Царь Алексей Тишайший (Козляков) - страница 373

Так называемые «последние годы» жизни царя Алексея Михайловича ознаменовались новой большой войной — прямым столкновением России, Речи Посполитой, Крыма и Османской империи в борьбе за Правобережную Украину. Дореволюционные военные историки со свойственной им армейской определенностью видели в Первой русско-турецкой войне движение «к утверждению русской силы на берегах Босфора». Хотя начало войны датируется по-разному, ученые сходятся во мнении о ее поворотном значении для остановки османской агрессии в Европе в 1670—1680-х годах^>{735}. Когда Турция объявила войну Речи Посполитой в январе 1672 года, Московское государство вынуждено было поддержать союзника, исполняя обязательства по Андрусовскому договору. Но это еще не было прямым вступлением в войну. Московская сторона преследовала собственные интересы, а главный узел противоречий во взаимоотношениях с Речью Посполитой завязался в то время вокруг нерешенной судьбы Киева с Правобережьем и всей разделенной Украины. Причем удержать Киев за Москвой просили также глава Киевской митрополии Иосиф Тукальский и киево-печерский архимандрит Иннокентий Гизель, предлагавшие царю Алексею Михайловичу предпринять шаги по переводу Киева из подчинения Константинопольскому патриархату в юрисдикцию московских патриархов^>{736}. Православным людям на Украине снова и снова приходилось думать о том, как сохраниться между Речью Посполитой и Турцией, соглашаться ли на условия покровительства и подчинения, предлагаемые в Московском государстве. Русско-польско-турецкое столкновение за Правобережную Украину оказалось долгим. Окончания его царь Алексей Михайлович не застал, но именно война с Османской империей стала в ближайшее время побудительным мотивом всей политики.

Уже в Андрусовском договоре 1667 года существовали некоторые «зацепки», ставившие возвращение Киева в зависимость от продолжения переговоров между Московским государством и Речью Посполитой, объединявшимися против Крымского ханства и Османской империи. Для строительства нового дипломатического союза требовалось время; обмен посольствами и переговоры позволяли оттягивать передачу Киева, обвиняя противоположную сторону в невыполнении каких-либо обязательств. И здесь снова оказалась востребованной «находчивость» Артамона Матвеева, участвовавшего в сложнейших малороссийских делах, начиная еще с уговоров Богдана Хмельницкого о принятии присяги Войска Запорожского под «высокую руку» московского царя. Когда Матвеев сменил на посту главы Малороссийского приказа Ордина-Нащокина, ему пришлось выправлять главный «андрусовский» перекос в отношениях Речи Посполитой и Москвы, случившийся из-за нерешенной проблемы принадлежности Киева. Нерешенной, конечно, так, как того требовал царь Алексей Михайлович, а не так, как складывались обстоятельства на переговорах, когда Ордину-Нащокину пришлось записать в текст договора обещание вернуть столицу Правобережья.