— Что за чертовщина тут творится, Гаррет? — справился Морли.
Мы пропустили его вопрос мимо ушей.
— Чего-чего? — переспросил я, в очередной раз демонстрируя остроту ума.
«Проблема заключается не в человеке с улицы. У него хватает других забот. Где раздобыть побольше денег, как избежать уличных стычек… Священники и жрецы, решившие, что мы покушаемся на их кусок хлеба, представляют угрозу до тех пор, пока не поймут, что они нам безразличны…»
— Говори за себя.
Я бы с удовольствием намял бока всей этой шайке. Бандиты под личиной святош.
— Между прочим, Адет вернулась.
«Знаю. Кстати сказать, мы еще не изобрели то приспособление, которое нам наверняка понадобится».
— Чего? — Похоже, у меня появилось любимое присловье.
«Я имею в виду ловушку для богов».
— Ха-ха! Что ты вытянул из Кэт, признавайся.
«Эта девушка не так проста», — глубокомысленно изрек Покойник.
Морли направился к двери:
— Пойду, пожалуй. Все равно я тут не нужен.
«Ошибаетесь, мистер Дотс. Наберитесь, пожалуйста, терпения. Нам с Гарретом необходимо обсудить неотложные дела».
Загадочная фраза, верно? Морли с видом мученика вновь прислонился к шкафу.
— Если хочешь, — сказал я ему, — закрывай свою лавочку и иди ко мне в домоправители. Я тебе все расскажу — после того как мы разберемся в оборванных нитях.
Морли пристально поглядел на меня. В уголках его рта зародилась лукавая усмешка.
— У тебя, Гаррет, всегда полным-полно оборванных нитей. А знаешь почему? Потому что ты не приспособлен к жизни. Корчишь из себя циника, а стоит тебе встать перед выбором, как выясняется, что ты искренне веришь в торжество доброты, несмотря на то что каждый день возишься в грязи и давным-давно вымазался с головы до ног.
— Любому человеку нужен нравственный идеал. Иначе, Морли, как убедить себя, что ты хороший? Грязь потому и грязь, что ее так называют.
— Следовательно, те, кто в ней бултыхается, не несут ни за что ответственности. Им незачем думать, их дело — действовать.
Великие небеса, до чего дошло — бандит с большой дороги защищает закон и порядок!
— Чего ты взъелся?
— Да потому, что ты вечно все усложняешь.
— Дурное наследство. Моя матушка могла часами костерить кого угодно, однако всегда находила в людях что-нибудь хорошее. Она могла придумать оправдание даже для отпетого мерзавца.
«Спор, который вы завели, длится не один десяток лет. Но у нас нет времени на подобные развлечения. Мистер Дотс, не хотите ли присоединиться к мистеру Тарпу и мисс Торнаде…»
На этом месте я перестал слышать Покойника, уловил только, что он упомянул о Слави Дуралейнике. Ну почему он не может забыть о Слави Дуралейнике, о Кантарде и обо всем прочем? Почему не может заняться делом? Думаю, через пару недель все закончится. Тогда мы разбежимся: он углубится в свои размышления, я примусь дегустировать новые сорта пива, а Дин перестанет сновать к двери и обратно и займется своими прямыми обязанностями.