Как вы уже знаете, любая эмоция приходит максимум на пятнадцать минут. Из чего следует очень важный вопрос: что с ней делать? Тревога приходит, чтобы уйти, но перед этим сообщить вам что-то очень важное. Тревога приходит для того, чтобы вы ее заметили и прожили. Но проживать собственную тревогу бывает болезненно. Вы к этому не приучены, у вас нет опыта, чтобы сделать это правильно. Поэтому очень многие из вас подавляют свои негативные чувства.
Ну, например, на вас накричал начальник. Или сказал, что в конце недели уволит одного из сотрудников. Тревога уколом поселилась в сердце, но дальше все внутри вас говорит: «Не переживай. Не думай об этом. Ой, да ничего страшного. Ну подумаешь, уволят. Тоже мне, из-за чего беспокоиться – в Африке дети голодают».
Кто-то тревогу запивает. Кто-то закуривает. Кто-то, ощущая вот этот тоненький укол, думает, что бы такого вкусного съесть.
Тревога подавляется, плохие мысли просто гонятся от себя. Например, человек подходит к торговому центру или к лифту, ему становится плохо. В ответ он часто ныряет в обесценивание своих переживаний: «Ой, да ничего страшного. Это вообще не со мной происходит. Ничего не будет. Я соберусь. Мне не будет страшно». Или тревога подавляется более агрессивным настроем. Кто-то начинает себя ругать, говорит: «Что же это со мной происходит? Что-то я вечно всего боюсь. Это все мне не надо. Со мной что-то не в порядке. Я не должен(на) бояться. Так, подумаю-ка я срочно о чем-нибудь приятном».
Таким образом, тревога не проживается. Она откладывается куда-то, в нежелание быть плохим человеком и тревожиться, когда есть другие люди, кому по-настоящему страшно, у кого по-настоящему кто-то умер или что-то отняли, или ему не просто грозят увольнением или полным банкротством. Но если тревожные мысли откладывать и откладывать, копить где-то в глубинах бессознательного, они вываливаются потом в виде острого тревожного приступа, с которым уже невозможно справиться. И все силы уходят на то, чтобы не смотреть, чтобы продолжать подавлять, игнорировать то, что происходит на самом деле. И это, естественно, только ухудшает дело.
И наша культура призвана поддерживать функцию подавления эмоций начиная с детского советского воспитания: не плачь, не кричи, не злись, ничего страшного не произошло, перестань. И вроде внешне ребенок заткнулся, успокоился. Заставили его подавить свои эмоции. Все вокруг спокойны. То, что ребенок переживает там, внутри, этого же никому не видно. Снаружи все чистенько, аккуратненько, замели под ковер, всем вокруг комфортно. Кроме самого ребенка.