Момент Макиавелли (Покок)

Как отозвалась о ней Кэролайн Роббинс, «за последнее десятилетие не появлялось более плодотворного и стимулирующего исследования по истории атлантических территорий в Новое время». См.: Robbins C. [Book review] J. G. A. Pocock, «The Ancient Constitution and the Feudal Law: A Study of English Historical Thought in the Seventeenth Century» // Pennsylvania Magazine of History and Biography. Vol. 82. № 2 (1958). P. 223–225.

Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law: A Study of English Historical Thought in the Seventeenth Century. A Reissue with a Retrospect. Cambridge, 1957 (второе издание — 1987 год).

Pocock J. G. A. Burke and the Ancient Constitution — A Problem in the History of Ideas // Historical Journal. Vol. 3. № 2 (1960). P. 125–143 (рус. перевод: Покок Дж. Г. А. Бёрк и древняя конституция. Об одной проблеме в истории идей / Пер. с англ. Л. В. Черниной под ред. Т. М. Атнашева и М. Б. Велижева // Философия. Журнал Высшей школы экономики. 2018. Т. 2. № 3. С. 141–170); Idem. The History of Political Thought: A Methodological Enquiry // Philosophy, Politics and Society. 2nd ser. / Ed. by P. Laslett, W. G. Runciman. New York, 1962. P. 183–202; Idem. The Origins of the Study of the Past: A Comparative Approach // Comparative Studies in Society and History. Vol. 4. № 2 (1962). P. 209–246; Idem. Ritual, Language, Power: An Essay on the Apparent Meaning of Chinese Philosophy // Political Science. Vol. 16 (1964). P. 3–31; Idem. Machiavelli, Harrington, and English Political Ideologies // William and Mary Quarterly. 3rd ser. Vol. 11 (1965). P. 549–583; Idem. Time, History and Eschatology in the Thought of Thomas Hobbes // The Diversity of History: Essays in Honour of Sir Herbert Butterfield / Ed. by J. H. Elliott, H. K. Koenigsberger. London, 1965; Idem. Time, Institutions and Action: An Essay on Traditions and Their Understanding // Politics and Experience: Essays Presented to Michael Oakeshott / Ed. by P. King, B. C. Parekh. Cambridge, 1968.

Pocock J. G. A. Languages and Their Implications: The Transformation of the Study of Political Thought // Politics, Language, and Time: Essays on Political Thought and History. Chicago, 1989. P. 3–41; Idem. On the Non-Revolutionary Character of Paradigms: A Self-Criticism and Afterpiece // Ibid. P. 273–291.

Dunn J. The Identity of the History of Ideas // Philosophy. Vol. 43. № 164 (1968). P. 85–104; Skinner Q. The Limits of Historical Explanations // Philosophy. Vol. 41. № 157 (1966). P. 199–215; Idem. Meaning and Understanding in the History of Ideas // History and Theory. Vol. 8. № 1 (1969). P. 3–53 (рус. перевод: Скиннер К. Значение и понимание в истории идей / Пер. с англ. Т. Пирусской // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории. Сост. Т. Атнашев, М. Велижев. М., 2018. С. 53–122).

Koikkalainen P., Syrjämäki S. Quentin Skinner. On Encountering the Past // Finnish Yearbook of Political Thought. Vol. 6 (2002). P. 34–63.

Skinner Q. Hobbes’s Leviathan // Historical Journal. Vol. 7. № 2 (1964). P. 321–333; Idem. History and Ideology in the English Revolution // Historical Journal. Vol. 8. № 2 (1965). P. 151–178; Idem. The Ideological Context of Hobbes’s Political Thought // Historical Journal. Vol. 9. № 3 (1966). P. 286–317; Idem. Thomas Hobbes and His Disciples in France and England // Comparative Studies in Society and History. Vol. 8. № 2 (1966). P. 153–167.

Dunn J. Consent in the Political Theory of John Locke // Historical Journal. Vol. 10. № 2 (1967). P. 153–182; Idem. Justice and the Interpretation of Locke’s Political Theory // Political Studies. Vol. 16. № 1 (1968). P. 68–87.

Pocock J. G. A. Foundation and Moments // Rethinking the Foundations of Modern Thought / Ed. by A. Brett, J. Tully, H. Hamilton-Bleakley. Cambridge, 2006. P. 39; см. также: Idem. Quentin Skinner: The History of Politics and the Politics of History // Idem. Political Thought and History: Essays on Theory and Method. Cambridge, 2009. P. 123–142 (первая публикация: Common Knowledge. Vol. 10. № 3 (2004). P. 532–550; рус. перевод: Покок Дж. Г. А. Квентин Скиннер: история политики и политика истории / Пер. с англ. А. Акмальдиновой под ред. Е. С. Островской // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории. С. 191–217).

Skinner Q. A Reply to my critics // Meaning and Context: Quentin Skinner and His Critics / Ed. by J. Tully. Cambridge, 1988. P. 233 (рус. перевод: Скиннер К. Ответ моим критикам / Пер. с англ. Т. Пирусской // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории. С. 253); Dunn J. The Political Thought of John Locke: An Historical Account of the Argument of the Two Treatises of Government. Cambridge, 1969. P. 101, 143.

Pocock J. G. A. Politics, Language, and Time: Essays on Political Thought and History. New York, 1971.

Political Judgement: Essays for John Dunn / Ed. by R. Bourke and R. Geuss. Cambridge, 2009.

Письмо Джона Покока Квентину Скиннеру, 8 октября 1968 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Pocock J. G. A. Verbalising a Political Act: Towards a Politics of Speech // Idem. Political Thought and History: Essays on Theory and Method. P. 33–50. Первая публикация: Political Theory. Vol. 1. № 1 (1973). P. 27–44.

Письмо Покока Скиннеру, 12 июля 1971 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Robbins C. The Eighteenth-Century Commonwealthman: Studies in Transmission, Development and Circumstances of English Liberal Thought from the Restoration of Charles II until the War with Thirteen Colonies. Cambridge, Mass., 1959; Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance: Civic Humanism and Republican Liberty in an Age of Classicism and Tyranny. Princeton, 1955 (второе издание — 1966 год). Скиннер опубликовал работу: Skinner Q. The Principles and Practice of Opposition: The Case of Bolingbroke versus Walpole // Historical Perspectives: Essays in Honour of J. H. Plumb / Ed. by N. McKendrick. London, 1974. P. 93–128, и планировал написать книгу, которая бы охватывала период начиная с 1800 года. См.: Goldie M. The Context of The Foundations // Rethinking the Foundations of Modern Political Thought. P. 3–19.

Джон М. Уоллес, преподававший английский язык в Чикагском университете, был автором книги: Wallace J. M. Destiny His Choice: The Loyalism of Andrew Marvell. Cambridge, 1968.

Письмо Покока Скиннеру, 8 октября 1968 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

О Новой Зеландии и книге Сабина см.: Pocock J. G. A. Working on Ideas in Time // Idem. Political Thought and History: Essays on Theory and Method. P. 20–32.

Pocock J. G. A. Robert Brady, 1627–1700: A Cambridge Historian of the Restoration // Cambridge Historical Journal. Vol. 10 (1951). P. 186–204.

Из личной переписки Джона Покока, 11 ноября 2015 года.

Pocock J. G. A. Present at the Creation: With Laslett to the Lost Worlds // International Journal of Public Affairs. 2006. № 2. P. 7–17.

Laslett P. The Gentry of Kent in 1640 // Cambridge Historical Journal. Vol. 9 (1948). P. 148–164.

Idem. Sir Robert Filmer: The Man versus the Whig Myth // Cambridge Historical Journal. Vol. 9 (1948). P. 523–546.

Idem. The Gentry of Kent in 1640. P. 149. См. также более позднюю работу Ласлетта: Idem. The World We Have Lost. New York: Charles Scribner, 1973. P. 192.

Filmer R. Patriarcha and Other Political Works / Ed. by P. Laslett. Oxford, 1949.

Laslett P. The 1960 Edition of Locke’s Two Treatises of Government: Two States // Transactions of the Cambridge Bibliographical Society. Vol. 1. № 4 (1952). P. 341–347.

Джон Покок, из личного письма к автору, 18 ноября 2015 года.

Forbes D. Historismus in England // Cambridge Journal. Vol. 4 (1951). P. 387–400; Idem. James Mill and India // Cambridge Journal. Vol. 5 (1951). P. 19–33; Idem. The Rationalism of Sir Walter Scott // Cambridge Journal. Vol. 7 (1953). P. 20–35; Idem. Scientific Whiggism: Adam Smith and John Millar // Cambridge Journal. Vol. 7 (1954). P. 649–651.

Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law: A Study of English Historical Thought in the Seventeenth Century. A Reissue with a Retrospect. P. 371.

Письмо Покока Скиннеру, 5 ноября 1971 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письмо Покока Скиннеру, 29 марта 1972 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письмо Покока Скиннеру, 10 мая 1972 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письмо Покока Скиннеру, 12 октября 1972 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письма Покока Скиннеру, 26 января 1973 года и 27 апреля 1973 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письмо Покока Скиннеру, 26 июля 1973 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Письмо Покока Скиннеру, 6 декабря 1973 года. Из личного архива Квентина Скиннера.

Pocock J. G. A. A Method, a Model, and Machiavelli (коллоквиум по истории в Принстоне, 19 ноября 1968 года. Из трудов Дж. Г. А. Покока, Университет Джонса Хопкинса. Благодарю Беверли Паркера, что он нашел и отправил мне этот текст).

Idem. The Political Limits to Pre-modern Economics // The Economic Limits to Modern Politics / Ed. by J. Dunn. Cambridge, 1990. P. 121–141.

Idem. Three British Revolutions: 1641, 1688, 1776. Princeton, 1980; Idem. Virtue, Commerce and History: Essays on Political Thought and History, Chiefly in the Eighteenth Century. Cambridge, 1985.

Доблесть, добродетель (итал.). — Прим. ред.

Lewis C. S. De Descriptione Temporum // Lewis C. S. Selected Literary Essays. Cambridge, 1969.

Aristotle. Physics / Transl. by R. P. Hardie and R. K. Gaye // The Works of Aristotle / Ed. by W. D. Ross. Oxford, 1930; Аристотель. Физика (IV, 223b–224a). Цит. по: Аристотель. Физика / Пер. В. П. Карпова // Философы Греции. Основы основ: логика, физика, этика. Харьков, 1999. С. 686–687; книга четвертая, глава 14.

Nisbet R. F. Social Change and History: Aspects of the Western Theory of Development. New York, 1969; Starr Ch. G. The Awakening of the Greek Historical Spirit. New York, 1968; History and Theory, Beiheft 6: History and the Concept of Time. Middletown, Conn., 1966.

Цит. по: Manuel F. E. Shapes of Philosophical History. Stanford, 1965. P. 3; отрывок из 11‐го псалма в переводе Августина; цит. по: Шестаков В. П. Эстетика Ренессанса. М., 1981. Т. 1. С. 47.

Остановившееся теперь (лат.). — Прим. ред.

См. работу по более обширной проблематике: Ladner G. B. The Idea of Reform: Its Impact on Christian Thought and Action in the Age of the Fathers. Cambridge, Mass., 1959, а также статью, посвященную конкретному аспекту этой дискуссии: Rosenmeier J. New England’s Perfection: the Image of Adam and the Image of Christ in the Antinomian Crisis, 1634 to 1638 // William and Mary Quarterly. 3rd ser. Vol. 27. № 3 (1970). P. 435–459.

Слова, составляющие английскую фразу secular time, происходят от латинских существительных (saeculum, tempus), имеющих схожие значения, отсылающие к идее ограниченной протяженности во времени. См. нижеследующий абзац. — Прим. ред.

Об одном из аспектов такого восприятия см. Brandt W. J. The Shape of Medieval History: Studies in Modes of Perception. New Haven, London, 1966.

Oliver F. S. The Endless Adventure: Personalities and Practical Politics in Eighteenth-Century. Boston, 1931.

Oakeshott M. Rationalism in Politics and Other Essays. London, 1962. P. 127 (рус. перевод: Оукшотт М. Рационализм в политике и другие статьи / Пер. с англ. И. И. Мюрберг, Е. Н. Косиловой, Ю. А. Никифорова, О. В. Артемьевой. М., 2002).

Fisher H. A. L. A History of Europe. Boston, 1935 (предисловие).

См. исследования автора этой книги, посвященные сэру Мэтью Хейлу (1609–1676): Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. Cambridge, 1957. P. 170–181 (второе издание — New York, 1967); Idem. Politics, Language and Time. New York, 1971. P. 215–222, 262–264 (второе издание — London, 1972).

Fortescue J. De Laudibus Legum Angliae. Cambridge, 1949. P. 19–21 (chap. VII).

Ibid. P. 20–23 (chap. VIII).

Fortescue J. De Laudibus Legum Angliae. P. 36–37 (chap. XV).

«the laws of England, in those points which they sanction by reason of the law of nature, are neither better nor worse in their judgements than are all laws of other nations in like cases. For, as Aristotle said, in the fifth book of the Ethics, Natural law is that which has the same force among all wen. Wherefore there is no need to discuss it further. But from now on we must examine what are the customs, and also the statutes, of England, and we will first look at the characteristics of those customs» (Ibid. P. 38–39, chap. XVI; см. также всю главу).

В латинском тексте значится «tantorum temporum curriculis… in quantum… inveterate sunt» (Ibid. P. 38), но слово «usus» часто встречается в тексте Фортескью и в английском переводе передается как «usage» [в русском тексте — «употребление». — Прим. ред.].

«…and we will first look at the characteristics of those customs. [XVII] The kingdom of England was first inhabited by Britons, then ruled by Romans, again by Britons, then possessed by Saxons, who changed its name from Britain to England. Then for a short time the kingdom was conquered by Danes, and again by Saxons, but finally by Normans, whose posterity hold the realm at the present time. And throughout the period of these nations and their kings, the realm has been continuously ruled by the same customs as it is now, customs which, if they had not been the best, some of those kings would have changed for the sake of justice or by the impulse of caprice, and totally abolished them, especially the Romans, who judged almost the whole of the rest of the world by their laws. Similarly, others of these aforesaid kings, who possessed the kingdom of England only by the sword, could, by that power, have destroyed its laws. Indeed, neither the civil laws of the Romans, so deeply rooted by the usage of so many ages, nor the laws of the Venetians, which are renowned above others for their antiquity — though their island was uninhabited, and Rome unbuilt, at the time of the origins of the Britons — nor the laws of any Christian kingdom, are so rooted in antiquity. Hence there is no gainsaying nor legitimate doubt but that the customs of the English are not only good but the best. [XVIII] It only remains, then, to examine whether or not the statutes of the English are good…» (Fortescue J. De Laudibus. P. 38–41, chap. XVI).

О теоретическом обосновании традиции, основанной на предположении (презумпции), см.: Pocock J. A. G. Politics, Language and Time (chap. 6, 7).

«Thus you, prince, would marvel at a lawyer of England if he told you that a brother shall not succeed in a paternal heritage to a brother not born of the same mother, but that rather the heritage shall descend to a sister of the whole blood or shall fall to the lord-in-chief of the fee as his escheat, because you are ignorant of the reason for this law. But the difficulty of such a case does not in the least perturb one learned in the law of England. Wherefore… you will realise that if by instruction you will understand those laws of which you are now ignorant, you will love them, since they are the best; and the more you reflect upon them, the more agreeably you will enjoy them. For all that is loved transfers the lover into its own nature by usage, wherefore, said Aristotle, Use becomes another nature» (Fortescue J. De Laudibus. P. 14–17, chap. V).

«Then the king said, that he thought the law was founded upon reason, and that he and others had reason as well as the judges: to which it was answered by me, that true it was, that God had endowed his Majesty with excellent science, and great endowments of nature; but his Majesty was not learned in the laws of his realm of England, and causes which concern the life, or inheritance, or goods, or fortunes of his subjects are not to be decided by natural reason, but by the artificial reason and judgment of law, which law is an art which requires long study and experience before that a man can attain to the knowledge of it» (Coke E. Prohibitions del Roy // Coke E. The Twelfth Part of the Reports. London, 1656; Rep. 65); «И тогда король сказал, что, по его мнению, право основывается на разуме и что он и другие люди обладают разумом не меньше, чем судьи. На это я ответил ему, что это так, что Господь наделил Его Величество превосходным умом и щедрыми дарами; однако Его Величество не изучал законы своего Английского королевства. Дела же, касающиеся жизни, или наследования, или товаров, или состояния, должны решаться не естественным, а искусственным разумом и судом закона, причем закон есть акт, требующий долгого изучения и опыта, прежде чем человек сможет похвастаться знанием его» (цит. по: Покок Дж. Бёрк и древняя конституция. Об одной проблеме в истории идей. С. 154).

«It only remains, then, to examine whether or not the statutes of the English are good. These, indeed, do not emanate from the will of the prince alone, as do the laws in kingdoms which are governed entirely regally, where so often statutes secure the advantage of their maker only, thereby redounding to the loss and undoing of the subjects. <…> But the statutes of England cannot so arise, since they are made not only by the prince’s will, but also by the assent of the whole realm, so they cannot be injurious to the people nor fail to secure their advantage. Furthermore, it must be supposed that they are necessarily replete with prudence and wisdom, since they are promulgated by the prudence not of one counsellor or a hundred only, but of more than three hundred chosen men — of such a number as once the Senate of the Romans was ruled by — as those who know the form of the summons, the order and the procedure of parliament can more clearly describe. And if statutes ordained with such solemnity and care happen not to give full effect to the intention of the makers, they can speedily be revised, and yet not without the assent of the commons and nobles of the realm, in the manner in which they first originated. Thus, prince, all the kinds of the law of England are now plain to you. You will be able to estimate their merits by your own wisdom, and by comparison with other laws; and when you find none in the world so excellent, you will be bound to confess that they are not only good, but as good as you could wish» (Fortescue J. De Laudibus. P. 40–41, chap. XVIII).

Разумное животное (лат.). — Прим. ред.

McIlwain C. H. Constitutionalism Ancient and Modern. Ithaca, 1958 (chap. II, IV).

Принципиальное различие между двумя видами правления, согласно Джону Фортескью. Regnum regale — королевское правление — характерно для французского государства; regnum politicum et regale — правление политическое и королевское — отличает Англию, где король правит подданными с согласия парламента и по законам страны. — Прим. ред.

Aristotle. The Politics / Ed. and transl. by E. Barker. Oxford, 1946. P. 134–135 (1284a), 126–127 (1282a — b) (Аристотель. Политика / Пер. С. Жебелева // Аристотель. Сочинения: В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 478–482).

Цитата из «Первого послания к Коринфянам» ап. Павла [1 Кор. 13:12]. — Прим. ред.

