Прошло почти три недели после увольнения Бриджет и Эрика, и, к моему удивлению, после первых разговоров о крысе (а точнее, крысах), о них почти не вспоминали. Они оказались не более, чем следами на песке. Всех больше волновал июльский номер.
Было двадцать третье июня – на следующий день новый «Космо» должен был появиться на прилавках. Никто не знал, станет ли это новым началом или скандальным концом журнала. Все в офисе пытались сохранять беспечный вид, хотя каждый понимал, что скоро может оказаться безработным. Марго, как и несколько других сотрудников, уже проходили собеседования. Редакторы и авторы разрывались между поиском новой работы и подготовкой августовского номера.
Все в «Хёрсте» следили за нами. Напряжение из штаб-квартиры буквально растекалось вдоль по улице. Хелен протаптывала дорожку по новому ковру, а иногда принималась за подъемы ног или бег на месте. Зато никаких слез. Только нервная энергия.
– Вы бы съездили домой, отдохнули, – сказала я, стоя в дверях ее кабинета; было еще рано, меньше пяти вечера, но почти все уже разошлись, не в силах сидеть и ждать своей участи. – Ну же, – сказала я, пытаясь убедить ее, что ничего страшного не случится. – И постарайтесь что-нибудь поесть.
Последние несколько недель оставили на ней свой отпечаток. Она похудела фунтов на пять, и для нее это было слишком. Она безучастно кивнула. Я обратила внимание на резкие очертания ее ключиц и грудной клетки.
Я помогла ей собрать портфель, в который она сложила новые статьи, требовавшие ее внимания, на август и сентябрь. Вопреки всему, она продолжала вкладываться в будущее «Космополитена». Защелкнув ее портфель, я подняла взгляд и увидела, что она плачет.
– Миссис Браун, вы как?
Я уже несколько недель не видела ее слез. Она покачала головой, ссутулившись.
– Я так устала, – она прислонилась к своему столу, словно ей было трудно стоять. – Кажется, я за всю жизнь еще так не уставала. И мне страшно. Я просто в ужасе. Если июль провалится, все это, – она обвела руками кабинет, подразумевая журнал и свою карьеру издателя, – накроется медным тазом, – она закрыла рот ладонями, словно сдерживая крик. – Ты знаешь, что я еще никогда ни в чем не проигрывала? Ни разу. Я была лучшей выпускницей в классе. Я не умею проигрывать.
– Вы и сейчас не проиграете, – сказала я, стараясь быть убедительной.