, — он находил совершенно недвусмысленное утверждение, что монархия, если у власти находится хороший человек, есть лучшая форма правления. Тем не менее на практике необходимо считаться с тем, какой режим больше соответствует особенностям конкретного народа и его нравам
[213]. Затем он указывает, что традиции и климат (если не торговля и путешествия, как до этого утверждали гуманисты) приучили флорентийцев к участию в делах своего правительства и наделили их подходящим для этого характером
[214]. Таким образом, если
governo civile, или республика, является наиболее благоприятной формой правления для Флоренции, то ее — на первый взгляд — можно счесть не лучшем устройством ввиду вторичности ее природы, которую граждане приобрели вследствие практики и обычая. Теперь же вступает в силу специфически христианский образ мысли, парадоксальным образом позволяющий Савонароле сделать обычай предпосылкой обновления и перерождения. Он неоднократно заявляет, что обычаи (
consuetudine)
[215] не есть основание для духовного преобразования. Вторичная природа — препятствие к подлинному осуществлению изначальной природы человека, или
prima forma. Это искусственная личина, которую люди надевают, не слушая своего разума, — подобно музыкантам, которые столь мало сознают свои действия, что могут, играя, разговаривать с приятелями на посторонние темы
[216]. Личину иногда используют как защитный панцирь, так что, слыша слова пророка, человек остается глух к их истинному значению
[217]. Речь идет о столь серьезном препятствии, что даже реформатору часто приходится действовать
pian piano[218], подобно врачу, медленно и осторожно приступающему к лечению болезни
[219]. Однако в этих же отрывках Савонарола дает понять, что он не стал осторожным прагматиком. Действовать
pian piano мучительно, потому что бремя пророчества делается тяжелее из‐за того, его нельзя высказать разом
[220]. Преобразование искусственного характера должно стать полным перерождением, когда прежний человек умрет и родится заново
[221]. Республиканские традиции Флоренции мало что могут сделать для создания царства справедливости
[222], и город должен изменить свою форму под действием благодати — стать не городом Флоренцией, а градом Божиим
[223].
Однако для перерождения была избрана именно Флоренция. Трудно усомниться, что обусловленная традицией вторая натура граждан является причиной или знаком этого избранничества. Ветхий Адам (если воспользоваться выражением апостола Павла) должен умереть и возникнуть заново. Некоторым из «ветхих людей» суждено родиться снова раньше других, и нет причин, по которым практика и традиция не могут быть в числе определяющих факторов. Мы понимаем, что своеобразная природа флорентийцев делает их город подходящим для особого акта божественного Провидения в особый момент в апокалиптическом времени. Человеческий ум не в состоянии постичь, почему благодать должна выбрать совершенную природу таким образом и в этот момент, но выбранная особая или вторая природа описывается в политических терминах. Характер итальянцев в целом и флорентийцев в частности таков, что они не потерпят, чтобы над ними властвовали