Ibid. P. 126 (1282a); (Там же. С. 466).

«The individual is foolish, the multitude, for the moment, is foolish; but the species is wise and, given time, as a species it always acts right» (Burke E. Works. London, 1877. Vol. VI. P. 147; заметки для речи «On a Motion Made in the House of Commons, May 1782, for a Committee to Enquire into the State of the Representation of the Commons in Parliament», см.: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 226–227; цит. по: Покок Дж. Бёрк и древняя конституция. С. 164).

St. Thomas Aquinas. Summa Theologica. New York, London, 1969. Vol. 23. P. 51 (1a–2ae, question 57, 4) (рус. перевод: Фома Аквинский. Сумма теологии / Пер. С. И. Еремеева. Киев, 2008. С. 99 (часть II–I, вопрос 57, раздел 4). — Прим. перев.).

Ibid. P. 57, 61 (вопрос 57, раздел 6); (Там же. С. 104–105, 106).

McIlwain C. H. Constitutionalism Ancient and Modern. P. 77 et passim.

Из «Республики Океании» (1656): «…no other than a wrestling match, wherein the king, as he has been stronger, has thrown the nobility, or the nobility, as they have been stronger, have thrown the king… where the laws were so ambiguous that they might be eternally disputed and never reconciled» (The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. London, 1771. P. 63, 69); «…Это лишь непрестанная борьба, в которой правитель, когда он сильнее, одерживает победу над знатью, а знать, когда она сильнее, побеждает правителя… где законы столь двусмысленны, что о них можно было бы бесконечно спорить и так и не прийти к согласию…».

Из «Истории Англии»: «…the several constituent parts of the gothic governments, which seem to have lain asleep for so many ages, began, every where, to operate and encroach on each other» (Hume D. History of England. Vol. 5. London, 1762. P. 14, chap. 1); «…Различные части варварских государств, казалось бы веками дремавшие, повсюду начали приходить в движение и посягать друг на друга».

Hanson D. W. From Kingdom to Commonwealth: the development of civic consciousness in English political thought. Cambridge, Mass., 1970. Критику традиции Макилвейна особенно см. в главах 4–7.

См. слова Хенгема, обращенные к просителю (Ibid. P. 207): «Do not gloss the statute; we know it better than you, for we made it, and one often sees one statute undo another»; «Не толкуйте закон превратно; нам он известен лучше вас, потому что мы создали его, и нередко можно наблюдать, как один статут отменяет другой». Ср.: Plucknett T. F. T. The Legislation of Edward I. Oxford, 1949. P. 72–74. Хансон затем (Hanson D. W. From Kingdom to Commonwealth. P. 220–222) стремится показать, что Фортескью не подчинял статут обычаю, как если бы первый был ограничен последним. Впрочем, Хансон не разграничивает авторитет статута и разумность его содержания.

Цитата из «Первого послания» ап. Петра [1 Петр. 5:8]. — Прим. ред.

Ullmann W. Principles of Government and Politics in the Middle Ages. London, 1961.

Six Books of the Commonwealth by Jean Bodin, abridged and translated / Ed. by M. J. Tooley. Oxford, n. d. P. 43–44, 123–128.

См. прим. 1 на с. 38. О Фортуне как богине и объекте поклонения см.: Ferguson J. The Religions of the Roman Empire. Ithaca, 1970.

При написании этой главы я опирался на книгу: Markus R. A. Saeculum: History and Society in the Theology of St. Augustine. Cambridge, 1970.

Одним из следствий было, возможно, то, что линейные эпизоды пророчества в строгом смысле слова слились с циклическими событиями, отражая повторяемость типов. См., например: O’Malley J. W. Giles of Viterbo on Church and Reform; A Study in Renaissance Thought. Leiden, 1968.

Markus R. A. Saeculum. Chap. 2: Tempora Christiana: Augustine’s Historical Experience, а также: P. 110 et passim. См. также: Frend W. H. C. The Donatist Church. Oxford, 1952.

Markus R. A. Saeculum. Chap. 3: Civitas Terrena: the Secularisation of Roman History; Chap. 4: Ordinata est res publica: the Foundations of Political Authority.

Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад, VI, 100–111; X, 94–108; Рай, XIV, 10–18; 37–66.

Термин психопанихизм (от psyche — душа и pan-nychis — ночное бодрствование) происходит от псевдодревнегреческого слова psychopannychia, придуманного Жаном Кальвином для заглавия своего полемического трактата, в котором он опровергает учение о том, что душа после смерти впадает в сон и становится бесчувственной. — Прим. ред.

Williams S. H. The Radical Reformation. Philadelphia, 1962; Pocock J. G. A. Time, History, and Eschatology in the Thought of Thomas Hobbes // Pocock J. G. A. Politics, Language and Time (chap. 5).

Боэций. Утешение философией. I, IV; II, VII; IV, II.

Earl D. C. The Moral and Political Tradition of Rome. Ithaca, 1967; Cochrane Ch. N. Christianity and Classical Culture. New York, 1957.

Добродетель, доблесть (лат.). — Прим. ред.

Счастье (лат.). — Прим. ред.

Боэций. Утешение философией. I, IV.

Боэций. Утешение философией. III, XII; IV, VI; V, III–VI.

Там же. IV, VII. Цит. по: Боэций. Утешение философией / Пер. В. И. Уколовой, М. Н. Цейтлина // Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1990. С. 271.

Боэций. Утешение философией. IV, VI.

Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад. VII, 25–99.

Свет разума (итал.). — Прим. ред.

Боэций. Утешение философией. III, 18.

Выражение из «Ареопагитики» Джона Мильтона: «Я не могу воздавать хвалу той трусливой монашеской добродетели, которая бежит от испытаний и воодушевления, никогда не идет открыто навстречу врагу и незаметно уходит с земного поприща, где венок бессмертия нельзя получить иначе, как подвергаясь пыли и зною», см.: Мильтон Дж. Ареопагитика. Речь о свободе печати от цензуры, обращенная к парламенту Англии (1644) // Современные проблемы. Вып. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 31–79. — Прим. ред.

St. Thomas Aquinas. Summa Theologica. Vol. 23 (1z–2ae, question 55).

Aristotle. Politics. P. 289 (1325b).

Боэций. Утешение философией. II, VIII; IV, VII.

«Благодать не уничтожает природу, но совершенствует ее» (лат.). — Прим. перев.

1 Кор. 13:12].

Бесконечное время, вечность (лат.). — Прим. ред.

«Час последний, настали наихудшие времена — будем же бодрствовать». Первая строка сатиры Бернарда Клюнийского «О презрении к миру» (De contemptu mundi) (XII век). — Прим. перев.

Cohn N. The Pursuit of the Millennium. 2nd ed. New York, 1961; Leff G. Heresy in the Later Middle Ages: 2 vols. Manchester, 1967; Reeves M. The Influence of Prophecy in the Later Middle Ages: A Study in Joachism. Oxford, 1969.

Tuveson E. Millennium and Utopia: A Study in the Background of the Idea of Progress. Berkeley; Los Angeles, 1949.

Lamont W. M. Godly Rule: Politics and Religion, 1603–1660. London, 1969. Автор книги, подобно другим критиками, указывает, что, несмотря на все достоинства книги Кона «Pursuit of the Millennium» («В поисках Тысячелетнего царства»), не следует считать милленаризм исключительно мятежной идеологией; см. также: Haller W. Foxe’s Book of Martyrs and the Elect Nation. London, 1963. Исследование Уолцера (The Revolution of the Saints. Cambridge, Mass., 1965) — классическая работа о фигуре праведника, чуждой как церковному, так и общественному порядку; однако среди ее критиков стало уже трюизмом отмечать, что две эти формы отчуждения необязательно существовали одновременно и что вовлеченность праведника в секулярное общество была масштабнее и отличалась большей напряженностью, чем, по-видимому, полагал Уолцер. См. ниже, с. 478–483.

На титульном листе «Замка знаний» Роберта Рекорда (Recorde R. The Castle of Knowledge. London, 1556; первая английская работа по астрономии, основанная на системе Коперника) изображены фигуры Знания, которое держит на прямом посохе Сферу Рока, и Невежества, вращающего Колесо Фортуны, которое оно держит за изогнутую рукоятку, присоединенную к центру колеса. На странице помещены следующие стихи: «Though spitefull Fortune turned her wheele / To staye the Sphere of Vranye, / Yet dooth this Sphere resist that wheele, / And fleeyth all fortunes villanye. / Though earthe do honour Fortunes balle, / And bytells blynde hyr wheele aduaunce, / The heauens to fortune are not thralle, / These Spheres surmount al fortunes chance» («Хотя злобная Фортуна повернула свое колесо, / Чтобы задержать Сферу Урании, / Но эта Сфера сопротивляется колесу и ускользает от бесчинств Фортуны. / И хотя земля чтит шар Фортуны, / И, слепая как жук, она крутит свое колесо дальше, / Небеса не подчиняются Фортуне, / Эти Сферы преодолевают все превратности Фортуны»). Сферу сопровождает символ солнца, колесо — луны. Неровные пятна на поверхности луны, как и ее регулярное пребывание и убывание, по-видимому, закрепляли представления о ее непостоянстве и несовершенстве. Об этом говорит Беатриче во второй песни «Рая» Данте (49–148). О символике фортуны в целом см.: Patch H. R. The Goddess Fortuna in Medieval Literature. Cambridge, Mass., 1927.

«Fortunae rota volvitur / descendo minoratus / alter in altum tollitur / nimis exaltatus. / Rex sedet in vertice / caveat ruinam / nam sub axe legimus / Hecubam reginam» (Carmina Burana, LXXVII / J. A. Schmeller (Hrsg.). Breslau, 1904 (образы Гекубы и колеса вновь встречаются в монологе Актера, играющего роль короля, в «Гамлете» Шекспира, II, 2); рус. перевод: «Поворачивается колесо Фортуны / Я схожу вниз униженный, / Другой возносится наверх / Слишком возвышенный. / Король сидит на вершине. / Пусть боится он гибели, / Ведь под осью [колеса] мы читаем: / Гекуба Царица». Ср. художественный перевод Т. Лопатиной: «И с поворотом колеса / Я вниз лечу с позором; / Другой счастливец в небеса / Мчится метеором; / Сам король, что сел на трон, / Пусть с оглядкой правит, / И судьбу Гекубы он / Пусть себе представит». Ср. другие песни, посвященные Фортуне (I, LXXV, LXXVIa), и изображение колеса, предпосланное всему сборнику. — Прим. ред.

Данте Алигьери. Рай. XII, 139–145; Reeves M. The Influence of Prophecy in the Later Middle Ages.

Origo I. Tribune of Rome. London, 1938.

Wilkins E. H. Life of Petrarch. Chicago, 1961. P. 63–73, 117–118, 120, 134–135 (Ch. XII); Whitfield J. H. Petrarch and the Renascence. New York, 1965. P. 35–37.

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance. 2nd ed. Princeton, 1966; Idem. Humanistic and Political Literature in Florence and Venice at the Beginning of the Quattrocento. Cambridge, Mass., 1955; Idem. From Petrarch to Leonardo Bruni; Studies in Humanistic and Political Literature. Chicago, 1968; Idem. Petrarch: His Inner Struggles and the Humanistic Discovery of Man’s Nature // Florilegium Historiale: Essays Presented to Wallace K. Ferguson / Ed. by J. G. Rowe, W. H. Stockdale. Toronto, 1971; Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. New York, 1965; Holmes G. The Florentine Enlightenment, 1400–1450. London, 1969.

О порицании императора у Петрарки см.: Baron H. Petrarch: His Inner Struggles and the Humanistic Discovery of Man’s Nature. P. 19–20, 37–39.

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 3).

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 13–15). См. также: The Three Crowns of Florence: Humanist Assessments of Dante, Petrarca and Boccaccio / Ed. by D. Thompson, A. F. Nagel. New York, 1972.

Более подробный теоретический анализ см. в моей книге: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time (chap. 8: Time, Institutions and Action: An Essay on Traditions and Their Understanding).

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 1–2, 10–11, 16).

О менявшихся взглядах Петрарки написано достаточно много; см.: Baron Н. Petrarch: His Inner Struggles and the Humanistic Discovery of Man’s Nature; Idem. From Petrarch to Leonardo Bruni (chap. 1, 2).

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 5, 7); Idem. From Petrarch to Bruni (chap. 3, 4); Idem. Leonardo Bruni: «Professional Rhetorician» or «Civic Humanist»? // Past and Present. 1967. Vol. 36. P. 21–37.

Душевный кризис (франц.). — Прим. ред.

Seigel J. E. Rhetoric and Philosophy in Renaissance Humanism: the Union of Eloquence and Wisdom, Petrarch to Valla. Princeton, 1968; Idem. Civic Humanism or Ciceronian Rhetoric? // Past and Present. 1966. Vol. 34. P. 3–48 (статья «Леонардо Бруни» Барона является ответом на этот текст). Кроме того, см.: Robey D. P. P. Vergerio the Elder: Republicanism and Civic Values in the Work of an Early Humanist // Past and Present. 1973. Vol. 58. P. 3–37.

См. выше, прим. 1 на с. 97.

Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 5–7, 15–17, 50–66, 69–77. О Л. Валле и роли риторики см. также: Seigel J. E. Rhetoric and Philosophy in Renaissance Humanism (chap. V); Kelley D. R. The Foundations of Modem Historical Scholarship: Language, Law and History in the French Renaissance. New York, 1970 (chap. I, II); см. также рецензию автора этой книги: History and Theory. Vol. 11. № 1 (1972). P. 89–97; Struever N. S. The Language of History in the Renaissance. Princeton, 1970. Размышления о гражданском гуманизме с социально-политической точки зрения можно найти в следующих изданиях: Martines L. The Social World of the Florentine Humanists, 1390–1460. Princeton, 1963; Idem. Lawyers and Statecraft in Renaissance Florence. Princeton, 1968; Becker M. B. Florence in Transition. 2 vols. Baltimore, 1967–1968 (см. также работу: Social and Economic Foundations of the Italian Renaissance / Ed. by A. Molho. New York, 1969).

В конечном счете эта попытка распространялась на слова Самого Бога. См.: Newton Conklin G. Biblical Criticism and Heresy in Milton. New York, 1949. P. 1–2, а также слова Валлы (цит. по: Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 16) о том, что «до нас вообще не дошли слова Христа, потому что Христос говорил на древнееврейском и никогда ничего не записывал».

Так гласит датировка письма к Ливию (из «Писем о делах повседневных», XXIV, 8) (на русский язык текст переведен не полностью. — Прим. ред.), но почти во всех своих письмах античным авторам — по крайней мере философам и историкам, а не поэтам — Петрарка использует схожий язык. См.: Petrarch’s Letters to Classical Authors / Transl. by M. E. Cosenza. Chicago, 1910.

Ад. I, 130–131. Цитаты из «Божественной комедии» даются в переводе М. Лозинского.

«…entro nelle antique corti degli antique huomini, dove, da loro ricevuto amorevolmente, mi pasco di quel cibo, che solum è mio, et che io nacqui per lui; dove io non mi vergogno parlare con loro, et domandarli della ragione delle loro actioni; et quelli per loro humanità mi rispondono…» (Machiavelli N. Lettere / A cura di F. Gaeta. Milano, 1961. P. 304); «…Я вступаю в старинный круг мужей древности и, дружелюбно ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают…» (письмо к Франческо Веттори от 10 декабря 1513 года: Десять писем Никколо Маккиавелли / Пер. М. А. Юсима // Средние века. 1997. Вып. 60. С. 453).

Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 9–11 (chap. III, IV).

Ibid. P. 38, 87, 158–162.

Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 55.

Seigel J. E. Rhetoric and Philosophy in Renaissance Humanism. P. 37–40; Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 24, 31–36.

Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance. P. 32–33.

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 7).

«Esse было percipi» — «Бытие было восприятием». Покок перефразирует ключевое положение философии Джорджа Беркли (1685–1753). — Прим. ред.

«Правильное рассуждение в действии» (лат.). Определение рассудительности у Фомы Аквинского. — Прим. ред.

См.: Аристотель. Политика. Кн. I. Гл. I, 1 (1252a).

Там же. I, XIII, 4–8 (1259b–1260a); III, IV, 10–15 (1277a — b).

Там же. III, IX (1280a–1281a).

Там же. III, X (1281a); XII (1282b–1283a); XIII (1283a–1284b).

Аристотель. Политика. IV, III, 1–6 (1289b–1290a).

Там же. IV, III, 6–IV, 22 (1290a–1291b); III, VII–VIII (1279a–1280a).

Там же. III, IX, 1–4 (1280a); III, XII, 67 (1283a); III, XIII, 4 (1283a).

Аристотель. Политика. III, VIII, 3–8 (12791b–1280a); IV, VIII (1293b–1294a).

Там же. IV, IX (1294a — b), XIII–XV (1297a–1300b).

Там же. III, VI, II–VII, 5; VIII, 2 (1279a — b).

Там же. III, X, 4 (1280a).

Аристотель. Политика. III, VIII.

См.: Rawson E. The Spartan Tradition in European Thought. Oxford, 1969.

В шестой книге «Всеобщей истории». См.: Polybius. Histories. In 2 vols. / Transl. by E. S. Shuckburgh, introduction by F. W. Walbank. Vol. I. Bloomington, 1962; Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Oxford, 1957; Fritz K. von. The Theory of the Mixed Constitution in Antiquity. New York, 1954; Denoon Cumming R. Human Nature and History. Vol. 1. Chicago, 1969 (chap. 4, 5).

Polybius. Histories. P. 459–466 (VI, 3–10), 306–307 (VI, 57); рус. перевод см.: Полибий. Всеобщая история. Т. 2. Книги VI–XXV / Пер. Ф. Г. Мищенко. СПб., 1895.

Polybius. Histories. P. 466; следует отметить, однако, слова Полибия (воспроизведенные и на стр. 461), что римское государство «с самого начала» сложилось и потом развивалось естественным путем. Вероятно, это означает отсутствие какого-то заранее предначертанного плана (Ibid. P. 467).

Ср.: Denoon Cumming R. Human Nature and History. P. 143–154 — о затруднениях Полибия и их интерпретации у Уолбэнка.

Riesenberg P. Civism and Roman Law in Fourteenth-century Italian Society // Explorations in Economic History. Vol. 7. № 1–2 (1969). P. 237–254. См. также: Martines L. The Social World of the Florentine Humanists, 1390–1460; Idem. Lawyers and Statecraft in Renaissance Florence.

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini: Politics and History in Sixteenth-Century Florence. Princeton, 1965 (chap. 1: Florentine Political Institutions, Issues and Ideas at the End of the Fifteenth Century). Эта глава представляет собой исследование языка, которым пользовались в процессе управления городом (pratiche) и в других письменно зафиксированных дискуссиях. Оно показывает, сколь сильно терминология этих источников совпадала с языком Макиавелли и Гвиччардини. См. работу того же автора: Idem. Florentine Political Assumptions in the Period of Savonarola and Soderini // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. Vol. 20 (1957). P. 187–214.

