Воспользовавшись тем, что одно из представлений нового придворного театра состоялось накануне церковного праздника Казанской иконы Богоматери 21 октября 1674 года, когда царь «тешился всякими игры» и, вопреки своему обыкновению, допьяна напоил бояр, патриарх Иоаким строго наказал царского духовника Андрея Савиновича, посадив его в тюрьму. Сам духовник тоже присутствовал на том царском пире, сопровождавшемся своеобразным концертом, где «его великого государя тешили, и в арганы играли, а играл в арганы немчин, и в сурну и в трубы трубили и в суренки играли и по накрам и по литаврам били ж во все». Царь жаловал «протопопа своего» и остальных гостей, «которые были у кушанья вечернего, вотками, ренским, и романею, и всякими розными питии». После чего, как сказано в дворцовых разрядах, «пожаловал их своею государевою милостью: напоил их всех пьяных». Хотя царь Алексей Михайлович с молодости был не чужд веселья и шумных развлечений, но к пьянству, как известно, он относился нетерпимо. И вдруг такой совсем нехарактерный поворот, заставляющий вспомнить о будущих пьяных Всешутейших соборах его сына Петра! Высшие духовные власти быстро вмешались в дело, после чего царю, находившемуся в тот момент в одном из своих подмосковных походов, пришлось спасать благовещенского протопопа. Уговорить патриарха Иоакима сменить гнев на милость царю удалось лишь через два месяца к Рождеству>{731}.
Царь Алексей Михайлович не только не отказался от полюбившихся спектаклей, но благодаря заботам Матвеева все глубже и глубже погружался в атмосферу новых праздников, с которыми стало ассоциироваться столь любимое потом его сыном Петром Преображенское. Новые «потехи» и театральные представления продолжались там вплоть до начала Рождественского поста. Краткое описание «комедий», представленных иноземцами и людьми Артамона Матвеева, тоже сохранилось в дворцовых разрядах: «как Алаферна царица царю голову отсекла», «как Артаксеркс велел повесить Амана, по царицыну челобитью и по Мардахеину наученью». Снова «немцы» играли «в арганы», а еще «на фиолях, и в страменты, и танцовали». Историки театра выяснили, что речь шла о пьесах на известные библейские сюжеты о Юдифи и Олоферне, а также о том же «Артаксерксове действе». Представления в Преображенском происходили в специально устроенной «храмине» в присутствии ближайшего боярского окружения. Они явно меняли правила этикета при дворе, и нетрудно было понять, кого следовало благодарить за небывалый поворот в дворцовой жизни.
25 января 1675 года царь Алексей Михайлович приказал жившему в Немецкой слободе учителю Юрию Гивнеру (впоследствии переводчику Посольского приказа) поставить «Темир-Аксакову комедию», в которой описывалась война Тамерлана, повергнувшего турецкого султана Бая-зида I, и недвусмысленно прославлялся возможный поход на Константинополь; «Что вы чаете: можем ли все турецкое царство приодолети?» — прямо обращались к царю Алексею Михайловичу актеры в самом конце пьесы. На Масленицу, между 7 и 14 февраля, спектакль был сыгран в Москве в палатах над «Аптекой». Понемногу складывались даже «сезоны» существования придворного театра — перед Великим и Рождественским постами. К осени 1675 года, как установил автор фундаментальной публикации документов о театре времен царя Алексея Михайловича историк Сергей Константинович Богоявленский, готовились целых шесть пьес, включая как уже представлявшиеся во дворе, так и новые: «Есфирь, Темир Аксакову, Иосифову, Егорьеву, Адамову и, может быть, Юдифь, или вместо шестой — балет». Театр в Преображенском был расширен пристройкой трехсаженной горницы с сенями, «чтоб в камидейное действо утеснению не было». Не был забыт в этих приготовлениях и полюбившийся «дурак» — скорее всего, тот самый шут, или чумазый Пикельгеринг, для которого сшили «особый костюм из пестрой крашенины»