— Что теперь? — спросил Скользкий, выводя меня из состояния задумчивости.
Айви печально оглянулся. Он, похоже, больше Скользкого был разочарован тем, что драка не состоялась. Но он все же ухитрился заставить цветную курицу прекратить приставать к прохожим с гнусными предложениями.
— Теперь я собираюсь домой, чтобы перекусить.
— Но какая от этого будет польза?
— Я перестану ощущать голод.
Кроме того, смогу закрыться от него, Айви и марширующей за нами колонны соглядатаев.
У меня были свои планы.
Доверив Скользкому и Айви приготовление ланча, я отправился в свой кабинет пообщаться с Элеонорой. Однако она не помогла мне расслабиться. Беспокойство не исчезало. Интересно… Я пошел через зал. Покойник, видимо, крепко спал. Но у меня на этот счет начали возникать сомнения. И раньше мне доводилось переживать подобные периоды беспокойства.
Мне совсем не хотелось заниматься логхиром.
Проглотив наскоро пищу и соврав ребятам, что отлучусь на минутку, я выскочил на улицу. От наблюдателей удалось избавиться быстро — помогло интенсивное движение. Жизнь на улицах кипела сильнее обычного. Повсюду кишели беженцы. В результате на каждом углу витийствовал оратор, призывая немедленно вышвырнуть их из Каренты. Или даже более того — прикончить. В атмосфере клубились тучи очередного кризиса.
Убедившись, что за мной больше никто не следит, я направился на Холм.
К двери Мэгги я подошел с таким видом, будто явился по приглашению. На многократный стук дверным молотком никто не ответил.
Был ли я удивлен? По правде говоря, не очень.
Изучив унылый, безликий фасад, я пришел к выводу, что он оставался таким же унылым и безликим, как и раньше. И вдобавок негостеприимным.
Я побродил некоторое время по округе, и ни одна душа не остановила меня. Решив дальше не испытывать судьбу, я удалился.
На половине пути к «Домику радости» Морли я обнаружил, что у меня вновь появился хвост. Неуклюжий недоумок опять брел следом. Что на это скажешь? Может быть, он все-таки кое-что соображает?
Я вошел в зал. Там сидели два моих лучших друга — Морли Дотс и Плоскомордый Тарп — и глазели на мою свежую любовь.
— Чэстити! Что такая славная девушка может делать в подобном заведении?
Морли одарил меня мрачным взглядом. Такой взгляд он приобрел не для своих жертв, а для тех, кто позволял себе усомниться, что его таверна — воплощенный в миниатюре рай эпикурейцев.
Плоскомордый осклабился. Это был огромный, могучий увалень. Я заметил, что у него не хватает еще одного зуба.
— Я проверяю вашу надежность, — ответила Чэстити.
— Не принимайте на веру ни одного слова этих парней. Особенно того, которого зовут Морли. Он ни за что не скажет правды, если можно соврать. Спросите у его жены и семнадцати неухоженных ребятишек.