Ср.: Polybius. Histories. P. 506 (VI, 57): «Всякая форма правления может идти к упадку двояким путем, так как порча или проникает в нее извне, или зарождается в ней самой; первая не подчиняется каким-либо неизменным правилам, тогда как для второй существует порядок от природы» (Полибий. Всеобщая история / Пер. Ф. Г. Мищенко. СПб., 2005. С. 38).

В целом об этом см.: Holmes G. The Florentine Enlightenment, 1400–1450 (chap. 5); Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance P. 1–3 (chap. II, III); а также предисловие к переводу книги «О семье» Л. Б. Альберти: Neu Watkins R. Introduction // The Family in Renaissance Florence. Columbia, 1969.

Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance (chap. 3, 9, 10–12, 15, 17–18). Ср.: Holmes G. The Florentine Enlightenment, 1400–1450. P. 22–25, 26–28, 94–95, 155–164.

См. «Laudatio…», часть IV, цит. по: Baron H. From Petrarch to Leonardo Bruni. P. 258–263.

Особенно в «Oratio Funebris»; Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance. P. 412–430. Поэтому Бруни можно назвать исключением из изложенного выше (глава III, прим. 1 на с. 124) правила, согласно которому сторонники республиканской доктрины ориентировались на Спарту как образец.

Ibid. P. 65, 74, 267–268, 417–418.

Цит. по: Baron H. Petrarch: His Inner Struggles and the Humanistic Discovery of Man’s Nature. P. 28; Петрарка Ф. Африка / Пер. Е. Г. Рабинович, М. Л. Гаспарова. М., 1992. С. 54.

См. перевод и комментарий: Bayley C. C. War and Society in Renaissance Florence. Toronto, 1961; Holmes G. The Florentine Enlightenment, 1400–1450. P. 156–157.

«скорее пользуются советом, чем оружием» (лат.). — Прим. ред.] С латинского перевода «Περί τῆς πολιτείας τῶν Φλωρεντινῶν», который приводит Барон (Baron H. The Crisis of the Early Italian Renaissance. P. 560).

Ibid. P. 427.

Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. Torino, 1961. P. 93–131.

Ibid. P. 65–93.

Ibid. P. 76–77.

«Ma la forza accompagnata della ragione debbe sempre vincere» («Но сила, сопровождаемая разумом, всегда победит») (Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 79).

«Per certo tu conoscerai la gran costanza de’ Fiorentini, e quello che è ad avere l’amore di una cosi fatta repubblica. Quella del tuo signore, posto che ella sia grandissima, ella è piú breve; con ciò che sia cosa che ella non può essere stabile se non quanto è la vita d’un uomo: ma la Repubblica è continua» (Cavalcanti G. Istorie fiorentine. Firenze, 1838 (III, XXV); цит. по: Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 117).

«…il Comune era piú governato alle cene e negli scrittori che nel Palagio; e che molti erano eletti agli uffici e pochi al governo» («…управление Коммуной осуществлялось в большей мере во время трапез и в закрытых кабинетах, нежели во Дворце; и многие были избраны на должность, но лишь немногие допущены к правлению») (Cavalcanti G. Istorie fiorentine. P. 29 (II, I). Ср.: Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 122).

«Dette che ebbero queste ed altre convenevoli parole, molti cittadini salirono alla ringhiera a consigliare: diversi cittadini consigliarono, e diversi consigli vi si disse. E perché io non ero pratico a vedere come si amministravano i fatti della Repubblica, disposi l’animo mio al tutto a portarne alcuna regola di governo con meco; e, per meno fallibile, elessi la regola e l’arte del preclaro cittadino Niccolò da Uzzano, maestro piú reputato e piú dotto. Mentre le preallegate lettere si leggevano, e la proposta si feceva, e la turba consigliava, il nobile cittadino fortemente dormiva, e niente di quelle cose udiva, non che le intendesse. Consigliati molti e diverse cittadini, chi una cosa e chi un altra, diverse cose e diverse materie vi si disse. Non so se fosse stato tentato o destino, o veramente il sonno avesse il suo corso finito, tutto sonnelente salí alla ringhiera. <…> Detto che ebbe Niccolo questo cosí fatto parere, tutti i consigliatori si accordarano al suo detto. Allora, avendo io tenuto a mente i modi di Niccolò, per me si giudicò che lui, con altri potenti, aveva sopra quelle lettere, nel luogo privato e segreto, accordato e conchiuso che quel consiglio fusse per lui dato, e per gli altri confermato e conchiuso. Allora, per piú essere certo se il mio credere era d’accordo col suo essere, dissi con alcuni de’ miei compagni quello che credeva, e com’egli mi pareva che nella Repubblica ne dovesse seguire tirannesco e non politico vivere, che fuori del palagio si amministrasse il governo della Repubblica. La risposta che mi fu data col mio credere fu d’accordo, dicendo che com’ io credeva cosí era…» («Как только были произнесены эти и другие предписываемые обстоятельствами слова, многие горожане поднялись на трибуну, чтобы высказать свое мнение: прозвучало много разных мнений и предложений. И поскольку я не имел большого опыта в вопросах управления Республикой, я приложил все усилия, чтобы почерпнуть из этих речей какие-нибудь полезные принципы управления; наиболее сведущим, опытным и придерживающимся самых верных принципов я счел светлейшего гражданина Никколо да Уццано, влиятельнейшего и ученого члена собрания. Во время чтения вышеупомянутых писем, оглашения предложенного постановления и выступлений горожан этот благородный гражданин крепко спал и ничего из сказанного не слышал, он и не пытался слушать. Много разных граждан выступило, говорили кто одно, кто другое, много всего разного и на разные темы. И вот — то ли его растолкали, то ли он сам к тому моменту выспался — Никколо, заспанный, поднялся на трибуну. <…> А когда он закончил свою речь, все члены собрания единодушно одобрили сказанное. Поскольку я помнил, как Никколо себя вел на этом заседании, я предположил, что он ранее совещался по поводу этих писем с другими влиятельными лицами, в тайном месте, куда не пускали посторонних, и что они вместе решили, что он выступит с таким предложением и что оно будет другими одобрено и утверждено. И тогда, чтобы удостовериться в своей правоте, я высказал некоторым своим спутникам эту догадку и добавил, что если Республикой управляют за стенами дворца, то это не политическая жизнь, а тирания. И мне ответили, что все так и есть и что они согласны со мной».) (Cavalcanti G. Istorie fiorentine. P. 28–29 (II, I)).

Разум и постоянство (итал.). — Прим. ред.

Тираническим, а не политическим (итал.). — Прим. ред.

«…non accusando tanto la mobilità della fortuna, quanto la immobilità delle diverse persone e de’ perversi uomini della nostra republica. Al tutto dico che questa pertinacia e questa stabilità della condizione de’ nostri cittadini è stata la cagione delle tante sventure della nostra republica…» (цит. по: Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 110).

Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 108–109.

Изменчивость вещей (лат.), превратность человеческих дел (франц.). — Прим. ред.

Разные люди и развращенные люди (итал.). — Прим. ред.

«Io sono fantasia comune a ciascheduna razionale creature. <…> E cosí sono differenti volunta umane quante sono differenti le influenze delle nature nelle stelle, e perché altra volta fu in Pipo di ser Brunellesco che non fu in Lorenzo di Bartoluccio et altra fantasia fu nel maestro Gentile che non fu in Giuliano d’Arrigo e cosí come sono differenti le volunta, cosí son differenti le fantasie e le azioni negli uomini. E io sono l’ungine e il sostegno di tutte le mie discepole e ho sopra catuna autorità di comandare cotale signoria a me conceduta da tutto lo stellato ordine per comandamento dello imperadore celestiale a cui sono suggette tutte le cose caduche e sempiterne, e che queste diversità di fantasie procedono tante diversità d’ingegni negli uomini…» (цит. по фрагменту рукописи, приведенному в: Ibid. P. 111).

«Credo che come la natura ha fatto all’uomo diverso volto, cosí glia abbia fatto diverso ingegno et diversa fantasia. Da questo nasce che ciascuno secondo l’ingegno et fantasia sua si governa. <…> Ma perché i tempi e le cose universalmente et particolarmente si mutano spesso, e gli uomini non mutano le loro fantasie né i loro modi di procedere, accade che uno ha un tempo buona fortuna, et un tempo trista… havendo gli uomini prima la vista corta, et non potendo poi comandare alla natura loro, ne segue che la fortuna varia et comanda agli huomini, e tiengli sotto il giogo suo» (Macchiavelli N. Lettere. P. 230–231) («Полагаю, что как природа дала людям разные лица, так они получают от нее и разные ум и фантазию, которыми руководствуется каждый. <…> Но так как времена и вещи и в целом, и в частностях подвержены изменениям, а люди не меняют ни своей фантазии, ни образа действий, им то сопутствует удача, то их преследует невезение… В силу людской близорукости и неумения людей подчинить себе собственную природу, фортуна непостоянна и распоряжается людьми, она держит их под игом» (цит. с изменениями по: Маккиавелли Н. Десять писем. С. 444–446)). См.: Minogue K. R. Theatricality and Politics: Machiavelli’s Concept of Fantasia // The Morality of Politics / Ed. by B. Parekh, R. N. Berki. New York, 1972. P. 148–162.

«Cosimo de’ Medici, il quale, s’io conoscessi che le virtù negli uomini fossero immutabili e perpetue in questa nostra transitoria e momentanea vita, io avrei ardire di dire che fosse piú tosto uomo divino che mortale…» (Cavalcanti G. Istorie fiorentine (I, I); цит. по: Varese C. Storia e politica nella prosa del Quattrocento. P. 126). О символическом языке, который использовался гуманистами для прославления Козимо, см.: Weinstein D. Savonarola and Florence: Prophecy and Patriotism in the Renaissance. Princeton, 1970. P. 60 (прим. 85).

Политическое существо (др. — греч.). — Прим. ред.

См. об этом: Garin E. Italian Humanism, Philosophy and Civic Life in the Renaissance (chap. III: Platonism and the Dignity of Man).

Gilbert F. The Venetian Constitution in Florentine Political Thought // Florentine Studies: Politics and Society in Renaissance Florence / Ed. by N. Rubinstein. London, 1968. P. 463–500.

Тишайшая, Светлейшая (итал.). — Прим. ред.

Жирный и тощий народ (итал.). Два соперничающих городских сословия в средневековой Флоренции. — Прим. ред.

Gilbert F. Bernardo Rucellai and the Orti Oricellari: A Study on the Origin of Modern Political Thought // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 1949. Vol. 12. P. 101–131. См.: Idem. Machiavelli and Guicciardini. P. 80–81.

Барбаро и Георгий Трапезундский, по-видимому, основывали свой идеал Венеции на «Законах» Платона, см.: Idem. The Venetian Constitution. P. 468–469.

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 9–10.

Анализ соотношения апокалиптического и гражданского гуманизма в мысли Савонаролы, более тонкий и проницательный, нежели представленный здесь, можно теперь найти в работе: Weinstein D. Savonarola and Florence. См. другую работу того же автора: Idem. Savonarola and Machiavelli // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. Florence, 1972.

Бич Божий (лат.). — Прим. ред.

Weinstein D. Savonarola and Florence. P. 20–23, 150–153; Rubinstein N. Politics and Constitution in Florence at the End of the Fifteenth Century // Italian Renaissance Studies / Ed. by E. F. Jacob. New York, 1960.

Я использую следующее издание: Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. Vol. I: Novembre-Dicembre del 1494 / A cura di F. Cognasso. Perugia, Venezia, 1930.

Weinstein D. Savonarola and Florence; в особенности см. обсуждение (P. 35–66) вопроса о том, в какой мере новое эсхатологическое видение пришло на смену ранее присущей гвельфам убежденности в божественном предназначении Флоренции; см. также текст «Compendium Revelationum», написанный Савонаролой в 1495 году, где он изложил свою историю как пророка. «Compendium Revelationum» цитируется Вайнстайном на с. 68–78; см. также: Ibid. P. 168–170 [в русском тексте цитаты даны по английскому переводу].

Ibid. P. 4–25 (обзор историографической литературы о Савонароле).

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 464.

Здесь можно найти подробный анализ милленаризма Савонаролы: Weinstein D. Savonarola and Florence (Chap. V).

Об этом см. в особенности проповедь от 14 декабря 1494 года (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 181–197) и «Trattato circa il reggimento e governo della citta di Firenze» («Трактат о политическом режиме и правлении в городе Флоренция»), созданный в 1497 году: Edizione nazionale delle opere di Girolamo Savonarola. Vol. XI. Prediche sopra Aggeo con il Trattato… / A cura di L. Firpo. Roma, 1955. Рус. перевод см.: Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея / Изд. подготовила А. В. Топорова. М., 2014.

Первоформа (лат.) — понятие аристотелевской метафизики. — Прим. ред.

«Si come per el diluvio si rinnovò el mondo, cosí manda Dio queste tribulazioni per rinnovare la chiesa sua con quelli che staranno nell’arca. Ma notate che quelle cose che non sono subiette al tempo non invecchiano, e però non si rinnovano. Dio, li beati ed el cielo non invecchiano, che non sono sottoposti al tempo, ma le cose temporali e composte di elementi mancano ed invecchiano e però hanno bisogno di rinnovazione. Similmente la Chiesa di Dio che fu construtta ed edificata della unione de’ fedeli e delle loro buone operazioni, quando quelle mancano, si chiama invecchiata ed ha bisogno di rinnovarsi… Or quanto al rinnovare una cos ache sia composta di materia e di forma, dovete notare, secondo l’ordine delle cose naturali, che la rinnovazione sua consiste prima e principalmente nella forma e secundario nella materia. L’uomo è composto di forma e materia, cioè d’anima e di corpo, ed el corpo è fatto per l’anima, però bisogna rinnovarsi prima nell’anima. Adunque vediamo prima la rinnovazione della forma» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 108–110; проповедь от 7 декабря 1794 года); «Как благодаря потопу обновился мир, так Бог посылает эти испытания ради обновления Церкви вместе с теми, кто находится в ковчеге. Заметьте, то, что неподвластно времени, не стареет, но и не обновляется. Бог, блаженные души, Небо не стареют, ибо неподвластны времени, но мирские вещи, а также вещи, состоящие из элементов, ветшают и стареют, и потому нуждаются в обновлении. Также и Церковь Христова, созданная и воздвигнутая из союза верующих и их добрых дел, когда последних становится мало, стареет и нуждается в обновлении… Теперь заметьте: что касается обновления вещи, состоящей из материи и формы, то, согласно естественному порядку, ее обновление заключается прежде всего и главным образом в форме, а затем в материи. Человек состоит из формы и материи, то есть из души и тела, и тело создано для души, поэтому сначала необходимо обновить душу. Итак, сначала поговорим об обновлении формы» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 66).

Справедливость (итал.). — Прим. ред.

Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 116–117 (проповедь от 7 декабря 1494 года), 186–190 (проповедь от 14 декабря); Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 70–71, 102 и далее. В последнем отрывке содержится пространное и строгое опровержение того же высказывания. Савонарола развернуто доказывает, что усовершенствование политических форм происходит только посредством благодати — и только так и можно управлять своими владениями.

Правление и режим (итал.). — Прим. ред.

Ср.: Weinstein D. Savonarola and Florence. P. 147, 153–154, 156–158.

См. прим. 2 на с. 166, а также: Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 212.

«…t’ho detto e ridico, che tu facci in questo tuo nuovo governo e pigli tale modo di reforma che nessuno cittadino si possa far capo della città, acciò che tu non perda piú quella libertà che Dio t’ha data e restituita. Che male è questo? Anzi quanto è el tuo bene e la tua salute. Io vorrei che voi fussi tutto uno cuore ed una anima e che ciascuno attendesse al ben commune e qual bene che lui avesse dalla città, lo riconoscesse dal commune e dal publico e non da alcuno privato» (Ibid. P. 115, 194; 219; проповедь от 16 декабря 1494 г.); «Ты хочешь сказать, что мир — это плохо? Второе, повторяю снова: проведи такую реформу, чтобы при новом правлении никто не мог бы стать во главе города, дабы не утратить свободы, данной и возвращенной тебе Богом. Что в этом плохого? Напротив, здесь твое благо, твое спасение. Хочу, чтобы вы все были одним сердцем и одной душой, и чтобы каждый стремился к общественному благу; а то благо, которое он получит от города, пусть считает общественным, а не частным» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 129).

Governo civile или reggimento civile — словосочетания, употребляемые в «Трактате…». Ср.: Weinstein D. Savonarola and Florence (chap. IX). Подобный язык скорее встречается в более поздних проповедях, а не в тех, что относятся к 1494 году.

«E cosí essendo fondati nel timore di Dio, Lui vi darà grazia di trovare buona forma e questo vostro nuovo reggimento, acciò che nessuno possa innalzare el capo, o come fanno e’ Veneziani, o come meglio Dio vi inspirerà. Per la qual cosa acciò che Dio vi illumini, vi esorto per tre giorni a fare orazione e digiuni per tutto el popolo e poi vi congregate insieme ne’ vostri Consigli per pigliare buona forma al Vostro governo. E questo basti aver detto quanto alla forma per reformarvi…» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 117; проповедь от 7 декабря 1494 г.); «Так, укрепившись в страхе Божием, вы получите благодать и найдете хорошую форму вашего нового правления, при котором никто не сможет поднимать голову; возьмите пример с венецианцев или как Бог вам внушит. Чтобы Господь просветил вас, я призываю, чтобы весь народ в течение трех дней постился и молился, а потом соберитесь на совет, чтобы избрать хорошую форму вашего правления. Этих рассуждений о форме достаточно для ваших преобразований…» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 71).

Weinstein D. Savonarola and Florence. P. 290.

Ibid. P. 292–293.

Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 183–184 (проповедь от 14 декабря); Edizione nazionale delle opere di Girolamo Savonarola. P. 446–450 (Trattato, I, 3), 470 (Trattato II, 3).

Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 125 (проповедь от 8 декабря 1494 г.), 228–231 (проповедь от 17 декабря 1494 г.).

Savonarola G. Prediche sopra Ezechiele // Edizione Nazionale delle opere di Girolamo Savonarola / A cura di R. Ridolfi. Vol. I. Roma, 1955. P. 90–91.

Ibid; Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 230.

Не спеша (итал.). — Прим. ред.

Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 125–126, 144, 146, 268, 272.

