Поскольку нынешнее мое состояние я назвала бы пограничным между депрессией и желанным покоем, я верила, что только серьезный разговор с Варей подвинет меня в ту или иную сторону. Вяло занимаясь уборкой, я все прислушивалась: мне казалось, что даже телефонный звонок Правдиной зазвучит как-то по-другому, что позволит мне сразу понять — она! Я уже завершала уборку второго этажа, а ожидаемого звонка все не было. По мобильнику Лада выходила на связь без какой-либо закономерности. Для нее набрать мой номер — такое же привычное необходимое дело, как дышать. Она могла звонить из машины, из салона красоты «Феникс», из сауны, из ресторана, где проходила очередная встреча с нужными людьми. Лада набирала номер просто для того, чтобы услышать мой голос, словно он был доказательством того, что у меня все в порядке. Я боялась признаться, что на самом деле терзаюсь и потеряла покой. Стоит моей несравненной подружке почувствовать это состояние, как она бросится наводить порядок в моей личной жизни. Я не хочу этого потому, что, во-первых, мы однажды договорились: нельзя распускаться и сразу бросаться за советом и помощью к друзьям и подругам. У каждого свои проблемы, поэтому обременять друг друга еще одной ношей, сбросить которую не позволит наша многолетняя дружба — в высшей степени эгоизм. Зная, как близко к сердцу примет все мои горести Ладуся, каким суровым взглядом скользнет по мне Варька, я изо всех сил делала вид, что все еще хозяйка собственной жизни. Я диктую обстоятельствам, а не они вертят мной.
Завершая уборку на веранде, я чувствовала, что пытаюсь обмануть не только моих подруг, но и себя саму. Я была уверена, что мне необходима дружеская вечеринка с разложенными картами, с бутылочной сухого красного и разговорами по душам. Этого было бы достаточно, чтобы в моей душе снова воцарился покой. Я уже представляла, как мы сидим в моей просторной гостиной или в нашем любимом кафе «Париж». Сколько наших разговоров слышали его стены, сколько чашек чая было выпито, сколько пирожных съедено. Мы так давно не собирались под его гостеприимным кровом. Закрыв глаза, я даже ощутила тот неповторимый, узнаваемый запах, что царит там. Я знала, что стоит только намекнуть, как Лада с радостью согласится поужинать в кафе. Варька для проформы поворчит. Она у нас домоседка, у нее свой жизненный график, в котором для крепкой, многолетней дружбы, безусловно, отведено место.
Размечтавшись, я слишком усердно натирала листья на собирающейся цвести лилии и сломала один из них. Это стало последней каплей, переполнившей тяжеленную чашу моего терпения. Слезы брызнули сами собой. Подняв с пола упавший лист, я принялась прилаживать его к тому месту, где несколько секунд назад он рос. Лист не желал прикрепляться, что вполне объяснимо, но я все причитала и упорно пыталась все исправить. Я не вытирала слез, поэтому соленые ручьи заливали мои щеки, щекоча кожу. Сквозь пелену слез я окидывала взглядом свою небольшую оранжерею, которая в последнее время стала моим любимым делом, способом борьбы с плохим настроением. Несколько фикусов, роскошная драцена «слоновья нога», цветущая невероятными желтыми кистями афеландра, два плюща с резными листьями — вот неполный список того, что росло, цвело и благоухало, требовало моего ухода, чем я невероятно гордилась. На веранде стояли диван и два плетеных кресла из ротанга — сидя в кресле, я с удовольствием созерцала буйство красок в собственноручно выращенном саду. Лева всячески поощрял мое увлечение. Мы даже договорились, что когда он захочет купить мне букет цветов, пусть это будут не роскошные розы или орхидеи, а новый цветок, за которым я буду ухаживать. Справедливости ради должна сказать, что количество роз, которые Лева дарил мне по поводу и без оного, не уменьшилось, но именно он принес в мою оранжерею несколько красивых экзотических растений.