Соглашались на поход царских войск на Крым и в Речи Посполитой, имея в виду облегчение задач королевского войска, воевавшего с османами и татарами на Правобережье. О посылке части русских войск в Крым, чтоб не дать крымской орде присоединиться к очередному походу турецкого султана на Польшу, договорился, например, посланник короля Яна Собеского Александр Кладницкий, находившийся в Москве с 13 по 30 апреля 1675 года и торжественно принятый царем Алексеем Михайловичем. Во исполнение этого договора князь Касбулат Муцалович Черкасский, соединившись с калмыками, донскими и запорожскими казаками, успешно воевал в Крыму в сентябре 1675 года. Их участие в крымском походе заслужило похвалу царя Алексея: «Ходили в нашу великого государя службу для промысла в Крым через Гнилое море за Перекоп и были у Каменнаго мосту, и заставы, которыя поставили, проведав о приходе их, крымские салтаны, сбили, и крымских людей побили многих, и бунчук и шатры взяли и крымские улусы повоевали». Донским казакам, ранее не сумевшим выполнить указ о постройке города в устье реки Миус, после крымской службы простили прежние вины>{754}.
В военной терминологии Московского государства слова «промысл», «служба» и «поход» имели различные оттенки смысла. Бои на крымском театре военных действий до 1675 года хотя и были важными, но они относились к локальным задачам предупреждения татарских нашествий на юг Московского государства или демонстрации союзнических действий с Речью Посполитой. Совсем по-новому должен был восприниматься крымский разворот, когда с июня 1675 года, по словам Артамона Сергеевича Матвеева, стали «войну готовить на Крым…». В уже упоминавшихся десяти «статьях» боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича подробно говорилось не только о времени и сроках похода, но и о возможном маршруте, необходимой подготовке и финансировании. Если суммировать ответы боярина и гетмана, то поход «великим войском обозным ополчением» мог занять больше трех недель и начинать его надо было ранней весной, в «самое Светлое воскресенье». Одновременное же наступление за Днепр и в Крым было признано ими опасным или даже невозможным.
Получив такой ответ, царь Алексей Михайлович и его советники в Москве решили лучше подготовиться к грядущей войне и «устроить» войско. С одной стороны, оно нуждалось в жалованье, с другой — следовало поддерживать дисциплину и готовность служилых людей к выходу на службу, тем более после отмены двух уже обещанных государевых походов в 1674/75 году. Не был ли неким предвестием намеренно строгий запрет служилым людям носить немецкое платье, изданный в августе 1675 года? Одного из членов Государева двора, стряпчего князя Андрея Михайловича Кольцова-Мосальского, даже разжаловали в низший чин, написав «по жилецкому списку», — за то, «что он на голове волосы у себя подстриг» (видимо, на иноземный манер). 6 августа 1675 года всем членам двора и жильцам был сказан царский указ: «чтоб они иноземских немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, тако ж и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили и людем своим потому ж носить не велели». Ослушникам обещали опалу и перевод в низшие чины. На ситуацию с царским стряпчим князем Кольцовым-Мосальским можно посмотреть и с другой стороны: подражание иноземной моде распространилось настолько широко, что уже было не отличить, где русский дворянин, а где иноземный офицер. В мирное время на это можно было не обращать внимания, а при начале военных действий такой разнобой в одежде мог привести к путанице в порядке войск