«O Firenze, io non ti posso dire… O Firenze, se io ti potessi dire ogni cosa… Io ho veduto uno infermo piagato dal capo a’ piedi, ed è venuto el medico con vari unguenti per sanarlo ed ha cominciato dal capo e va a poco a poco procedendo. O Firenze, io non possa dire ogni cosa… O Firenze, questo infermo è el popolo fiorentino… è el Salvatore el quale è venuto per medicarti. O Firenze, credi a me che’l medico è venuto e comincia pian piano, a poco a poco, a medicare diversi membri. El medico grida ed esclama: O Firenze, non si può ogni cosa fare in un tratto. Questo ti sia assai per ora sapere che’l medico è venuto…» (Ibid. P. 144–145; проповедь от 9 декабря 1494 г.); «О, Флоренция, не могу сказать тебе… О, Флоренция, если бы я мог сказать тебе все… Я видел больного, покрытого язвами с головы до ног, и пришел врач с разными мазями, чтобы исцелить его, он начал с головы и постепенно продвигался далее. О, Флоренция, я не смогу сказать тебе всего… О, Флоренция, больной сей — флорентийский народ, он болен, прежде всего, в духовных делах, затем в гражданских, а также и в прочих, тяжко болен; врач — это Господь, пришедший исцелить тебя. О, Флоренция, поверь мне, врач пришел, он постепенно начинает лечить твои члены. Врач восклицает: „О, Флоренция, невозможно все сделать сразу“» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 85–86).

«…cantiamo e rallegriamoci col Signore nostro che fa cose mirabili ed ogni uno si disponga a vita nova, cacciando tutto el vecchio maculato vivere. O Firenze, ora mi volta a te. Se tu vuoi renovarti, O città nova, se tu vuoi esser nuova e se tu hai mutato nuovo stato: bisogna che tu muti nuovi modi e nuovo vivere se tu vuoi durare, e se tu vuoi reggere, e’ ti bisogna fare un nuovo cantico e ricercarsi che tu abbi nuova forma» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 114–115); «…воспоем и возрадуемся с Господом нашим, творящим чудеса, и пусть каждый настроится на новую жизнь и откажется от прежней запятнанной жизни. О, Флоренция, теперь я обращаюсь к тебе. Если ты хочешь обновиться, о, новый город, и быть новой, если твое положение изменилось, нужно, чтобы ты изменила и образ жизни; если ты хочешь сохраниться и властвовать, ты должна петь новую песню и найти новую форму» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 69). «…quelli che saranno al vostro governo non saranno uomini carnali che appetischino cose temporali, ma totalmente uomini spirituali che siano fuori d’ogni appetito di carne e cose temporali» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 121); «…Члены вашего правительства не должны быть плотскими людьми, стремящимися к мирским делам, но полностью духовными, освободившимися от всякого плотского стремления и от мирских дел» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 73). «Recedant vetera et nova sint omnia; ogni cosa si rinnovi e la forma che si piglierà farà sicuro ognuno, perche si darà ad ognuno quello che è suo e che gli si conviene; e però nessuno debbe temere e tutta la città sara d’ognuno… Orsù, oggi si cominci: oggi sia el principio del ben vivere…» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 196); «…Древнее прошло, теперь все новое. Пусть все обновится, и новая форма правления придаст уверенность каждому, ибо каждый получит то, что ему подобает; поэтому не следует бояться, весь город будет принадлежать каждому, а лучше иметь все, чем часть. Давайте начнем сегодня же, сегодня положим начало доброму жительству…» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 116).

Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 221–222, 231–232.

«Cosí dico io a te, Firenze, egli è tempo ora da edificare di nuovo la casa di Dio e rinnovare la tua città. <…> …ed io ti dico che Dio vuole che tu la faccia e bisognati rinovare la tua città e rinnovare lo stato, e che la città tua sia la città di Dio e non più città di Firenze, come ella è stata insino adesso; ed ogni cosa consiste nella forma che tu piglierai, e mutata la forma sara mutata la città» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 201); «Так и я говорю тебе, Флоренция: пришло время вновь воздвигнуть дом Божий и обновить твой город. <…> …Я утверждаю, что Богу это угодно, ты должна обновить город и государство, твой город должен быть градом Божиим, а уже не городом Флоренция, каковым он был доселе; все дело в том, какую форму ты изберешь — изменив же форму, ты изменишь город» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 118).

См., например, «Trattato…» (I, 3).

Weinstein D. Savonarola and Florence. P. 146 (прим. 30), 175–177.

Edizione nazionale delle opere di Girolamo Savonarola. Vol. XI. Prediche sopra Aggeo con il Trattato… P. 409–428 (проповедь от 28 декабря 1494); Weinstein D. Savonarola and Florence. P. 294–295.

Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 72 («Cristo fu la forma di tutti e’ reggimenti…», см.: Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 119). Ср.: Edizione nazionale delle opere di Girolamo Savonarola. Vol. XI. Prediche sopra Aggeo con il Trattato… P. 128.

Аристотель. Политика. III, XIII, 13–14; XVII, 2–3, 5–8.

«…resecando però qualche cosa di quelle che non sono a proposito, nè al bisogno nostro. Come è quella del duce» (Savonarola: Prediche italiane ai fiorentini. P. 195); «Полагаю, что ваше правление не лучше, чем у венецианцев, поэтому берите пример с них, устраняя то, что вам не подходит, например, должность дожей» (Савонарола Д. Цикл проповедей на книгу пророка Аггея. С. 116). Ср.: Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 478–482.

Ниже, с. 250–253.

Наиболее авторитетные исследования об отношениях между Савонаролой и Макиавелли см.: Whitfield J. H. Savonarola and the Purpose of The Prince // Whitfield J. H. Discourses on Machiavelli. Cambridge, 1969; Weinstein D. Savonarola and Florence.

«Все в воле Твоей, Господи, находится» (лат.). Парафраз стиха из Книги Есфири 4:17. — Прим. ред.

Landucci L. A Florentine Diary from 1450 to 1516. London; New York, 1927. P. 139.

См.: Machiavelli N. Capitolo di Fortuna (Макиавелли Н. О Фортуне, строки 38–39): «она нас возносит, она нас поражает, она не знает ни милосердия, ни закона или справедливости» [в русском переводе Е. М. Солоновича эти строки переданы так: «Не для фортуны писаны законы: / кого-то обласкав, она потом / любимцу ставит бывшему препоны» (Макьявелли Н. Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма. М., 2004. C. 616). — Прим. ред.].

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini (chap. 1, 2).

Широкое правительство (итал.). — Прим. ред.

Узкое правительство (итал.). — Прим. ред.

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 488; о governo largo и stretto см.: Idem. Machiavelli and Guicciardini. P. 60.

«Образ жизни» или просто «жизни» (итал.), часть выражение modo di vivere в политических текстах рубежа XV и XVI веков означает также «общественное устройство». — Прим. ред.

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 9–11.

Об использовании этой модели флорентийцами см.: Idem. The Venetian Constitution. P. 485.

О характере политической мысли Ручеллаи см: Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 80–81, 112–113, а также: Idem. Bernardo Rucellai and the Orti Oricellari.

Ibid. P. 106–109, приведена цитата из «De urbe Roma» («О городе Рим») Бернардо Ручеллаи.

Английский перевод, выполненный Марио Доманди: Guicciardini F. The History of Florence. New York; Evanston; London, 1970. Биографию Гвиччардини см.: Ridolfi R. Life of Francesco Guicciardini. London, 1967.

De Caprariis V. Francesco Guicciardini: dalla politica alla storia. Bari, 1950.

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 106–123.

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare // Guicciardini F. Dialogo e discorsi del Reggimento di Firenze / A cura di R. Palmarocchi. Bari, 1932. P. 218–259.

Так сказано в конце, но, возможно, это лишь литературный прием.

Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 76–77.

«…el vivere nostro civile è molto difforme da uno ordinato vivere di una buona republica, cosí nelle cose che concernono la forma del governo, come nelli altri costumi e modi nostri: una amministrazione che porta pericolo o di non diventare tirannide, o di non declinare in una dissoluzione populare; una licenzia universale di fare male con poco respetto e timore delle legge e magistrati; non essere aperta via agli uomini virtuosi e valenti di mostrare ed esercitare la virtù loro, non proposti premi a quegli che facessino buone opera per la republica; una ambizione universale in ognuno a tutti li onori, ed una presunzione di volersi ingerire in tutte le cose publiche di qualunque importanzia; gli animi degli uomini effeminati ed enervati e volti a uno vivere delicato e, respetto alle faculta nostre, suntuoso; poco amore della gloria ed onore vero, assai alle ricchezze e danari…» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 218–219); «Наша гражданская жизнь совсем не похожа на упорядоченную жизнь хорошей республики, как в том, что касается формы правления, так и в других наших традициях и обычаях: управление городом рискует или превратиться в тиранию, или достичь полного упадка; налицо вседозволенность совершать недобрые поступки, не уважая и не боясь законов и судебной власти; добродетельным и достойным людям закрыт путь к тому, чтобы показать свои способности и проявить свои лучшие качества; те, кто действует во благо республики, остаются без награды; каждый стремится заполучить все почести и считает себя вправе лезть во все государственные дела любой важности; люди теряют мужество духа, слабеют и тяготеют к изнеженной и слишком роскошной жизни, не соответствующей нашим средствам; истинные слава и почести мало кого влекут, в отличие от богатства, от денег…».

«Non veggo già che una legge o dua particulare possino fare frutto, ma saria necessario fare uno cumulo di ogni cosa e ridurre tutta questa massa in una materia, e di poi riformarla e ridistinguerla tutta a uso di chi fa cose da mangiare di pasta: che se la prima bozza non viene bene, fa uno monte di tutto e riducela in una forma nuova; a esemplo ancora de’ buoni medici, e’ quali quando truovono uno corpo pieno di molte malattie ed in modo che non lo possono reggere con una intenzione particulare, attendono con medicine a resolvere tutte le male cause e fare una disposizione nuova di tutto el corpo, il che se bene è difficile ed ha bisogno di buono medico, pure non è impossibile» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 219); «Мне представляется, что один или два закона не могут дать заметных плодов, вместо этого было бы необходимо собрать все вместе и перемешать, превратив в однородную массу, а затем снова распределить ее и придать ей форму, подобно тому как действуют при приготовлении макарон: если с первой попытки они не получаются, все снова лепят в один ком и потом из него делают отдельные формы; можно также привести в качестве примера хороших врачей, которые, имея дело с телом, пораженным сразу множеством болезней, из‐за чего его нельзя вылечить чем-то одним, стремятся бороться со всеми недугами сразу и пытаются привести тело в новое состояние — задача очень сложная и посильная лишь лучшим врачам, но не невозможная». См. выше, в главе IV, прим. 5 на с. 169, слова Савонаролы о Христе как о враче.

Ibid.

Ibid. P. 220.

Ibid. «E non sarebbe poco condurre la città di luogo tanto infirmo, almeno a una disposizione mediocre, anzi saria assai darli principio, perché lo essere una volta aperta la via ed el processo del tempo farebbono forse cogli anni maggiore successo che non paressi potersi sperare di uno principio tale»; «И было бы уже немалым достижением вывести город из такого ослабленного состояния и привести его хотя бы в состояние посредственное; более того, дать ему хорошее начало — это уже очень много, поскольку перед ним открылся бы правильный путь и ход времени привел бы по прошествии нескольких лет к результатам, превосходящим все надежды, возлагаемые на это начало».

«Né è el dare l’arme a’ sua cittadini cosa aliena da uno vivere di republica e populare, perché quando vi si da una giustizia buona ed ordinate legge, quelle arme non si adoperano in pernizia ma in utilità della patria» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 221); «Решение дать оружие своим гражданам никак не противоречит жизни республики и народа, поскольку при наличии справедливого правосудия и порядка в законах это оружие будет использовано не во вред, а во благо отечества». «È vero che, acciò che la città ed el paese non si empressi di fazione e discordie, sarebbe necessario tenerli con una buona giustizia, la quale nelle legge è facile a ordinare, ma è difficile nelle osservazione, come di sotto si dirà piú largamente» (Ibid. P. 223); «Поистину, чтобы город и государство не наполнились раздорами и не разделились на враждующие группировки, нужно было бы поддерживать в них справедливое правосудие, которое несложно осуществить на этапе разработки законов, но становится непростой задачей, когда дело доходит до их соблюдения, как будет подробнее сказано ниже».

«Non è altro lo stato e lo imperio che una violenzia sopra e’ sudditi palliata in alcuni con qualche titulo di onestà; volerlo conservare sanza arme e sanza forze proprie ma collo aiuto di altri, non è altro che volere fare uno esercizio sanza li instrumenti che a quello mestiere si appartengono. In somma male si può prevalere sopra altri, male si può difendere dalli inimici chi non vive armato» (Ibid. P. 222); «Государство и власть — не что иное, как насилие над подданными, иногда замаскированное с помощью благородных названий; стремление его поддерживать в порядке без опоры на собственное ополчение, полагаясь на помощь со стороны — не что иное, как попытка заниматься каким-либо ремеслом без инструментов, необходимых для этого рода деятельности. Подводя итог: кто живет невооруженным, тот вряд ли сможет одержать победу над другими и защитить себя от врагов».

Guicciardini F. Ricordi / Edizione critica a cura di R. Spongano. Firenze, 1951. P. 57: «Non si può tenere stati secondo conscienza, perché — chi considera la origine loro — tutti sono violenti, da quelli delle republiche nella patria propria in fuora, e non altrove…»; «Безупречное с точки зрения морали государство невозможно, потому что — если принять во внимание происхождение государств — они все основаны на насилии; это относится и к республикам, которые стремятся установить свою власть за пределами собственной территории».

Кондотьеры, предводители наемных отрядов (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 222.

Сразу же после отрывка, приведенного выше, в прим. 238, следует: «…piú largamente. Ordinato questo capo, piú importante di tutti, non merita poco considerazione el governo nostro di drento»; «…более подробно. Мы разобрались с самой важной темой, а теперь перейдем к нашему внутреннему управлению — вопросу, заслуживающему пристального внимания».

Внутреннее управление (итал.). — Прим. ред.

«…né accade disputare quale sia migliore amministrazione o di uno o di pochi o di molti, perché la libertà è propria e naturale della città nostra. In quella sono vivuti e’ passati nostri, in quella siamo nutriti noi; né solo ci è suto dato dalli antichi nostri per ricordo che noi viviamo con quella volentieri, ma che bisognando la defendiamo e colle faculta e colla vita propria» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 223); «…нет смысла обсуждать, что лучше — власть ли одного, немногих или многих, потому что свобода присуща нашему городу изначально. Свободными были наши предки, в свободе были воспитаны и мы; и наша любовь к свободе — это не просто дань памяти предков, при необходимости мы защищаем ее всеми силами и готовы за нее отдать жизнь».

Ibid, сразу после слов: «Né è altro la libertà che uno prevalere le legge ed ordini publici allo appetito delli uomini particulari»; «Свобода — это не что иное, как преобладание законов и общественного порядка над интересами отдельных людей».

Ibid, сразу после слов: «…e perché le legge non hanno vita né si possono fare osservare da sé medesimo, ma hanno bisogno di ministri, cioè de’ magistri che le faccino eseguire, è necessario a volere vivere sotto le legge, non sotto particulari, che e’ magistrati non abbino a temere alcuno particulare, non a ricognoscere l’onore loro da uno o da pochi, acciò che non sieno constretti a governare la città secondo la volunta di altri»; «…и поскольку законы не живут сами по себе и не могут исполняться сами собой, а нуждаются в исполнителях, то есть в магистратах, которые будут следить за их исполнением, необходимо стремиться жить в подчинении законам, а не отдельным людям, и чтобы магистраты не боялись вмешательства никаких частных лиц, чтобы никакое лицо или группа лиц не могли оспорить их компетенции — все это для того, чтобы магистраты не были вынуждены управлять городом, руководствуясь чужой волей».

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 223. Сразу после слов: «E però per fondamento della libertà bisogna el vivere populare, del quale è spirito e basa el consiglio grande, che ebbi a distribuire e’ magistrati e degnità della città»; «Основанием свободы должна быть жизнь всего народа, и выражением его духа является Большой совет, который назначает магистратов и присуждает звания в городе».

«Fu adunche bene ordinato el consiglio grande in farlo generale a tutti quegli che participavano dello stato; ed io ho qualche volta considerate se e fussi bene che nella creazione de’ magistrati intervenissino in consiglio non solo tutti quelli che oggi vi sono abili, ma ancora uno numero grande di quegli che non possono participare del governo, perché noi abbiamo veduto per esperienzia che la piú parte delli errori che fa el consiglio nello eleggere li ufici, nasche da uno appetito del distribuirli si larghi che ognuno di chi squittina, possi sperare di aggiugnervi. La quale ragione cesserebbe in quelli che non ne fussino capaci, perché non avendo speranza che alcuna larghezza ve li potessi tirare, non arebbono causa di conferirli se non in quelli che a iudicio loro li meritassino. <…> ed andrà drieto in questo alla inclinazione naturale di tutti li uomini, che è di seguitare el bene, se ’e’ respetti propri non ritirano» (Ibid. P. 224–225); «Таким образом, было постановлено, что в Большой совет войдут все те, кто участвует в управлении государством; я неоднократно размышлял, не будет ли лучше, если для выбора магистратов будут допущены в совет не только те, кто может быть избран на эти должности, но и достаточное количество людей, которые сами не могут участвовать в управлении; ведь мы убедились на собственном опыте, что большинство ошибочных решений в выборе на должности рождается из стремления учесть интересы всех собравшихся, которые надеются извлечь выгоду для себя. При участии в выборах людей, которые сами не могут быть избраны, личный интерес перестал бы влиять на исход, поскольку, не имея надежды извлечь какую-то личную выгоду, они бы руководствовались исключительно собственными представлениями о заслугах тех, кто претендует на должность. <…> И в этом они будут следовать врожденной человеческой склонности предпочитать добро злу, если их собственные интересы никак не затронуты».

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 244.

Ibid. P. 230–231.

Случаться, ежедневно (итал.). — Прим. ред.

«El modo che si usa nelle legge e provisione che occorrono di farsi giornalmente in una republica è molto stretto, sendo necessario che le sieno prima proposte da’ signori, approvate da’ fermatori, deliberate di nuovo da’ signori, vinte di poi da loro e da’ collegi, avendo a passare nelli ottanta ed ultimamente venire per tanti vagli e mezzi al consiglio grande» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 230–231); «Процесс принятия законов и постановлений, которые в республике ежедневно выносятся на рассмотрение, очень сложен, поскольку их сначала должны были предложить приоры, затем одобрить магистрат Реформаторов, затем снова утвердить приоры, потом они должны были пройти через коллегии, совет Восьмидесяти и после всех этих утверждений и процедур быть приняты Большим советом».

