— Как она могла ответить согласием мужчине, который не сделал ей признания? — воскликнула миссис Макферсон.
— Он действительно прямо не признался ей, мисс Кэрью?
— Да.
— В таком случае, мы просто сгораем от любопытства! Она писала ему?
— Нет.
— Она говорила с ним?
— Нет.
— Она заболела и послала за ним, когда умирала?
— Нет.
— Тогда, во имя всего святого! Что она сделала?
— Я покажу вам. Кто-нибудь может одолжить мне карандаш?
Сразу же были предложены три или четыре карандаша. Мисс Кэрью взяла ближайший и продолжала.
— Произошли события, — сказала она, — которые грозили разлучить их навсегда. Я не вправе говорить, что это были за события; но, во всяком случае, мои герой и героиня были на грани расставания на всю жизнь, когда однажды встретились в доме друга.
Мое сердце болезненно забилось — я едва мог дышать — я ждал ее следующих слов, как преступник своего приговора.
— Так случилось, — продолжала она, — что их провели в библиотеку, и на столе лежала анонимно изданная книга моего героя. Она взяла ее, как я сейчас беру этот листок бумаги. Можете себе представить, как он наблюдал за ней, молча задаваясь вопросом, читала ли она когда-нибудь его книгу, и не проникла ли она в тайну ее авторства!
— Бедняга! Осмелюсь предположить, его сердце, должно быть, просто разрывалось! — воскликнула леди Бьюкенен.
— Вскоре, когда внимание присутствующих было отвлечено, она взяла со стола карандаш, открыла листок с посвящением, написала одно маленькое слово, вот так, внизу страницы, и закрыла книгу. Он думал, что она исправила какую-то пустяковую ошибку; но представьте, что он почувствовал, когда позже вечером ему удалось взять книгу и прочитать — это.
И мисс Кэрью, которая действовала в соответствии со своими словами, написала что-то на листе бумаги и протянула его леди Бьюкенен.
— Прочти это вслух, моя дорогая! Прочти это вслух! — воскликнул сэр Джеффри. — Что она написала на нем?
— Ничего, кроме «согласна». Только одно слово, — ответила его жена.
Согласна!
Я взглянул на мисс Кэрью. Она была очень бледна, — даже губы ее были бледны, — но все еще улыбалась и смотрела в сторону леди Бьюкенен.
— Я надеюсь, вы не станете обвинять ее, — тихо сказала она.
— Я нисколько не виню ее, моя дорогая, — ответила леди Бьюкенен. — Она не делала джентльмену предложения — она просто приняла его. Это не то же самое.
— Ни в малейшей степени, — сказал священник. — Я надеялся услышать, что леди опустилась на колени и предложила руку и сердце в стиле героев миссис Рэдклифф.
— Признаюсь, я ожидала чего-то более драматичного! — сказала миссис Макферсон.