— Лучше взгляни на это, — проворчал другой, доставая превосходную золотую кружку с украшенной драгоценными камнями крышкой. — Дьявол! Как сверкает этот красный камень наверху!
Он восхищенно держал ее на расстоянии вытянутой руки, пока его спутник не потерял терпение и не выхватил кружку у него из рук.
— Хватит, давай дальше! — резко сказал он. — Что там еще? Где золотая шкатулка? Она — лучшее из всего, и я положил ее сам, пока ты ходил за подсвечниками. Ха! Вот она! Поставь ее на стол.
У меня закружилась голова — я не мог поверить своим глазам! Была ли это… да, это действительно была драгоценная шкатулка святой Селестины де Кресси, подаренная в 1630 году кардиналом Ришелье!
Теперь я все понял — вспомнил все, даже то, как брат Амбруаз обращался с ключами служки. Они ограбили собор!
— Ну, и что дальше?
— Сейчас ничего, — хрипло сказал Амбруаз, убирая все обратно в сумку и укладывая на них святыню. — К этому времени прилив, должно быть, уже начался, и привет! Чьи это ботинки?
— Ботинки! — воскликнул другой, подошедший к окну. — Ботинки! Что ты имеешь в виду?
— Что я имею в виду! — эхом отозвался Амбруаз, хватая свечу со стола и одним прыжком пересекая комнату. — Черт побери! В постели мужчина!
Пока я жив, мне никогда не забыть ужас того момента.
Держать глаза закрытыми, регулировать частоту моего дыхания, и сохранять совершенно спокойное выражение лица — все это мне удалось только благодаря инстинкту самосохранения. Моя способность мыслить на мгновение пропала, и я притворился спящим, как паук притворяется мертвым, почти не сознавая, как и почему я это сделал.
— Он спит, — сказал Павел.
— Он притворяется, — сказал Амбруаз и помахал свечой у меня перед глазами.
Ни один нерв на моем лице не дрогнул. Казалось, у меня появилась сверхъестественная способность управлять каждой клеточкой своего тела, и ничто во мне не дрогнуло, хотя усилие было мучительным.
— Выглядит убедительно, — сквозь зубы процедил Амбруаз, — но это не по-настоящему. Ни один мужчина не смог бы спать, когда мы подняли такой шум.
— Мог бы, если бы выпил, — ответил Павел. — Разве ты не видишь, он лег спать в одежде, и разве это не доказательство того, в каком состоянии он был, когда ложился.
— Доказательство или нет, — сказал Амбруаз с ужасным проклятием, — я…
Он резко замолчал, и я услышал щелчок, похожий на открывание складного ножа.
В этот момент я решил, что проиграл, и в мое сердце проник мертвый холод. Затем Снова вмешался Павел.
— Дай мне нож, — услышал я, как он сказал. — Я сам проверю, в каком он состоянии, а потом…