Guicciardini F. Del modo di eleggere gli uffici nel consiglio grande // Guicciardini F. Dialogo e discorsi del Reggimento di Firenze. P. 175–195; «О процедуре избрания на должности в Большом совете».

«…se uno merita, non s’ha a stare a giudicio de’ particulari ma del popolo, el quale ha migliore giudicio che nessuno altro, perché è el principe ed è sanza passione. <…> Lui cognosce meglio ognuno di noi che non facciamo noi stessi, nè ha altro fine se non di distribuire le cose in chi gli pare che meriti»; «Ma piú oltre, io non voglio negare che anche el popolo faccia qualche volta, con le piú fave, degli errori, perché non può sempre bene cognoscere la qualità di tutti ’e’ suoi cittadini; ma dico che sono sanza comparazione minori che non saranno quegli che si faranno in qualunque altro modo, e che alla giornata sempre si limeranno e se ne farà manco, perche quanto si andrà più in là, sarà ogni dì piú cognosciuto quello che pesa ognuno, perché si vedranno oggi le azione di questo, e domani di quello, ed el popolo che ha cominciato a porsi a bottega a questo consiglio, e cognoscere che el governo è suo, porrà piú mente agli andamenti e costumi di ognuno che non faceva prima, in modo che ogni dì sarà migliore giudice di quello che meritino gli uomini e non arà impedimento a dare a chi merita» (Ibid. P. 178–179).

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 237.

«E se bene questo è pasto da infiammare pochi, non è però questo infiammarli inutile, perché in ogni republica bene ordinata ed in ogni tempo si è sempre veduto che la virtù di pochi cittadini e quella che ha retto e regge le republiche, e le opere gloriose ed effetti grande sono sempre nati da pochi e per mano di pochi, perché a volere guidare cose grande ed essere capi del governo in una città libera, bisogna moltissime parte e virtù che in pochissimi si coniungono. E’ quali oltre a avere amore alla città, è bene, acciò che li operino piu ardentemente, che abbino uno sprone di ambizione, uno appetito di grandezza e di condursi in qualche summo grado; la quale quando e’ cercano e desiderano di acquistare non col prevalere alle legge né per via di sette, ma collo essere reputati cittadini buoni e prudenti e col fare bene alla patria, chi può dubitare che questa ambizione è laudabile ed utilissima? La quale chi non sente è in una certa fredezza e li manca uno certo stimolo di gloria, che da lui non esce mai cose generose ed eccelse» (Ibid. P. 238–239); «И хотя это способно зажечь лишь немногих, это отнюдь не бесполезно, поскольку в каждой республике с правильным устройством во все времена было так, что эти республики управлялись и поддерживались именно благодаря добродетелям немногих граждан, и славные дела и великие свершения всегда были делом рук немногих, ведь для того, чтобы руководить чем-то значительным и возглавлять правительство свободного города, нужно много разных качеств, которые соединяют в себе редкие люди. Чтобы пламеннее служить общему делу, надобно, чтобы эти люди, помимо любви к городу, подстегивались честолюбием, жаждой величия и желанием достичь вершины; если они при этом стремятся к достижению этой цели не посредством нарушения законов и не причиняя никому вреда, а стараясь заработать славу достойных и благоразумных граждан и действуя на благо родины, кто же усомнится в полезности и похвальности этого честолюбия? Кто его не имеет, тот пребывает в некотором равнодушии, и ему недостает некоторого влечения к славе, из‐за чего он никогда не сотворит великодушных выдающихся поступков».

Ibid.

Благородная, честная (итал.). — Прим. ред.

Генрих V. Акт IV, сцена 3. Пер. Е. Бируковой.

Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 245–246.

Лучшие люди (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Del modo di eleggere gli uffici nel consiglio grande. P. 189–192.

«Né incomincia questa corruttela oggi nel mondo, ma è durate gìa molti e molti secoli, di che fanno fede li scrittori antichi che tanto detestano ed esclamano contro a’ vizi delle età loro. Rimedi ci sono forse qualcuni per potere un poco moderare questi mali, ma non gìa tanti che e’ faccino effetto notabile in una malattia si universale, si vecchia e tanto radicata nelle menti delli uomini» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 257–258); «Эта развращенность не сегодня в мире появилась, но существует на протяжении многих столетий, о чем свидетельствуют произведения древних авторов, которые с отвращением и порицанием пишут о пороках своего времени. Возможно, существуют средства несколько снизить количество этого зла, но они бессильны возыметь заметный эффект против болезни столь всеобщей, столь давней и столь глубоко укоренившейся в человеческих умах».

«…felicissimo certo e glorioso che avessi grazia di ordinare si bene la sua republica, e molto piú felice di averla acconcia in modo che li ordine e le legge sue durassino molte centinaia di anni ed in tal maniera che, mentre visse sotto quelle, fu molte volte di potenzia e forze capo della Grecia, ma sempremai di gloria ed opinione di virtù apresso alle nazione forestiere la prima. Fulli piú facile a ridurle in atto che non fu facile a Platone, a Cicerone ed a molti uomini dottissimi e prudentissimi metterle in scrittura; in modo che non sanza causa fu opinione ne’ tempi sua che fussi aiutato del consiglio di Apolline Delfico, e ragionevolmente, perché riformare una città disordinata e riformarla in modi tanto laudabili è piú tosto opera divina che umana» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 257–258); «…счастлив он, несомненно, и славен, что благодаря благосклонности судьбы смог так совершенно устроить свою республику, и еще более счастлив, что он ее преобразовал таким образом, что его распорядки и законы действовали долгие столетия и благодаря им [Спарта], пока жила при этом строе, неоднократно оказывалась самым могущественным государством в Греции, а у других народов всегда имела славу самого доблестного государства. Ему [Ликургу] составило меньше труда воплотить их [законы] в жизнь, чем Платону, Цицерону и многим другим ученейшим и благоразумнейшим мужам письменно их изложить; таким образом, не случайно его современники считали, что ему помог советом Аполлон Дельфийский, и это весьма здравое заключение, поскольку преобразовать устройство города, где царил беспорядок, и преобразовать его таким похвальным образом — дело скорее божественное, нежели человеческое».

Здесь, возможно, следует заметить, что неспособность уловить смысл этих концепций оказалась причиной частого непонимания как Гвиччардини, так и Макиавелли.

«A noi è rimasto el poterci maravigliare ed esclamare di cosa tanto notabile, ma di ridurla in atto non ci è lecito non che sperarlo a pena desiderarlo; e però ritornando alle cose che sono in faculta nostra, io dico che questa malattia è tanto difficile che gli è impossibile estirparla; bisognerebbe come fece lui, levare li usi per e’ quali le ricchezze si desiderano, e questo per la mollizie delli uomini non si può non che altro disegnare. Credo bene che dandosi la città alle arme ed essendo aperta la via di diventare glorioso con quelle, distribuendosi e’ magistrati con riguardo della buona fama e portamenti delli uomini, sendo facile el punire e’ delitti di chi errassi, che tutte queste cose insieme farieno e’ ricchi essere in meno estimazione che non sono oggi. Aggiungereci una cosa tentata spessissime volte ma male osservata, di limitare e moderare quanto fussi possibile li ornamenti e suntuosità del vestire…» (Guicciardini F. Del modo di ordinare il governo popolare. P. 258), далее следуют пространные обвинения в их адрес; «Нам остается удивляться и громко говорить о столь примечательной вещи, но воплотить ее в жизнь нам не позволено, как и надеяться на это или хотя бы желать этого; возвращаясь же к тому, что в наших силах, я утверждаю, что эта болезнь настолько сложна, что ему невозможно ее искоренить; нужно было бы поступить как он, а именно отменить порядки, из‐за которых людей влечет богатство, а об этом из‐за свойственной человеку мягкотелости нельзя даже помыслить. Я уверен, что если вооружить горожан и открыть им путь к завоеванию славы с помощью воинской доблести, если при назначении магистратов учитывать добрую славу и свершения, если сделать простым процесс наказания тех, кто совершает преступления, впав во грех, то все это вместе приведет к тому, что богатство будет ценится гораздо меньше, чем сейчас. Я хотел бы добавить еще одну меру — ее неоднократно пробовали применять, но плохо соблюдали: речь об ограничении и стремлении к максимальной умеренности украшений и роскоши в одежде…».

Об этом см.: Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. Bern, 1955. В приложении к книге напечатаны тексты «discorsi» («рассуждений»).

Ridolfi R. Life of Francesco Guicciardini (chap. VIII–XVI).

Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512 // Guicciardini F. Dialogo e discorsi del Reggimento di Firenze. P. 260–266; «Об управлении Флоренцией после реставрации Медичи в 1512 году». Это единственная группа текстов, в отношении которых мы не зависим от издания Альбертини.

«Veggiano e’ prudenti ed esperti medici in nessuna cosa usare piú esatta diligenzia che in conoscere quale sia la natura del male, e capitulare un tratto le qualità e tutti li accidenti sua per resolversi poi con questo fondamento quale abbi a essere el reggimento dello infermo, di che sorte ed in che tempo si abbino a dare le medicine; perché non fermando bene questo punto, ordinerebbono spesse volte una dieta, darebbono medicine non proporzionate alla malattia, contrarie alla complessione ed essere dello infermo; donde ne seguirebbe la totale ruina e morte del loro ammalato» (Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 260–261); «Пусть же осмотрительные и знающие врачи помнят, что с наибольшим усердием нужно подходить к определению природы болезни и четко за один раз изложить все ее характеристики и проявления, чтобы на основе этого решить, каким должно быть лечение больного, какие и когда давать ему лекарства; потому что если не разобраться с этим как следует, то они во многих случаях пропишут диету и лекарства, не соответствующие болезни, противоположные состоянию больного, что привело бы к разрушительным последствиям и к смерти вверенного им больного». «Questa resoluzione se in cosa alcuna è laudabile e necessaria, bisogna sopra tutto in chi è principe e capo di governi di stati; poiché essendo una città uno capo [sic: corpo?] composto di infiniti uomini diversi di condizione, di appetiti e di ingegno, sono infiniti li accidenti, li umori, infinite le difficultà nel maneggiarli; e però è necessario in conoscerli a capitularli e pigliare lo ordine con che si abbino a governare, tanto piú cura e prudenzia quanto la materia è in sé piú difficile e quanto sono piú importanti li effetti che ne seguitano»; «Если для кого такая установка похвальна и полезна, так это прежде всего для государей и глав правительств; поскольку город — это тело, состоящее из огромного множества людей разного достатка, разных интересов и разного ума, бесконечно много в нем будет болезней и гуморов, и бесконечно много сложностей возникнет при лечении их; тем не менее нужно упорядочить знание о них и установить такие порядки, которые позволят управлять ими, и тем больше нужно внимания и осмотрительности, чем сложнее материя, и тем важнее окажутся вытекающие из этого последствия».

Гибель, разрушение, истребление (итал.). — Прим. ред.

«Perché del buono governo ne seguita la salute e conservazione di infiniti uomini, e del contrario ne resulta la ruina ed esterminio delle città, di che nella vita delli uomini nessuna cosa è piú preziosa e singulare che questa congregazione e consorzio civile. E come dallo essere uno infermo bene curato da’ medici o no, si può pigliare potente argumento della salute o morte sua, così interviene nel governo di uno stato, perché essendo retto prudentemente e proporzionatamente, si può crederne e sperarne buoni effetti; essendo retto altrimenti e governato male, che si può crederne altro che la ruina e destruzione sua?» (Ibid. P. 261); «Потому что от правильного управления зависит здоровье и выживание огромного числа людей, а его противоположность оборачивается гибелью и истреблением городов, из‐за чего нет ничего ценнее и уникальнее в жизни людей, чем эта гражданская сплоченность и согласие. И как на основе того, хорошо или плохо врачи лечат больного, можно сделать заключение о том, ждет ли его выздоровление или смерть, точно так же и мы можем сделать вывод и про управление государством: если им управляют благоразумно и в соответствии с его потребностями, то можно ожидать и надеяться, что это принесет хорошие результаты; если же все обстоит иначе и им управляют плохо, то чего можно ожидать, кроме как его гибели и разрушения?»

Summun bonum — высшее благо, summum malum — высшее зло (лат.). — Прим. ред.

«…donde ne seguita che el parlare generalmente e con una medesima regola non basta, ma bisogna o parlare generalmente con tali distinzione che servino a tutti e’ casi, il che sarebbe di troppa lunghezza, overo ristrignersi a uno particulare solo, come farò io, che solo insisterò in queste cose che io giudicherei doversi fare per questi Medici, volendo tenere lo stato e governo della città di Firenze…» (Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 261); «…откуда следует, что рассуждать обо всем сразу, подходя ко всему одинаково, не получится; вместо этого нужно или рассматривать все сразу, делая необходимые для каждого случая различия, что заняло бы слишком много места, или же сузить предмет до одного частного случая, что я и сделаю, сосредоточившись лишь на том, что, по моему мнению, должны сделать эти Медичи, если они хотят остаться у власти в городе Флоренции…».

«La città di Firenze da lunghissimi tempi in qua è stata in libertà; essi governata popularmente ed ha avuto imperio e signoria in molti luoghi di Toscana; ha avuto ne’ maneggi di Italia per el passato sempre piú reputazione e piú luogho tra li altri potentati, che non pareva convenirsi al dominio che ha; di che si può dare causa al sito dove la è posta, alla natura delli uomini che per essere inquieti hanno voluto travagliare, per essere industriosi lo hanno saputo fare, per essere suti danarosi hanno potuto fare. Queste condizioni hanno fatto che in Firenze e’ cittadini communemente appetiscono el vivere libero e populare, non vorrebbono ricognoscere da alcuno particulare el grado loro ed hanno esosa ogni grandezze o potenzia eccessiva di alcuno cittadino, ed è la inclinazione loro attendere e pensare alle cose delli stati e governi» (Ibid. P. 261–262; слово participazione впервые появляется на с. 263; см. прим. 2 на с. 214); «Флоренция издревле была свободным городом; ею управлял народ и она властвовала над многими тосканскими землями; в жизни Италии она в прошлом всегда играла более важную роль и занимала больше места, чем другие значимые государства, что казалось несоразмерным ее владениям; это может объясняться местом, где она находится, характером ее жителей, которые в силу своей неутомимости всегда хотели трудиться, в силу своей находчивости умели это делать правильно, в силу того, что разбогатели, смогли это сделать. Эти условия привели к тому, что граждане Флоренции единодушно предпочитают свободную жизнь и народное самоуправление, не хотят быть обязаны своим статусом никакому отдельному представителю власти и ненавидят любое превышение могущества и власти отдельного человека, и они от природы склонны думать о вопросах государства и управления».

«E questo interviene piú oggi che mai, per essersi e’ cittadini nutriti ed avezzi del 1494 sino al 1512 a uno modo di governo popularissimo e liberissimo e nel quale parendo loro essere tutti equali, con piú difficultà si assettano a ricognoscere alcuno superiore, e massime vedendo uno solo tanto interamente assoluto arbitro e signore di ogni cosa» (Ibid. P. 262); «И сегодня это происходит яснее, чем когда-либо, потому что граждане с 1494 до 1512 года успели впитать и привыкнуть к народной и в высшей степени свободной форме правления, при которой все чувствовали себя равными; из‐за этого им теперь гораздо сложнее заставить себя признать кого-то над собой, тем более если это один человек, выступающий полноправным судьей и властителем во всех делах».

Зд.: совокупность всех граждан (итал.). — Прим. ред.

«Aggiugnevasi quello che importa assai, che la casa de’ Medici non successe a uno governo meramente populare, ma essendo la città divisa ed in mano di piú capi di fazione e fluttuata in simili modi lungo tempo… non parse che lo stato si togliessi allo universale, ma a’ capi di una altra parte; il che non dispiaceva alli uomini mediocri e populari, che con queste mutazioni non pareva diminuissono el grado loro ma piú tosto, per essere battuti e’ maggiori, miglioravano condizione. E cosí lo stato che nel 1434 venne in mano de’ Medici non parse tolto al populo, ma a uno messer Rinaldo degli Albizzi, a uno messer Palla Strozzi ed a altri simili particulari; ed anche e’ Medici non rimasono assolutamente padroni di ogni cosa ma con qualche compagno, li quali benché fussino inferiori a loro pure avevano qualche participazione [здесь это слово употреблено впервые]; donde la grandezza che venne in Lorenzo non fu a un tratto in casa sua, ma venne a poco a poco col corso di molti anni» (Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 262–263); «К этому добавлялся довольно важный момент: господство дома Медичи не пришло на смену народному правлению в чистом виде, но наступило в момент раздробленности, когда городом правили несколько предводителей враждующих группировок, и такая неопределенность длилась довольно долго… Это было похоже на отнятие власти не у совокупности всех граждан, а у постоянно сменявшихся предводителей; посредственные люди из народа были довольны, поскольку при таких изменениях их положение не ухудшалось, а, напротив, улучшалось из‐за падения тех, кто был у власти. И поэтому это выглядело так, что власть, которая в 1434 году оказалась в руках Медичи, была отобрана не у народа, а у мессера Ринальдо дельи Альбицци, у мессера Палла Строцци и у других отдельных представителей власти; да и сами Медичи не стали полновластными властителями всего, а делили власть с некоторыми сподвижниками, которые хоть и занимали подчиненное положение по отношению к ним, но принимали некоторое участие [здесь это слово употреблено впервые] в управлении; в связи с этим могущество, которым оказался наделен Лоренцо, было обретено его родом не сразу, а постепенно, по прошествии многих лет».

«Oggi ogni cosa è diversa: a uno stato afatto populare e larghissimo è succeduta in uno momento la potenzia de’ Medici, e ridotta assolutamente la autorità e grandezza a uno; donde è nato che e lo stato si è tolto al populo ed a uno universale di una città, e questa mutazione si è fatta in una ora, e sanzo intervallo di tempo si è venuto da qual che era grato a’ piú, a quello che e’ piú avevono esoso. E però questa materia riesce per ogni conto piú difficile [ср. употребление этого слова в цитате в прим. 3 на с. 209] avendo per inimici uno numero grande di cittadini, e’ quali oggi si può dire non abbino nulla ed in quello stato avevono qualche participazione; né solo sono inimici loro e’ cittadini di questa sorte, ma ancora sono molti altri a chi dispiace questo governo, e’ quale per conoscere meglio la natura di questo male e la complessione di questo corpo, è da distinguerli in piú spezie» (Ibid. P. 263); «Сейчас все иначе: в один момент на смену по-настоящему народному и свободному государству пришла власть Медичи, все полномочия и могущество сосредоточились в одних руках; отсюда следует, что власть была отнята у народа, у совокупности граждан города, и это изменение произошло за один час, и без всякого перерыва положение вещей, которое нравилось большинству, превратилось в такое, которое большинству было ненавистно. Но эта ситуация становится тем более сложной [ср. употребление этого слова в цитате в прим. 3 на с. 209], что [у Медичи] было много врагов среди граждан, которые теперь, можно сказать, не имели ничего, а до этого участвовали в государственной жизни; к числу их врагов относятся не только такие граждане, но и многие другие, которым не нравится такая форма правления, а чтобы лучше понять природу этой болезни и состояние этого тела, нужно разделить их на несколько групп».

Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 263–264.

Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 370: «Questa fantasia da’ vechi non si leverebbe mai, ma e’ sono savii et de’ savi non si de’ temere, perché non fanno mai novità»; «Эта мысль никогда не покинет стариков, но они мудры, а со стороны мудрых нечего бояться, потому что мудрецы никогда не вводят новшества».

«…uomini adoperati da loro, e nondimeno che o per essere nobili e di parentado, o per essere tenuti buoni, o per avere fama di prudenti, ebbono condizione nello stato populare, e darebbe loro forse el cuore trovare luogo in ogni modo di vivere. Di costoro, perché hanno secondo li altri condizione ragionevole con questo stato, non è da temere che si mettessino a pericolo per travagliare lo stato… se gli hanno prudenzia o bontà doverrebbono desiderare che questo governo durassi. <…> Ma perché li uomini non sono tutti savi ed e’ piú si ingannano ne’ casi loro particulari, io non darei iudicio fermo dello animo di una grande parte di costoro» (Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 263–264); «…люди, на которых они опираются, и хотя они или будучи благородного происхождения, или же породнившись со знатью, или прослыв добрыми гражданами или же благоразумными, достигли какого-то положения в народном государстве, и возможно, у них бы хватило духу найти себе местечко при любой форме правления. От этих людей, поскольку они занимают, по сведениям, хорошее положение при нынешней власти, не стоит ждать, что они будут подвергаться опасности, чтобы чинить неприятности этой власти… Если они благоразумны и рассудительны, то им следовало бы желать, чтобы эта форма правления продлилась долго. <…> Но поскольку не все люди мудры, и большинство заблуждается в отдельных частных вопросах, я бы не стал с уверенностью предсказывать, каким будет расположение духа большинства из них».

Guicciardini F. Del governo di Firenze dopo la restaurazione de’ Medici nel 1512. P. 265.

Зд.: удовольствие (итал.). — Прим. ред.

«Alleganne che el primo intento di chi regge e governi ha a essere di conservare sé e lo stato suo, ed avendo questo intento li bisogna tenere bassi e battuti quegli che li sono inimici e non si possono guadagnare per amici, e di questa sorte dicono essere non solo quelli che si sono scoperti particularmente inimici de’ Medici, ma in genere tutto lo universale della città, el quale non ha odio con loro per ingiurie e paure private, ne perché governino ingiustamente, ma solo perché avando gustata diciotto anni la dolcezza di quello vivere populare, vorrebbono ritornarvi ed ogni altra cosa dispiace loro. E però né co’ portamenti buoni, né col favorire la giustizia, né col distribuire largamente li onori e li utili si satisfaranno; anzi sempre desidereranno mutazione per ritornare a quello consiglio grande e travagliarsi nel governo ed amministrazione publica» (Ibid. P. 265–266); «Добавим, что первое устремление тех, кто находится у власти, должно заключаться в собственной сохранности и сохранении собственной власти, и, имея такую цель, они должны держать в подчинении своих врагов и не могут получить выгоды от друзей, и в этом положении оказались, по их собственным словам, не только те, кто выступает как открытый враг Медичи, но и все граждане города в целом: им Медичи ненавистны не из‐за личной вражды или страха и не потому, что те управляют несправедливо, но лишь из‐за того, что они за восемнадцать лет познали удовольствие народного самоуправления, хотели бы снова вернуть это положение, и все остальное их тяготит. И их не удовлетворить ни хорошим обращением, ни справедливым правосудием, ни щедрой раздачей почестей и наград; нет, они по-прежнему будут желать перемен, которые вернули бы им Большой совет и возможность участвовать в управлении государством».

«…le quali benché paino colorate, io nondimeno ne sono in diversa opinione» (Ibid. P. 266); «…хоть они и выглядят цветистыми, я тем не менее придерживаюсь иного мнения». На этом трактат оканчивается.

Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 345: «Li antecessori vostri, cominciandosi da Cosimo e venendo infino a Piero, usorno in tenere questo Stato piú industria che forza. A voi è necessario usare piú forza che industria, perché voi ci avete piú nimici e manco ordine a saddisfarli. <…> Tenere appresso intelligentia drento, tenere le gente d’arme a vostro proposito; ma tutte queste forze non bastano, perché questa città è troppo grossa e ci sono troppi malcontenti… perché voi avete a intendere che li dieci anni passati la citta è stata benissimo, in modo che sempre la memoria di qual tempo vi farà guerra. Da l’altra parte, il contado e distretto vostro è stato malissimo, talmente che la città voi non ve la potete riguadagnare, ma sibene il contado. E se voi lo armate, e li armati intrattenete con il difenderli da’ rettori di fuori e da’ magistrati di dentro che li assassinono, e che voi in fatto diventiate loro patroni, e non passano sei mesi da oggi, che vi parrà essere piú securi in Firenze che se voi avessi un esercito di Spagnuoli a Prato in favore vostro»; «Ваши предки, начиная с Козимо и кончая Пьеро, удерживали город скорее искусностью, нежели силой. Вы же должны держать его скорее силой, чем искусностью, потому что у вас больше врагов и меньше средств, чтобы сделать их довольными. <…> Для ваших целей нужно обладать умом и окружить себя вооруженными людьми; но всей этой силы недостаточно, потому что этот город слишком велик и в нем слишком много недовольных… потому что вам необходимо учитывать, что в последние десять лет город управлялся очень хорошо, и память об этом всегда будет вам враждебна. С другой стороны, подчиненной городу сельской провинцией — contado — управляли чрезвычайно скверно, так что завоевать расположение города вы не можете, а провинции — да. И если вы вооружите ее жителей и поставите их защищать вас от правителей других земель и от городских магистратов, которые их истребляли, и возьмете этих людей под свое непосредственное покровительство, самое большее через полгода вы будете в большей безопасности во Флоренции, чем если бы вас защищала целая армия испанцев, базирующаяся в Прато».

Мысль, которую, вероятно, сам Макиавелли никогда в своих произведениях не признавал.

Guicciardini F. Del modo di assicurare lo stato alla casa de’ Medici // Guicciardini F. Dialogo e discorsi del Reggimento di Firenze. P. 267–281.

«…possono, vivente el pontefice, valersi assai della opportunità e potenzia di qui a acquistare stati e colorire e’ loro disegni; morto el pontefice, chi non vede quanto importerà questo braccio a mantenersi quello che aranno acquistato? Gli altri stati da loro medesimi saranno difficili anzi difficillimi a conservarli, perché saranno nuovi, aranno tutti opposizione potentissime o di vicini potenti o di chi vi pretenderà su diritto, o di pessime disposizione di populi; in questo, adattandocisi bene drento, non sarà difficile el mantenercisi, perché el governare loro questo stato non offende né toglie a persona se non a’ cittadini medesimi, a quali satisfare, come di sotto si dirà, non è difficile» (Ibid. P. 269); «…могут, пока жив папа, успешно воспользоваться возможностью захватить новые владения и довести до конца начатое; но после смерти папы — это ясно любому — чего будет стоить нынешняя власть, как она сможет удержать завоеванное? Им будет сложно, невероятно сложно удержать власть над другими землями, потому что там все изменится, все они будут оказывать сильнейшее сопротивление при поддержке могущественных соседей либо законных претендентов на власть или же путем народного восстания; здесь же, если приспособиться изнутри, будет несложно удержать власть, потому что, управляя этим государством, вы ничего не отнимаете ни у кого, кроме самих его граждан, а их сделать довольными, как будет подробнее сказано ниже, несложно».

«…abbiamo lo esemplo del Valentino e la ragione ci è manifesta; perché privati acquistare stati grandi è cosa ardua ma molto piú ardua conservarli, per infinite difficultà che si tira drieto uno principato nuovo, massime in uno principe nuovo. Riuscì solo a Francesco Sforza el conservarsi nello stato di Milano ma vi concorsono molti cagione. <…> Aggiunsesi che trovò uno stato che, benché avessi goduto libertà, era solito a essere signoreggiato da altri, ed a chi era tanto disforme la libertà quanto e disforme a’ populi liberi la servitù; tutte condizioni da fare facilità grandissima a conservare, e che rare volte si abattono a chi acquista nuovi domini, e’ quali el piú delle volte si tolgono a’ populi liberi o a’ signori naturali. Lui piú tosto si può dire che occupassi una eredità vacante, che togliessi nulla di quello di altri; anzi parve a qual populo avere beneficio grande che li pigliassi, vedendosi per quello modo trarre di bocca a’ viniziani, di chi naturalmente erano mimicissimi» (Guicciardini F. Del modo di assicurare lo stato alla casa de’ Medici. P. 270–271); «…перед нами пример Валентина и здравый смысл налицо; ведь захват крупных государств — трудная задача для одного человека, но еще труднее удержать власть над ними, из‐за бесконечного множества сложностей, связанных с правлением новым государством, особенно для нового [= не наследного] государя. Лишь Франческо Сфорца удалось сохранить власть над Миланом, но это стало возможным благодаря стечению ряда обстоятельств. <…> Нужно добавить, что он пришел править государством, которое, хоть и было какое-то время свободным, привыкло иметь правителя, и ему была чужда свобода настолько же, насколько свободным народам чуждо подчинение; все эти условия сильно упрощают задачу сохранить власть, и те, кто захватывает новые владения, в них оказывается очень редко, ведь чаще всего завоевывают свободные народы или захватывают власть у законных правителей. А он, можно сказать, вступил во владение наследством в отсутствие наследников, ничего не отнимая у других; напротив, тот народ, похоже, был рад, что переходит под его власть и благодаря этому избегает господства венецианцев, своих заклятых врагов». Нетрудно поверить, что когда Гвиччардини писал этот фрагмент, он был знаком с текстом «Государя».

В гражданском и частном порядке (итал.). — Прим. ред.

«…benché gli abbino uno papa, e’ non sono però signori naturali, anzi cittadini e discesi di padri che vissino benché fussino grandi, sempre civilmente e privatamente» (Ibid. P. 270); «…хоть папа и относится к их роду, они не являются естественными правителями, но гражданами и потомками людей, [завоевавшими репутацию благодаря заслугам] в общественной и частной жизни, несмотря на высокое положение».

«E se bene la grandezza del papato non lascia conoscere questo danno, non è ragione sufficiente a sprezzarlo perché le qualità de’ tempi e felicità si mutono, ed è debole cosa essere tutto fondato in sulla vita di uno uomo solo, quale quando morissi, se vedrebbono li effetti di questi disordini. <…> E però come e’ marinai prudenti quando sono in porto o in bonaccia rassettano el loro legno e tutti li instrumenti di quello per potere resistere alla futura tempesta, così chi ha in mano el timone di questo stato doverrebbe in tanto ocio e commodità rassettare e disporre bene tutte le membre di questo corpo, per potere in ogni accidente che venissi, valersi di tutto el nervo e virtù sua. Il che certo chi considerassi bene le cause e le origine di questi mali, non doverrebbe diffidarsi di potere sanza difficultà grande condurre questo ammalato se non in ottima, almeno in buona disposizione» (Ibid. P. 268); «И хотя величие папства не дает осознать этот ущерб, это не должно стать причиной им пренебрегать, поскольку счастливые времена сменяются несчастливыми, и основывать все на жизни одного-единственного человека — признак слабости, ведь когда он умрет, станут заметны последствия этих беспорядков. <…> Как благоразумные моряки в порту или в штиль приводят в порядок свое судно и все инструменты, необходимые для противостояния буре, так и тому, кто стоит у руля этого государства, в такой спокойный и приятный период следовало бы привести в порядок все части этого тела, чтобы в будущем в любой неблагоприятной ситуации использовать все силы этого тела. Несомненно, тот, кто внимательно изучит все причины этих болезней, должен без особого труда смочь если не полностью вылечить этого больного, то хотя бы сильно улучшить его состояние».

Ibid. P. 272–273.

«…e nondimeno era uno zucchero a petto a quello che diventerebbe se si facessi nuova mutazione, perché a iudicio mio, della larghezza che era allora a quella che si introdurrebbe sarebbe tanta differenzia quanta è dalla strettezza che è oggi a quella che era a tempo di Lorenzo. Cosi causerebbono e’ sospetti, la rabbia e la ignoranzia degli uomini in chi verrebbe lo stato; ne sia alcuno che pensi che la fussi mutazione simile a quella del 94, dove li amici de’ Medici, che erano el fiore della città, furono conservati e doppo pochi mesi messi insieme con li altri in participazione del governo. Oggi sarebbe pericoloso non si facessi crudelmente… porterebbe pericolo di esilio, di perdita di beni e simili ruine…» (Ibid. P. 275); «…и тем не менее это была сладкая участь по сравнению с той, что наступит, если снова произойдут перемены, потому что, на мой взгляд, между былой щедростью и той, что будет тогда, такая же разница, как между сегодняшними притеснениями и теми, что были во времена Лоренцо. Это может привести к подозрениям, гневу и неосведомленности людей, к которым может перейти власть; никто из них не допускает мысли, что эта перемена будет подобна 94 году, когда друзья Медичи, цвет городской элиты, остались [во Флоренции] и через несколько месяцев были допущены к управлению государством наравне с другими. Сейчас было бы опасно проявить недостаточную жестокость… это может оказаться опасно изгнанием, потерей имущества и прочими невзгодами…».

Discorso di Lodovico Alamanni sopra il fermare lo stato di Firenze nella devozione de’ Medici // Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 362–371. «Речь Лодовико Аламанни о том, как поддержать во флорентийском государстве преданность дому Медичи» — такое название дал тексту Роберто Ридольфи. О жизненном пути Аламанни и о том, что его не следует смешивать с Луиджи, его братом-республиканцем, см.: Ibid. S. 43–45. См. также: Guidi G. La teoria delle ‘tre ambizioni’ nel pensiero politico fiorentino del primo Cinquecento // Il pensiero politico. Vol. 5 (1972). P. 241–259. Английский перевод этого трактата можно найти в издании: Social and Economic Foundations of the Italian Renaissance. New York, 1969. P. 214–220.

Discorso di Lodovico Alamanni sopra il fermare lo stato di Firenze nella devozione de’ Medici. S. 363.

Ibid. S. 366–368.

«…so che molti altri sono che contradicono col dire che per essere e’ tempi et le conditioni diverse, bisogna pensare ad diversi modi, perché quegli medesimi non servirebbono. Ma io dico che d’alhora in qua le difficultà son bene multiplícate, ma non già variate o cresciute. Et per quelle che son vechie et consuete, sono optime e’ vechi modi di Lorenzo vechio; et per queste che di novo ce si conoscono, sono ancora de’ remedii promptissimi et sicuri, in modo che cosí sia facile il tenere hora questo stato come se fussi alhora il tener quello. Et quando bene ad alcuni paressi il contrario, e’ quali affirmassino quelli tempi havere piú vantaggio che questi, alleghino quel che voglino, che a tucto responderá la ragione» (Ibid. S. 368); «…знаю, что многие другие не согласны с мнением, что поскольку изменились времена и положение вещей, то нужно и действовать по-другому, потому что старые методы не принесли бы успеха. Но я утверждаю, что с тех пор сложности хоть и умножились, но не изменились и не выросли. И раз это старые и хорошо знакомые сложности, то старые методы старого Лоренцо отлично подходят; и опять-таки, поскольку они хорошо известны, то это надежные и быстрые средства, с помощью которых будет просто держать в порядке нынешнее государство, как это было просто с тогдашним. И хотя некоторые придерживаются противоположной точки зрения и говорят, что те времена были благоприятнее нынешних, пусть они ссылаются на кого им угодно, ибо разум расставит все по местам».

«Diranno ancora che a tempo di Lorenzo non era stato un Consiglio grande come è questo, che tanto aliena dallo stato le menti de’ cittadini: et io dico che questa difficultà non è si grande che la non si medichi agevolmente, perché infra e’ cittadini fiorentini sono di tre sorte di animi…» (Discorso di Lodovico Alamanni sopra il fermare lo stato di Firenze nella devozione de’ Medici. S. 368–369); «Они также скажут, что во времена Лоренцо не существовало такого Большого совета, как сейчас, и что он отдаляет умы граждан от государства, а я говорю, что это не такая большая сложность, чтобы ее нельзя было без труда вылечить, потому что среди флорентийских граждан можно выделить три душевных склада…».

«Ma e’ sono avezzi in una certa loro asineria piú presto che libertà, che in Fiorenza non degnano di fare reverenda a qualunche, bene la meritassi, si non a’ suoi magistrati, et a quegli per forza et con fatica. Et per questo sono tanto alieni da’ modi delle corte, che io credo che pochi altri sieno tanto; non dimeno, quando sono di fuori, non fanno cosí. Credo proceda da questo che nel principio dovea parere loro cosa troppo disadacta il cavarsi quel loro cappuccio; et questa loro infingardagine si ridusse in consuetudine, et di consuetudine in natura; et per quel che io lo credo, è che quando e’ sono fuor della loro terra et di quello habito, manco par loro fatica assai el conversare co’ principi. Questa fantasia da’ vechi non si leverebbe mai, ma e’ sono savii et de’ savi non si de’ [sic] temere, perché non fanno mai novità. E’ giovani facilmente si divezzarebbono da questa civilità et assuefarebbonsi alli costumi cortesani, se’l principe volessi» (Ibid. S. 370); «Но они привыкли не к свободе, а скорее к непочтительной манере, ведь во Флоренции не снисходят до вежливого обращения ни с кем, кто его заслуживает, за исключением разве только своих магистратов, да и в этом случае выходит вынужденная и натянутая вежливость. И по этой причине они далеки от придворных манер, как мало кто еще; тем не менее за пределами своего города они так себя не ведут. Думаю, что дело вот в чем: сначала они считали, что снять этот свой капюшон в знак почтения — это слишком большое неудобство, потом эта их бесцеремонность со временем превратилась в привычку, а привычка в саму их природу; и поэтому я думаю, что, когда они оказываются за пределами своего города и одеваются иначе, им не слишком и трудно вести беседу с государями. Эта мысль никогда не покинет стариков, но они мудры, а со стороны мудрых нечего бояться, потому что мудрецы никогда ничего не меняют. А молодые легко отвыкли бы от этой гражданской деятельности и свыклись бы с придворным образом жизни, если бы государь этого захотел».

