Прошло несколько мгновений напряженного ожидания. С каждой минутой вечер становился все темнее, факелы горели ярче, нарастающий гул тысяч людей на площади и улицах внизу все громче доносился до наших ушей. Я почувствовал учащенное дыхание помощника за своим плечом, я почти слышал биение своего сердца. Внезапно, подобно прохождению электрического тока, первый сигнал прошелестел сверху донизу. Я выбрался и крепко обхватил ногами доску; по второму сигналу я схватил пылающий факел; с третьим я почувствовал, что меня опускают, и, зажигая каждую чашу, когда скользил мимо, я увидел, как весь горний купол над и подо мной превратился в линии прыгающего пламени. Часы пробили восемь, и когда прозвучал последний удар, весь собор засиял огнем. Рев, подобный реву великого океана, поднялся из толпы внизу и, казалось, сотряс тот самый купол, за который я цеплялся. Я даже мог видеть свет на пристально смотрящих лицах, толпу на мосту Святого Анджело и лодки, снующие по Тибру.
Благополучно спустившись на всю длину моей веревки и зажегши отведенную мне долю чаш, я теперь сидел, наслаждаясь этой удивительной сценой. Внезапно я почувствовал, как завибрировала веревка. Я поднял глаза и увидел мужчину, вцепившегося одной рукой в железный прут, поддерживающий паделле, а другой… Это был Гаспаро, поджигавший веревку надо мной своим факелом!
У меня не было времени на раздумья — я действовал инстинктивно. Это было сделано в один страшный момент. Я вскарабкался наверх, как кошка, ткнул факелом прямо в лицо преступнику и ухватился за веревку на дюйм или два выше того места, где она горела. Ослепленный и сбитый с толку, он издал ужасный крик и упал, как камень. Сквозь рев живого океана внизу я слышал глухой грохот, с которым он обрушился на освинцованную крышу.
Я едва успел перевести дыхание, когда обнаружил, что меня поднимают наверх. Помощь пришла не слишком скоро; меня тошнило, моя голова кружилась от ужаса, и я потерял сознание, как только оказался в безопасности в коридоре. На следующий день я зашел к администратору и рассказал ему все, что произошло. Мое заявление было подтверждено пустой веревкой, с которой спустился Гаспаро, и обгоревшим обрывком, за который меня вытащили. Администратор повторил мою историю высокопоставленному прелату; и хотя никто не подозревал, что мой враг умер каким-то необычным образом, правда передавалась шепотом из дворца в дворец, пока не достигла Ватикана. Мне сочувствовали, и я получил такую денежную помощь, какая позволила мне без страха смотреть в будущее.