Тополя нашей юности (Науменко) - страница 6

— Черти вонючие, весь свет захотели завоевать, а махорки человеческой не могут сделать, — ругался дядька, но цигарки не бросал. — Это же не махорка, а труха какая-то. Ни тебе крепости, ни вкуса, как солома. Вот до войны махорка была, дрозды! Купишь пачку за пятьдесят копеек, а она что твой чай. Ядреная, крепкая, лихо ее матери! Затянешься — и сразу чертики с рожками в глазах заскачут. Эй, скорей бы закурить нашей махорочки.

Сказать, что дядька слишком пренебрегал немецкой махоркой, все же нельзя было. Курил он ее завзято и, если мы отправлялись на связь, хитровато подмигивал нам: принесите, мол, еще. И мы приносили, хоть каждый раз от дядьки крепко попадало и Гитлеру, и всей его родне за низкое качество табачной продукции.

И вот загремело на Днепре. Днем грохот был далеким, приглушенным, а вечерами земля гудела беспрестанно, как будто били по ней железным молотом. Этот гул мы слушали, как самую чудесную музыку. Слушали и не могли наслушаться. Порой даже не верилось, что пройдет какая-нибудь неделя-две — и мы увидимся с нашими, и тогда снова можно будет ходить по земле, не боясь встретить вражью пулю.

Дядька Апанас просто помолодел. Он уже не казался нам смешным в своей долгополой немецкой шинели. Однажды мы застали его за необычным занятием: он брился. Густая щетина не хотела поддаваться сточенной бритве, но Апанас Медведька был не из тех, что отступают.

— В войске должен быть порядок, — объяснял он нам. — Особливо, если войска встречаются — регулярное и партизанское.

Вечерами, когда случалось быть в лагере, мы втроем ложились на сено и слушали далекие орудийные залпы. Любили мы посматривать и в звездное небо. Там теперь часто мелькали огоньки наших самолетов. Они шли на запад. Любили мы слушать и Апанасовы разговоры.

— Придут наши, — мечтал он вслух, — так я первым делом на газеты накинусь. Каждую газету за эти два года, что без меня выходила, прочитаю. А после сразу на паровоз — и даешь Берлин! Я, дрозды, еще полетаю по чугункам.

На следующий день мы опять пошли в городок. Сведения принесли очень важные: вся станция забита эшелонами — немцы собирались убегать. Вместе с радостными вестями принесли несколько пачек немецкой махорки для дядьки Апанаса. Мы считали, что это последняя махорка и носить ее нам больше не придется.

Апанаса Медведьки в лагере не было, он пошел с группой на чугунку. Командир отряда не дал нам отдохнуть и послал на новое задание. Но мы и не чувствовали усталости — ведь такое задание, которое теперь выпало на нашу долю, можно было выполнить только один раз в жизни. Фронт был совсем близко, и командир посылал нас, чтобы установить связь с наступающими частями нашей армии.