«Ultra questo, quel che piú è da stimare, gli divezzerà da quella civilità che gli aliena sì da’ suoi costumi; perciò che a quegli che per Sua Ex.tia piglieranno la cappa et lasciaranno el cappuccio, interverrà come se si facessino frati, perché renuntiaranno alla republica et faranno professione all’ordine suo et mai piú poi potranno pretendere al grado civile o alla benivolentia del populo: et per questo tucta la loro ambizione si volgerà ad guadagnarsi el favore de Sua Ex.tia… Et correndo li anni, di mano in mano, se si terrà il medesimo ordine di eleggere et di chiamare ad sé quegli giovani che verranno su, e quali hora sono fanciulli, rimettendo al governo della città quegli che hora son giovani et alhora saranno vechi, allevati nondimeno nella sua scuola, ne nascerà che nella città nostra non si saprà vivere senza un principe che gl’intractenga dove hora pare tucto il contrario» (Discorso di Lodovico Alamanni sopra il fermare lo stato di Firenze nella devozione de’ Medici. S. 370–371); «Помимо этого, что ценнее всего, их заставят отвыкнуть от той гражданской деятельности, которая их отдаляет от их образа жизни; поэтому с теми, кто ради Вашего Сиятельства наденет плащ и снимет капюшон, произойдет то же, что с теми, кто стал монахом, потому что они отрекутся от республики и будут служить вам, и больше никогда они не смогут претендовать на гражданскую должность или на народную любовь: и поэтому все их честолюбие будет направлено на то, чтобы завоевать благосклонность Вашего Сиятельства… И постепенно, по прошествии лет, если вы сохраните тот же порядок, выбирая и призывая к себе молодых людей, которые сейчас дети, а к тому времени вырастут, и будете обратно отправлять управлять городом тех, кто сейчас молод, а к тому времени состарится, получив воспитание в вашем окружении, тогда в нашем городе больше не смогут жить без государя, который будет заботиться о подданных, в то время как сейчас ситуация представляется ровно противоположной».

Зд.: общность (лат.). — Прим. ред.

Более ранний пример такой трактовки см. в принадлежащей автору этой книги работе: Pocock J. G. A. Custom and Grace, Form and Matter: An Approach to Machiavelli’s Concept of Innovation // Machiavelli and the Nature of Political Thought / Ed. by M. Fleisher. New York, 1972. P. 153–174.

«Tutti gli stati, tutti e dominii che hanno avuto e hanno imperio sopra li uomini, sono stati e sono o republiche o principati. E’ principati sono: o ereditarii, de’ quali el sangue del loro signore ne sia suto lungo tempo principe, o e’ sono nuovi. E’ nuovi, o e’ sono nuovi tutti, come fu Milano a Francesco Sforza, o e’ sono come membri aggiunti allo stato ereditario del principe che li acquista, come è el regno di Napoli al re di Spagna. Sono questi dominii cosi acquistati, o consueti a vivere sotto uno principe o usi ad essere liberi; e acquistonsi o con le armi d’altri o con le proprie, o per fortuna o per virtù» (Machiavelli N. Opere / A cura di M. Bonfantini. Milano, Napoli, 1954. P. 5; 29‐й том серии «La letteratura italiana: storia e testi», год издания не указан, но речь идет именно о 1954 годе); «Все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно. Последние могут быть либо унаследованными — если род государя правил долгое время, либо новыми. Новым может быть либо государство в целом — таков Милан для Франческо Сфорца; либо его часть, присоединенная к унаследованному государству вследствие завоевания, — таково Неаполитанское королевство для короля Испании. Новые государства разделяются на те, где подданные привыкли повиноваться государям, и те, где они искони жили свободно; государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием, либо милостью судьбы, либо доблестью» (Макьявелли Н. Государь // Макьявелли Н. Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма / Пер. Г. Д. Муравьевой. М., 2004. С. 59. Далее текст «Государя» цитируется по этому изданию).

Название второй главы как на латыни, так и на итальянском указывает на наследственный характер власти, как и в первой главе, но во втором ее абзаце появляется другой термин: «Perché el principe naturale ha minori cagioni e minore necessità di offendere…». [В русском переводе вторая глава носит название «О наследственном единовластии», а цитируемое предложение звучит как: «Ибо у государя, унаследовавшего власть, меньше причин и меньше необходимости притеснять подданных…» (Там же. С. 59–60) — поэтому указанное различие стирается. — Прим. перев.]

«…se tale principe è di ordinaria industria, sempre si manterrà nel suo stato se non è una estraordinaria ed eccessiva forza che ne lo privi…» (Machiavelli N. Opere. P. 5); «…Даже посредственный правитель не утратит власти, если только не будет свергнут особо могущественной и грозной силой…» (Макьявелли Н. Государь. С. 60). Ср. «Рассуждения» Макиавелли, где сказано, что наследному правителю следует опасаться потери трона, только если он постоянно игнорирует древние обычаи своего народа.

Machiavelli N. Ritratto delle cose di Francia // Machiavelli N. Opere. P. 471–486. В своей работе (Matteucci N. Niccolò Machiavelli politologo // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. P. 217–248) Никола Маттеуччи сопоставил замечания Макиавелли, касающиеся монархии во Франции, и его анализ Римской республики и предположил, что эти государства олицетворяют собой две формы правления, которые вызывали наибольшее восхищение у автора «Государя». Эта неожиданная интерпретация названа им «strutturale e non evolutivo» («структурной и не эволюционной») (Ibid. P. 211).

Machiavelli N. Opere. P. 6; см. также примечание Бонфантини, в котором он замечает, что герцоги из дома Эсте не отличались отсутствием virtù.

«E nella antiquità e continuazione del dominio sono spente le memorie e le cagioni delle innovazioni: perché sempre una mutazione lascia lo addentellato per la edificazione dell’altra» (Ibid); «Давнее и преемственное правление заставляет забыть о бывших некогда переворотах и вызвавших их причинах, тогда как всякая перемена прокладывает путь другим переменам» (Там же. С. 60). Создается впечатление, будто память (memorie) о переворотах сама по себе может служить их причинами (cagioni).

Только по-королевски (лат.). — Прим. ред.

«…in modo che tu hai inimici tutti quelli che hai offesi in occupare quello principato, e non ti puoi mantenere amici quelli che vi ti hanno messo, per non li potere satisfare in quell modo che si erano presupposto…» (Ibid); «…и таким образом наживает врагов в тех, кого притеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали…» (Там же. С. 60–61).

См. прим. 1 на с. 237.

Однако principe naturale может позволить себе «не преступать обычая предков и впоследствии без поспешности применяться к новым обстоятельствам» (Machiavelli N. Opere. P. 5; Макьявелли Н. Государь. С. 60). Об этой теме в связи с pratiche см.: Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 33.

Из главы III: «…basta avere spenta la linea del principe che li dominava, perché nelle altre cose, mantenendosi loro le condizioni vecchie e non vi essendo disformità di costumi, gli uomini si vivono quietamente…» (Machiavelli N. Opere. P. 7); «…достаточно искоренить род прежнего государя, ибо при общности обычаев и сохранении старых порядков ни от чего другого не может произойти беспокойства» (Макьявелли Н. Государь. С. 61). Из главы V: «Ma quando le città o le provincie sono use a vivere sotto uno principe, e quel sangue sia spento, sendo da uno canto usi ad obedire, dall’altro non avendo el principe vecchio, farne uno infra loro non si accordano, vivere liberi non sanno…» (Machiavelli N. Opere. P. 18); «Но если город или страна привыкли стоять под властью государя, а род его истреблен, то жители города не так-то легко возьмутся за оружие, ибо, с одной стороны, привыкнув повиноваться, с другой — не имея старого государя, они не сумеют ни договориться об избрании нового, ни жить свободно» (Макьявелли Н. Государь. С. 71). В этой главе затронута и проблема бывшей республики; см. прим. 2 на с. 243.

Глава III (Machiavelli N. Opere. P. 8).

Одно целое (итал.). — Прим. ред.

Ibid. Суть в том, что государь должен быть готов устранять беспорядки, созданные его чиновниками.

«Di qui nacquono le spesse ribellioni di Spagna, di Francia e di Grecia da’ Romani, per li spessi principati che erano in quelli stati; de’ quali mentre duro la memoria, sempre ne furono e Romani incerti du quella possessione; ma spenta la memoria di quelli, con la potenzia e diuturnità dello imperio ne diventorono secure possessori» (Ibid. P. 16); «В Испании, Франции, Греции, где было много мелких властителей, то и дело вспыхивали восстания против римлян. И пока живо помнилось прежнее устройство, власть Рима оставалась непрочной; но по мере того, как оно забывалось, римляне, благодаря своей мощи и продолжительности господства, все прочнее утверждали свою власть в этих странах» (Макьявелли Н. Государь. С. 69).

«E chi diviene patrone di una città consueta a vivere libera e non la disfaccia, aspetti di essere disfatto da quella: perché sempre ha per refugio nella rebellion el nome della libertà e gli ordini antique suoi; li quali né per la lunghezza de’ tempi né per benefizii mai si dimenticano. E per cos ache si faccia o si provegga, se non si disuniscono o dissipano gli abitatori, e’ non sdimenticano quell nome né quelli ordini, e subito in ogni accidente vi ricorono: come fe’ Pisa dopo cento anni che l’era suta posta in servitù da’ Fiorentini» (Ibid. P. 17); «Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жителей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков и при первом удобном случае попытаются их возродить, как сделала Пиза через сто лет после того, как попала под владычество флорентийцев» (Макьявелли Н. Государь. С. 70–71). «Ma nelle republiche e maggiore vita, maggiore odio, più desiderio di vendetta; né li lascia né può lascaire riposare la memoria della antiqua libertà: tale che la più secura via e spegnerle o abitarvi» (Machiavelli N. Opere. P. 18); «Тогда как в республиках больше жизни, больше ненависти, больше жажды мести; в них никогда не умирает и не может умереть память о былой свободе. Поэтому самое верное средство удержать их в своей власти — разрушить их или же в них поселиться» (Там же. С. 71). Как переселение в республики может помочь удержать в них власть, не оговаривается.

«Però e’ Romani vedendo discosto gli inconvenienti vi rimediorno sempre, e non li lasciorno mai seguire per fuggire una guerra, perché sapevono che la guerra non si leva ma si differisce a vantaggio di altri. <…> Né piacque mai loro quello che tutto dì è in bocca de’ savii de’ nostri tempi, di godere el benefizio del tempo, ma si bene quello della virtù e prudenzia loro: perché el tempo si caccia innanzi ogni cosa, e può condurre seco bene come male e male come bene» (Ibid. P. 10); «Римляне, предвидя беду заранее, тотчас принимали меры, а не бездействовали из опасения вызвать войну, ибо знали, что войны нельзя избежать, можно лишь оттянуть ее — к выгоде противника. <…> Римлянам не по душе была поговорка, которая не сходит с уст теперешних мудрецов: полагайтесь на благодетельное время, — они считали благодетельным лишь собственную доблесть и дальновидность. Промедление не может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло» (Там же. С. 64).

Machiavelli N. Opere. P. 18: «De principatibus novis qui armis propriis et virtute acquiruntur» («О новых государствах, приобретаемых собственным оружием или доблестью») (Макьявелли Н. Государь. С. 71).

«…questo evento, di diventare di privato principe, presuppone o virtù o fortuna…» (Ibid. P. 18); «…частного человека приводит к власти либо доблесть, либо милость судьбы…» (Там же. С. 72).

Ibid. P. 18–19; Там же. С. 72. В русском переводе имя Ромула отсутствует. — Прим. перев.

«Ed esaminando le azioni e vita loro, non si vede che quelli avessino altro dalla fortuna che l’occasione; la quale dette loro materia a potere introdurvi drento quella forma parse loro: e sanza quella occasione la virtù dello animo loro si sarebbe spenta, e sanza quella virtù la occasione sarebbe venuta invano. Era dunque necessario a Moise trovare el popolo d’Isdrael, in Egitto, stiavo e oppresso dalli Egizii, acciò che quelli per uscire di servitù si disponessino a seguirlo. Conveniva che Romulo non capissi in Alba, fussi stato esposto al nascere, a volere che diventassi re di Roma e fondatore di quella patria. Bisognava che Ciro trovassi e’ Persi malcontenti dello imperio de’ Medi, e li Medi molli ed effeminati per la lunga pace. Non posseva Teseo dimostrare la sua virtù se non trovava li Ateniesi dispersi. Queste occasioni pertanto feciono questi uomini felici, e la eccellente virtù loro fece quella occasione essere conosciuta: donde la lora patria ne fu nobilitata e divento felicissima» (Machiavelli N. Opere. P. 19); (Макьявелли Н. Государь. С. 72).

«Capitolo della Fortuna» («О Фортуне»), стихи 10–15: «Perché questa volubil creatura / Spesso si suole oppor con maggior forza / Dove più forza vede aver natura. / Sua natural Potenza ognuno sforza; / E il regno suo è sempre violento / Se virtù eccessiva non lo ammorza» («Коварнейшее это существо / издревле сильных от природы било, / свое доказывая торжество, / и только исключительная сила / Фортуне может дать победный бой, — / Иначе будет все, как прежде было». Стихи 124–126: «Però si vuol lei prender per sua stella; / E quanto a noi è possibile, ognora / Accomodarsi al variar di quella» («Коль скоро каждому нужна звезда, / любой Фортуну в звезды взять стремится, / подлаживаясь под нее всегда» (пер. Е. М. Солоновича: Там же. С. 615, 619).

«Capitolo dell’Occasione», стихи 10–15: «Li sparsi mia capei dinanti io tengo: / con essi mi ricuopro il petto e’l volto / perch’un non mi conosca quando io vengo. / Drieto dal capo ogni capei m’è tolto, / onde invan s’affatica un, se gli avviene / ch’i’ l’abbi trapassato o s’i’ mi volto» («Мои распущенные волосы начесаны вперед, / я закрываю ими грудь и лицо, / чтобы меня не узнали при встрече. / Сзади на затылке все волосы у меня выбриты, / поэтому напрасно старается тот, кто меня видит, / когда я ушла вперед или отвернулась»).

«E benchè di Moise non si debba ragionar, sendo suto uno mero esecutore delle cose che li erano ordinate di Dio, tamen debbe essere ammirato solum per quella grazia che lo faceva degno di parlare con Dio. Ma consideriamo Ciro e li altri che hanno acquistato o fondato regni: li troverrete tutti mirabili. E se si considerarrano le azioni e ordini loro particulari, parranno non discrepanti da quelli di Moise, che ebbe si gran precettore. Ed esaminando le azioni e vita loro…» и далее по тексту, который цитируется нами в прим. 1 на с. 248 (Machiavelli N. Opere. P. 19); (Макьявелли Н. Государь. С. 72).

Впрочем, это необязательно: всегда было основание заявить — и именно так поступал Джеймс Харрингтон, — что дела мудрости могут оказаться тождественны делам благодати. См. главу IX этой книги.

«È necessario pertanto, volendo discorrere bene questa parte, esaminare se questi innovatori stanno per loro medesimi o se dependano da altri; cioè, se per condurre l’opera loro bisogna che preghino o vero possono forzare. Nel primo caso capitano sempre male e non conducano cosa alcuna; ma quando dependano da loro proprii e possonoforzare, allora è che rare volte periclitano. Di qui nacque che tutti e’ profeti armati vinsono, e gli disarmati ruinorno. Perché oltra alle cose dette, la natura de’ populi è varia; ed è facile a persuadere loro una cosa, ma è difficile fermarli in quella persuasion. E però conviene essere ordinato in modo che quando e’ non credano piú, si possa fare credere loro per forza. Moise, Ciro, Teseo e Romulo non arebbono possuto fare osservare loro lungamente le loro costituzioni se fussino stati disarmati; come ne’ nostri tempi intervene a fra’ Ieronimo Savonarola, il quale ruinò ne’ suoi ordini nuovi come la moltitudine cominciò a non credergli, e lui non aveva modo a tenere fermi quelli che avevano creduto, né a far credere e’ discredenti» (Ibid. P. 20); «Чтобы основательнее разобраться в этом деле, надо начать с того, самодостаточны ли такие преобразователи или они зависят от поддержки со стороны; иначе говоря, должны ли они для успеха своего начинания упрашивать или могут применить силу. В первом случае они обречены, во втором, то есть если они могут применить силу, им редко грозит неудача. Вот почему все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли. Ибо, в добавление к сказанному, надо иметь в виду, что нрав людей непостоянен, и если обратить их в свою веру легко, то удержать в ней трудно. Поэтому надо быть готовым к тому, чтобы, когда вера в народе иссякнет, заставить его поверить силой. Моисей, Кир, Ромул и Тезей, будь они безоружны, не могли бы добиться длительного соблюдения данных ими законов. Как оно и случилось в наши дни с фра Джироламо Савонаролой: введенные им порядки рухнули, как только толпа перестала в них верить, у него же не было средств утвердить в вере тех, кто еще верил ему, и принудить к ней тех, кто уже не верил» (Там же. С. 73).

Философ (франц.). Покок, очевидно, хочет сказать, что Макиавелли не являлся атеистом, что было свойственно более поздним французским философам-просветителям. — Прим. ред.

«И стал Моисей в воротах стана и сказал: кто Господень, — иди ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь, Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек» (Исх. 32:26–28). Об истории толкования этого текста см.: Walzer M. Exodus 32 and the Theory of Holy War: The History of a Citation // Harvard Theological Review. 1968. 61. № 1. P. 1–14.

«Coloro e’ quali solamente per fortuna diventano di privati principi…» (Machiavelli N. Opere. P. 21); «В этих случаях государи всецело зависят от воли и фортуны тех, кому обязаны властью…» (Макьявелли Н. Государь. С. 74).

Там же. С. 75 («…di tanta virtù che quello la fortuna ha messo loro in grembo e’ sappino subito prepararsi a conservarlo, e quali fondamenti che gli altri hanno fatti Avanti che diventino principi, gli faccino poi»: Ibid. P. 22).

«…acquistò lo stato con la fortuna del padre, e con quella lo perde; nonstante che per lui si usassi ogni opera e facessi tutte quelle cosec he per uno prudente e virtuoso uomo si dovea fare per mettere le barbe sua in quelli static he l’arme e fortuna d’altri gli aveva concessi» (Ibid); «…Лишившись отца, он лишился и власти, несмотря на то, как человек умный и доблестный, приложил все усилия и все старания, какие были возможны, к тому, чтобы пустить прочные корни в государствах, добытых для него чужим оружием и чужой фортуной» (Там же. С. 75).

Ibid. P. 19–20; «А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми» (Там же. С. 73).

«E che e’ fondamenti sua fussino buoni, si vidde: che la Romagna lo aspettò piú di uno mese…» (Machiavelli N. Opere. P. 26); «Что власть его покоилась на прочном фундаменте, в этом мы убедились: Романья дожидалась его больше месяца…» (Макьявелли Н. Государь. С. 79). Его успех измеряется умением действовать на коротких временных дистанциях.

