Викинги. Первая иллюстрированная энциклопедия (Жарков) - страница 4

Собственный, «северный» путь развития феодализма окончательно определился в позднюю эпоху викингов (980-1066 гг.), когда постепенно были свернуты разносторонние отношения с внешним миром. В середине XI в. Скандинавские страны опирались уже главным образом на внутренние ограниченные ресурсы, чем и определялась в дальнейшем их роль в истории Европы Средних веков. В заключение можно сказать, что эпоха викингов в Северной Европе — один из важнейших этапов исторического прошлого скандинавских стран. Она отделяет десять тысячелетий первобытности от начала собственно исторического периода, который на севере Европейского континента открывается становлением раннефеодального общества как первой классовой социально-экономической формации.

В XXI веке эпоха викингов озарена особым отблеском романтики и приключений. Этот интерес послужил толчком к восстановлению памятников древности, связанных с эпохой викингов, и к созданию массы книг, кинофильмов и музейных экспозиций, которые, как правило, представляют викингов в качестве носителей развитой культуры раннесредневековой Скандинавии. Викинги как бренд широко представлены в сувенирной индустрии и рекламе. В том, что викинги стали своего рода торговой маркой Скандинавии, нет ничего удивительного, так как в сознании скандинавов эпоха викингов — это период великих свершений, которыми их далекие предки прославили себя повсюду в мире. В целом можно сказать, что в XXI веке эпоха викингов играет все более существенную роль как средство самоидентификации, причем не только для датчан, шведов и норвежцев, но также для немцев, англичан и даже американцев или, что еще экзотичней, для новозеландцев скандинавского происхождения. В наше время к наиболее очевидным формам подобного самоотождествления с эпохой викингов относится быстрый численный рост всевозможных викингских фестивалей, инсценировок и ярмарок, устраиваемых практически ежегодно во многих странах мира. Можно даже сказать, что создается некий миф о викингах, который является конечным результатом идеализации эпохи викингов и самих викингов, т. е. переходом от крайне негативного (и с точки зрения жертв викингов, по-видимому, вполне реалистичного) представления о викингах как о пиратах, варварах, грабителях, убийцах и поджигателях, отраженного в англосаксонских и франкских хрониках и анналах, к распространенному еще с XVIII века образу благородного, бесстрашного воина, первооткрывателя и поселенца. Но тут необходимо пояснить, что не только в новое время, как ранее предполагалось, но уже в Средние века в Скандинавии начинает формироваться миф о викингах. И даже авторы саг имели возможность обращаться к некоему мифу, уже широко распространенному среди викингов VIII и IX вв. Но вместе с тем у большинства людей во всем мире и даже в самой Скандинавии сложился отрицательный образ викинга-пирата, который отправлялся на своем корабле в чужие земли и с мечом в руке совершал там кровавые деяния. Викинги грабили церкви, вымогали дань, убивали местных жителей или уводили их в рабство. Таково традиционное, но вместе с тем весьма одностороннее представление о викингах. Возникло оно в первую очередь благодаря современникам викингов, священнослужителям-хронистам, которые оставили свои описания, посвященные драматическим событиям тех далеких лет. Именно их свидетельствами в первую очередь и пользовались в средние века историки, сказители, сочинители саг. Так, на протяжении всей эпохи викингов монахи и клирики на страницах своих хроник описывали сцены ужаса и кошмара, творимые викингами-язычниками. Викингов припечатали клеймом антихристов, безжалостных варваров, грабивших и сжигавших все и вся на своем пути, этаких животных, не привыкших ценить ни своих, ни чужих жизней, способных лишь на уничтожение и разграбление. Зловещими символами их служили молот Тора и ворон Одина, воплощавшие в себе жестокость и отвратительную злобу черных языческих богов. Но на самом деле история редко бывает столь односторонней, как представлена она на страницах источников. Что касается викингов, образ их был таков, и таким он остался по сей день. Однако это, вне сомнения, не вся правда. Если мы внимательней приглядимся к источникам, по которым изучают эпоху викингов, увидим, что, например, агиографическая литература, как и латинские анналы и хроники, демонстрирует крайне негативную картину эпохи викингов, а вот саги об исландцах и королевские саги представляют картину нейтральную. Ну а саги о древних временах и героическая поэзия вообще рисуют сильно стилизованную и романтизированную картину эпохи викингов. Так что ни малопопулярный ныне образ жестокого и кровожадного викинга, ни образ гордого героя-пирата не являются исторической или литературной неточностью, но присутствуют уже на раннем этапе. Также не следует упускать из виду, что саги о древних временах, вопреки их средневековому определению как «лживых саг», содержат удивительный пласт реминисценций эпохи викингов (в основном топологического свойства), что также свидетельствует о ранней идеализации эпохи викингов в современной ей литературе, и не только в скальдической и героической поэзии, но даже в рунических надписях и в латинских текстах. Еще хотелось бы отметить тот факт, что исландская литература с конца XII века освободилась от влияния латиноязычных агиографических сочинений и ученых трудов и получила возможность представить собственную независимую картину, ничуть не затрагивая при этом вопроса о христианстве. Несомненным подспорьем этому являлся тот факт, что большая часть эпохи викингов предшествовала христианизации Скандинавии и, таким образом, представляла собой чистое поле для идеализации и героизации предков-викингов.