— Моя жена должна все чувствовать сама, без подсказок. Ты же у меня не просто Вася, а Василиса Премудрая.
Мне нечего было ответить на откровенную лесть. Лева знал, как меня успокоить, как заставить забыть обиду. Это Лада просветила его, рассказав о моих слабостях. Естественно, она действовала лишь из добрых побуждений. Но теперь в руках моего мужа было самое мощное оружие для борьбы с моими нахмуренными бровями — комплименты. Наверное, я, как ни одна другая женщина в мире, люблю ушами. Другое дело, что проходило совсем немного времени, и мне снова была нужна порция расслабляющей лести, нежности. Но в последние полгода в такие моменты чаще всего Левы не было рядом.
Лев Лузгин — это в мире бизнеса громкое имя. Я не могла даже представить, насколько он фигура масштабная. Хотя что-то подсказывало мне, что в этом невысоком, не самом красивом мужчине таится источник неисчерпаемой энергии, драйва. Лузгин был непредсказуем и стабилен одновременно. Нужно же было таким родиться! Одно то, как он ворвался в мою жизнь, достойно того, чтобы быть описанным в романе. Даже всезнающая мудрая Варька не язвила по этому поводу, никаких комментариев. Лада радовалась, как ребенок, тем более, что именно она стала свидетельницей на нашей пышной свадьбе. Сосватала, выдала замуж, благословила на долгую, счастливую жизнь. По-видимому, как в сказке о спящей красавице, кто-то на церемонии почувствовал себя обделенным, позавидовал и сглазил счастье. Потому что сразу же после медового месяца у нас с Левой начались невообразимые, невозможные отношения. Это была адская, взрывоопасная смесь, которая грозила колоссальным взрывом. Пострадать могли и невиновные — это меня крайне беспокоило.
Мне вдруг стало скучно быть просто женой. Лева пропадал на работе. Я бродила по нашему дому в поисках занятия. Вся моя культурно-оздоровительная программа, включающая бассейн, массаж, косметолога, парикмахерскую, став более чем доступной, перестала казаться каждодневной необходимостью. Чтобы хоть как-то убить время, я все чаще делала себе маникюр сама, экспериментировала с косметикой, даже села на диету. Это было занятие весьма обременительное, требующее постоянного подсчета калорий, записей. Я боялась даже заикнуться об этом Ладе. Она бы сразу поняла, что у нас с Левой что-то не так. Никогда, даже в самые неприятные времена, мы с Ладой не занимались такими глупостями, как диета. Однажды она рассказывала, как в начале своей самостоятельной жизни была вынуждена экономить и поэтому сделалась вегетарианкой, вознесла на пьедестал овсянку и обезжиренное молоко, но эти времена остались далеко позади. Слава богу, мы давно не подсчитываем сумму, оставшуюся до очередной зарплаты. Это, между прочим, счастье, недоступное для очень многих людей. Так вот, мы отвергаем какие бы то ни было диеты. Мы с Ладой всегда придерживались того мнения, что нашим идеальным фигурам ничто не угрожает. Мы не боимся набрать лишний килограмм, тем более — потерять его. Я продолжала так думать, но тайком вела подсчеты калорий, что отнимало, как ни странно, много времени. Эти сопоставления съеденного и растраченного были для меня необходимым условием чистоты эксперимента. Иначе все теряло смысл. Человек, который впервые ввел понятие калории, наверное, был отчаянным занудой. Он сумел запудрить мозги стольким людям. Интересно, какой вес был у него самого? Ну, да это не имеет никакого значения. Ведь главное — результат, на который я возлагала большие надежды. И что же… Меня ожидало разочарование: через две недели эксперимента я не влезла в свою любимую юбку! Из этого я сделала философский вывод: значит, я не умею считать. Это был еще один огорчающий вывод, не способствующий поднятию настроения, тем более самооценки.