего друга, освобождая мне место на диване рядом с собой, — но вы должны высказать нам соболезнования. Мы безутешны в связи с перспективой потерять вас.
— Вы забудете своих английских друзей, — укоризненно сказала миссис Макферсон.
— Боюсь, не так скоро, как мои английские друзья забудут меня, — ответил я. — У изгнанников память длиннее, чем у тех, кто остается дома среди тех, кого они любят.
— Тогда почему они уезжают? — спросила мисс Кэрью с равнодушной улыбкой. — Почему они не остаются дома с теми, кого любят?
— Изгнанники, мадам, — ответил я, — не всегда могут выбирать. Иногда случается, что они бедны, а иностранное золото лучше, чем ничего. Иногда же случается, что те, кого они любят, не любят их.
— В этом случае, я полагаю, иностранное золото утешает их, — засмеялась мисс Кэрью. — Дерево-пагода покрывает множество печалей, не так ли?
— Я смогу лучше ответить на этот вопрос через двадцать пять лет, — сказал я, — если я так долго протяну на рисе и карри.
— Двадцать пять лет! — повторила леди Бьюкенен. — Вы, конечно, не собираетесь оставаться в Калькутте четверть века?
— Я думаю, вполне вероятно, что, когда я поселюсь в Индии, то не буду спешить возвращаться, — ответил я. — Я убежден, что человек, который хочет преуспеть в жизни, должен принять решение о том, чтобы обосноваться в каком-то месте. Странник не заводит ни друзей, ни состояния, а я не хотел бы жить ни без того, ни без другого.
— К концу двадцати пяти лет я стану старой, седой и бабушкой! — сказала леди Бьюкенен.
— И я буду старым и желтым, и, возможно, дедушкой, — ответил я.
— Вы не должны жениться в Индии, мистер Дандональд! — воскликнула миссис Макферсон с деланным ужасом.