Мы выступали вдвоем в общей сложности два с половиной года, во всех городах между Йорком и Лондоном. Мы постоянно совершенствовались. Мы знали вес и силу друг друга до волоска и наши трюки становились все рискованнее; и едва кто-то где-то изобретал новый, как мы сразу старались овладеть им. Мы прекрасно подходили друг другу, что в нашей профессии является самым важным моментом из всех. Наш рост был одинаковым, до шестнадцатой доли дюйма, так же как и наше телосложение. Если Гриффитс обладал чуть большей мускульной силой, то я был более подвижным, и даже эта разница была в нашу пользу. Я считаю, что и в других отношениях мы одинаково хорошо подходили друг другу, и знаю, что за три с половиной года, которые мы провели вместе (считая с нашей первой встречи в Донкастере до того времени, когда мы прекратили сотрудничество с цирком), между нами никогда не случалось размолвок. Гриффитс был достаточно уравновешенным, спокойным, молчаливым парнем с маленькими серыми глазами и густыми черными бровями. Помню, раз или два я подумал, что он совсем не тот человек, которого я хотел бы видеть своим врагом; но это не имело отношения ни к какому его поступку, — только к моей собственной фантазии. Что касается меня, то я могу поладить с любым, кто расположен ладить со мной, и люблю мир и добрую волю больше всего на свете.
Мы стали настолько опытными, что решили вернуться в Лондон, и сделали это где-то в конце февраля или в начале марта тысяча восемьсот пятьдесят пятого года. Мы остановились в маленькой гостинице в Боро; не прошло и недели, как нас нанял мистер Джеймс Райс из «Таверны Бельвидер» с жалованьем семь фунтов в неделю. Это был большой шаг вперед по сравнению со всеми нашими предыдущими достижениями; а «Таверна» была отнюдь не плохим местом для обретения репутации.
Расположенное на полпути между Вест-Эндом и Сити, окруженное густонаселенным районом и лежащее на пути омнибусов, это заведение было одним из самых процветающих в своем классе. Там были театр, концертный зал и сад, где танцы, и ужины устраивались с восьми до двенадцати часов каждую ночь в течение всего лета, что делало это место особенно любимым среди рабочего класса.
Итак, здесь мы и обосновались (Гриффитс и я) с обещанием, что наша зарплата будет повышена, если мы окажемся востребованными; и вскоре она была повышена, потому что мы давали кассу. Мы делали все, что когда-либо делалось гимнастами — и делали это тоже хорошо, хотя, возможно, не мне так говорить. Во всяком случае, большие цветные афиши были расклеены по всему городу, а наша зарплата увеличена до пятнадцати фунтов в неделю; и джентльмен, который пишет о пьесах в «Санди Сноб», был рад заметить, что в Лондоне не было выступления и вполовину такого замечательного, как Патагонские братья; за что я, пользуясь возможностью, сердечно его благодарю его.