«…anzi mi pare, come ho fatto, di preporlo imitabile a tutti coloro che per fortuna e con l’armi d’altri sono ascesi allo imperio» (Ibid. P. 27); «…мне представляется, что он может послужить образцом всем тем, кому доставляет власть милость судьбы или чужое оружие» (Там же. С. 79–80).

Hexter J. H. Il Principe and lo stato // Studies in the Renaissance. 1957. Vol. 4. P. 113–138; теперь статья включена в издание: Hexter J. H. The Vision of Politics on the Eve of the Reformation. New York, 1972. Ср.: Gilbert F. Machiavelli and Guicciardini. P. 326–330.

Machiavelli N. Opere. P. 48–49; Макьявелли Н. Государь. С. 99–100.

«E l’arme proprie son quelle che sono composte o di sudditi o di cittadini o di creati tua: tutte l’altre sono o mercenarie o ausiliarie. E il modo a ordinare l’arme proprie sarà facile a trovare se si discorrerà gli ordini de’ quattro sopra nominati da me [i. e., Cesare Borgia, Hiero of Syracuse, David of Israel, and Charles VII of France], e se si vedrà come Filippo, padre di Alessandro Magno, e come molte republiche e principi si sono armati e ordinati: a’ quali ordini io al tutto mi rimetto» (Ibid. P. 47); «Собственные войска суть те, которые составляются из подданных, граждан или преданных тебе людей, всякие же другие относятся либо к союзническим, либо к наемным. А какое им дать устройство, нетрудно заключить, если обдумать действия четырех названных мною лиц [то есть Чезаре Борджиа, Гиерона Сиракузского, царя Давида и короля Франции Карла VII] и рассмотреть, как устраивали и вооружали свои армии Филипп, отец Александра Македонского, и многие другие республики и государи, чьему примеру я всецело вверяюсь» (Там же. С. 98).

Лиса понимает это лучше льва (глава XVIII).

Макьявелли Н. Государь. С. 127–128; «Le cose suprascritte, osservate prudentemente, fanno parere uno nuovo antico, e lo rendono subito piú securo e piú fermo nello stato che se vi fussi antiquato drento. Perché uno principe nuovo e molto piú osservato nelle sua azioni che uno ereditario; e quando le sono conosciute virtuose, pigliano molto piú li uomini e molto piú gli obligano che il sangue antico. Perché li uomini sono molto piú presi dale cose presenti che dale passate, e quando nelle presenti truovono il bene, vi si godono e non cercono altro; anzi piglieranno ogni difesa per lui, quando non manchi nelle altre cose a se medesimo. E cosi sarà duplicata gloria di avere dato principio a uno principato nuovo, e ornatolo e corroboratolo di buone leggi, di buone armi e di buoni esempli: come quello ha duplicata vergogna che, nato principe, lo ha per sua poca prudenzia perduto» (Machiavelli N. Opere. P. 78).

«…come il re di Napoli, duca di Milano e altri, si troverrà in loro: prima uno commune defetto quanto alle arme per le cagioni che di sopra a lungo si sono discorse; dipoi si vedrà alcuno di loro, o che arà avuto inimici e’ populi o, se arà avuto el populo amico, no si sarà sapputo assicurare de’ grandi…» (Ibid. P. 78); «Если мы обратимся к тем государям Италии, которые утратили власть, таким как король Неаполитанский, герцог Миланский и другие, то мы увидим, что наиболее уязвимым их местом было войско, чему причины подробно изложены выше. Кроме того, некоторые из них либо враждовали с народом, либо, расположив к себе народ, не умели обезопасить себя со стороны знати» (Макьявелли Н. Государь. С. 128).

Там же. С. 130–131; «Da questo ancora depende la variazione del bene, perché, se uno che si governa con rispetti e pazienzia, e’ tempi e le cose girono in modo che il governo suo sia buono, e viene felicitando; ma se li tempi e le cose si mutano, e’ rovina, perché non muta modo di procedere. Ne si truova uomo si prudente che si sappi accomodare a questo; sì perché non si può deviare da quello e che la natura lo inclina, sì etiam perché, avendo sempre uno prosperato camminando per una via, non si può persuadere partirsi da quella. E però l’uomo respettivo, quando egli è tempo di venire allo impeto, non lo sa fare; donde e’ rovina: che se si mutassi di natura con li tempi e con le cose, non si muterebbe fortuna» (Machiavelli N. Opere. P. 81).

См. выше, глава IV, прим. 1 на с. 152.

Доблесть италийского духа (итал.). — Прим. ред.

«Considerato adunque tutte le cose di sopra discorse, e pensando meco medesimo se al presente in Italia correvono tempi da onorare uno nuovo principe, e se ci era materia che dessi occasione a uno prudente e virtuoso di introdurvi forma che facessi onore a lui e bene alla università delli uomini di quella, mi pare concorrino tante cose in benefizio di uno principe nuovo che io non so qual mai tempo fussi piú atto a questo. E se, come io dissi, era necessario volendo vedere la virtù di Moise che il populo d’Isdrael fussi stiavo in Egitto, e a conoscere la grandezza dello animo di Ciro ch’e’ Persi fussino oppressi da’ Medi, e la eccellenzia di Teseo che li Ateniesi fussino dispersi; cosí al presente, volendo conoscere la virtù di uno spirito italiano, era necessario che la Italia si riducessi nel termine che ella è di presente, e che la fussi piú stiava che gli Ebrei, piú serva ch’e Persi, piú dispersa che gli Ateniesi, sanza capo, sanza ordine, battuta, spogliata, lacera, corsa, e avesse sopportato d’ogni sorte ruina» (Machiavelli N. Opere. P. 83); «Обдумывая все сказанное и размышляя наедине с собой, настало ли для Италии время чествовать нового государя и есть ли в ней материал, которым мог бы воспользоваться мудрый и доблестный человек, чтобы придать ему форму — во славу себе и на благо отечества, — я заключаю, что столь многое благоприятствует появлению нового государя, что едва ли какое-либо другое время подошло бы для этого больше, чем наше. Как некогда народу Израиля надлежало пребывать в рабстве у египтян, дабы Моисей явил свою доблесть, персам — в угнетении у мидийцев, дабы Кир обнаружил величие своего духа, афинянам — в разобщении, дабы Тезей совершил свой подвиг, так и теперь, дабы обнаружила себя доблесть италийского духа, Италии надлежало дойти до нынешнего ее позора: до большего рабства, чем евреи; до большего унижения, чем персы; до большего разобщения, чем афиняне: нет в ней ни главы, ни порядка; она разгромлена, разорена, истерзана, растоптана, повержена в прах» (Макьявелли Н. Государь. С. 132).

Древняя доблесть (итал.). — Прим. ред.

«E non è maraviglia se alcuno de’ prenominati Italiani non ha possuto fare quello che si può sperare facci la illustre Casa Vostra, e se in tante revoluzioni d’Italia e in tanti maneggi di guerra e’ pare sempre che in quella la virtù militare sia spenta. Questa nasce che gli ordini antiqui di essa non erano buoni e non ci è suto alcuno che abbi saputo trovare de’ nuovi: e veruna cosa fa tanto onore a uno uomo che di nuovo surga, quanto fa le nuove legge e li nuovi ordini trovati da lui. Queste cose, quando sono bene fondate e abbino in loro grandezza, lo fanno reverendo e mirabile: e in Italia non manca materia da introdurvi ogni forma. <…> Volendo dunque la illustre Casa Vostra seguitare quelli eccellenti uomini che redimerno le provincie loro, è necessario innanzi a tutte le altre cose, come vero fondamento d’ogni impresa, provedersi d’arme proprie: perche non si può avere nè piú fidi nè piú veri né migliori soldati. <…> E necessario pertanto prepararsi a queste arme, per potere con la virtù italica defendersi dalli esterni» (Ibid. P. 84–85); «Неудивительно, что ни один из названных выше итальянцев не достиг цели, которой, как можно надеяться, достигнет ваш прославленный дом, и что при множестве переворотов и военных действий в Италии боевая доблесть в ней как будто угасла. Объясняется это тем, что старые ее порядки нехороши, а лучших никто не сумел ввести. Между тем ничто так не прославляет государя, как введение новых законов и установлений. Когда они прочно утверждены и отмечены величием, государю воздают за них почестями и славой; в Италии же достаточно материала, которому можно придать любую форму. <…> Если ваш славный дом пожелает следовать по стопам величайших мужей, ставших избавителями отечества, то первым делом он должен создать собственное войско, без которого всякое предприятие лишено настоящей основы, ибо он не будет иметь ни более верных, ни более храбрых, ни лучших солдат. <…> Такое войско поистине необходимо, для того чтобы италийская доблесть могла отразить вторжение иноземцев» (Там же. С. 133–134).

Whitfield J. H. Discourses on Machiavelli. P. 17, 43, 57–58, 111, 141–142.

Об этой группе и о проблемах датировки того периода, когда к ней примыкает Макиавелли, см.: Gilbert F. Bernardo Rucellai and the Orti Oricellari. P. 101–131, а также: Idem. The Composition and Structure of Machiavelli’s Discorsi // Journal of the History of Ideas. 1953. Vol. 14. № I. P. 136–156; Whitfield J. H. Discourses on Machiavelli. P. 181–206; Baron H. Machiavelli: the Republican Citizen and the Author of The Prince // English Historical Review. Vol. 76 (1961). P. 217–253.

Machiavelli N. Opere. P. 91 (Discorsi I, 1); Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Макьявелли Н. Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма / Пер. М. А. Юсима. М., 2004. С. 140.

«E per non avere queste cittadi la loro origine libera, rade volte occurre che le facciano progressi grandi, e possinsi intra i capi dei regni numerare. Simile a queste fu l’edificazione di Firenze, perché (o edificata da’ soldati di Silla o a caso dagli abitatori dei monti di Fiesole, i quali confidatisi in quella lunga pace che sotto Ottaviano nacque nel mondo si ridussero ad abitare nel piano sopra Arno) si edificò sotto l’imperio romano, ne pote ne’ principii suoi fare altri augumenti che quelli che per cortesia del principe gli erano concessi» (Ibid. P. 92); «Однако такие города, вследствие своей зависимости, редко разрастаются до больших размеров и становятся столицами в своих странах. Подобным образом была основана Флоренция, и не важно, была ли она построена солдатами Суллы или обитателями Фьезоланских холмов, которые спустились на равнину близ Арно, уповая на длительный мир, воцарившийся повсюду при Октавиане: она подчинялась римской власти и поначалу могла расширять свои владения только за счет щедрот императора» (Там же. С. 141).

Machiavelli N. Opere. P. 620–622 (Istorie fiorentine II, 2); рус. перевод: Макьявелли Н. История Флоренции / Пер. Н. Я. Рыковой. Л., 1973. С. 51–53. См. также: Discorsi I, 49, где прямо утверждается, что Флоренции не удалось устранить недостатки своего рабского происхождения. Ср.: Rubinstein N. Machiavelli and Florentine Politics // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. P. 21–22.

Machiavelli N. Opere. P. 93–94 (Discorsi I, 1); Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 141–143.

Первые предложения в: Discorsi II, 2 — Ibid. P. 95; Там же. С. 143.

В этом значении иногда используется слово ordinatore, но Макиавелли предпочитает заменять его парафразами, такими как uno solo, il quale ordino и т. д. В главе 1 книги II «Рассуждений» находим latore delle leggi («законодатель»): Ibid. P. 205; Там же. С. 266.

Ibid. P. 95, 98, 99, 107; Там же. С. 143, 147, 154–155, 165, 171.

«Talché felice si può chiamare quella republica la quale sortisce uno uomo si prudente che gli dia leggi ordinate in modo che, sanza avere bisogno di ricorreggerle, possa vivere sicuramente sotto quelle; e si vede che Sparta le osservò piú che ottocento anni sanza corromperle o sanza alcuno tumulto pericoloso. E pel contrario tiene qualche grado d’infelicità quella città che non si sendo abbattuta a uno ordinatore prudente, è necessitata da se medesima riordinarsi: e di queste ancora è piú infelice quella che è piú discosto dall’ordine; e quella ne è piú discosto che co’ suoi ordini e al tutto fuori del diritto cammino che la possa condurre al perfetto e vero fine, perché quelle che sono in questo grado è quasi impossibile che per qualunque accidente si rassettino» (Ibid. P. 95); «Счастливой можно назвать республику, которую жребий наделяет столь благоразумным гражданином, что он дает ей продуманные и надежные законы, не нуждающиеся в исправлении. Известно, что в Спарте они соблюдались более восьмисот лет без искажений и без особых потрясений; напротив, тот город, которому не посчастливилось найти разумного учредителя, вынужден сам заботиться о своем устройстве. Самая несчастливая республика та, которая лишена упорядоченности, особенно если ее устройство во всех своих частях не нацелено на прямой путь, ведущий к истинной и совершенной цели. В этом случае никакие потрясения не заставят ее прийти в порядок; те же республики, которые, не имея совершенного устройства, располагают хорошими задатками, подлежащими развитию, могут постепенно совершенствоваться при благоприятном стечении обстоятельств» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 143–144).

Machiavelli N. Opere. P. 98–99; Там же. С. 147.

«…cominciarono infra loro, sanza altro principe particulare che gli ordinasse, a vivere sotto quelle leggi che parevono loro piú atte a mantenerli. Il che successe loro felicemente per il lungo ozio che il sito dette loro, non avendo quel mare uscita, e non avendo quelli popoli che affliggevano Italia navigli da poterli infestare, talché ogni piccolo principio li pote fare venire a quella grandezza nella quale sono» (Ibid. P. 91–92; Discorsi I, 1); «Эти племена, не имея особого предводителя, стали жить по законам, которые казались им наиболее подходящими. Тому способствовало спокойное существование, обеспечиваемое местностью, потому что доступ к ней был только по морю, а у народов, опустошавших Италию, не было кораблей, так что сам ход вещей должен был привести этот город к его сегодняшнему величию» (Там же. С. 140–141).

«…alcune le hanno avute a caso ed in piú volte e secondo li accidenti, come ebbe Roma» (Ibid. P. 95); «…Другие вырабатывают свои законы постепенно, по мере развития событий, как было в Риме» (Там же. С. 143). В Discorsi I, 1 Макиавелли возвращается к этой теме и объясняет, что fortuna — это не причина и не создатель римского величия; мы могли бы точнее передать смысл сказанного с помощью утверждения, что fortuna — его контекст.

При благоприятном стечении обстоятельств (итал.). — Прим. ред.

«Quelle altre che, se le non hanno l’ordine perfetto, hanno preso il principio buono e atto a diventare migliore, possono per la occorrenzia degli accidenti diventare perfette. Ma sia bene vero questo: che mai non si ordineranno sanza periculo, perché gli assai uomini non si accordano mai ad una legge nuova che riguardi uno nuovo ordine nella città, se non è mostro loro da una necessità che bisogni farlo; e non potendo venire questa necessità sanza periculo, è facil cosa che quella republica rovini avanti che la si sia condotta a una perfezione d’ordine» (Ibid. P. 95); «…Те же республики, которые, не имея совершенного устройства, располагают хорошими задатками, подлежащими развитию, могут постепенно совершенствоваться при благоприятном стечении обстоятельств. Но справедливо и то, что они будут при этом подвергаться опасности, потому что множество людей никогда не согласится принять новый закон и установить в городе новые порядки, если не убедится в крайней необходимости этого, а необходимость возникает только при наступлении опасности, поэтому такая республика может рухнуть, не дождавшись усовершенствования» (Там же. С. 144).

Machiavelli N. Opere. P. 96–99 (Discorsi II, 2); Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 145–147.

«…Roma, la quale non ostante che non avesse uno Licurgo che la ordinasse in modo nel principio che la potesse vivere lungo tempo libera, nondimeno furo tanti gli accidenti che in quella nacquero, per la disunione che era intra la Plebe ed il Senato, che quello che non aveva fatto uno ordinatore lo fece il caso. Perché se Roma non sorti la prima fortuna, sorti la seconda: perché i primi ordini suoi se furono difettivi, nondimeno non deviarono dalla diritta via che li potesse condurre alla perfezione <…> …alla quale perfezione venne per la disunione della Plebe e del Senato, come nei dua prossimi seguenti capitoli largamente si dimosterrà» (Ibid. P. 99–100); «Но перейдем к Риму; хотя там не было Ликурга, который заложил бы основы свободы на длительное время, его роль выполнил случай, представившийся в ходе дальнейших событий, вследствие распрей между плебсом и Сенатом. И если судьба Рима вначале складывалась не слишком удачно, все же на долю его выпала не самая плачевная участь, потому что недостатки первоначального устройства не помешали ему выйти на прямую дорогу, ведущую к совершенству. <…> …а к этому усовершенствованию привела рознь между плебсом и Сенатом, что будет показано подробнее в двух следующих главах» (Там же. С. 147–148).

Новый государь (итал.). — Прим. ред.

«Costoro soli hanno stati, e non li defendano; sudditi, e non li governano; e li stati, per essere indifesi, non sono loro tolti; e li sudditi, per non essere governati, non se ne curano, ne pensano ne possono alienarsi da loro. Solo adunque questi principati sono sicuri e felici» (Machiavelli N. Opere. P. 37; Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 89).

«…si acquistano o per virtù o per fortuna, e sanza l’una e l’altra si mantengano…» (Ibid. P. 36); «<…Церковные государства, о которых можно сказать, что> овладеть ими трудно, ибо для этого требуется доблесть или милость судьбы, а удержать легко, ибо для этого не требуется ни того, ни другого» (Там же. C. 89).

«Ma sendo quelli retti da cagione superiori alle quali mente umana non aggiugne, lascerò il parlarne; perché sendo esaltati e mantenuti da Dio, sarebbe offizio di uomo prosuntuoso e temerario discorrerne» (Ibid. P. 37); «Но так как государства эти направляемы причинами высшего порядка, до которых ум человеческий не досягает, то говорить о них я не буду; лишь самонадеянный и дерзкий человек мог бы взяться рассуждать о том, что возвеличено и хранимо Богом» (Там же. C. 89).

Там же; «…sono sustentati dalli ordini antiquati nella religione, quali sono suti tanto potenti e di qualità che tengono e’ loro principi in stato, in qualunque modo si procedino e vivino» (Ibid. P. 36–37).

Там же. С. 166 («Intra tutti gli uomini laudati, sono i laudatissimi quelli che sono stati capi e ordinatori delle religioni. Appresso dipoi quelli che hanno fondato o republiche o regni. Dopo a costoro sono celebri quelli che, preposti agli eserciti, hanno ampliato o il regno loro o quello della patria. A questi si aggiungono gli uomini litterati…»: Ibid. P. 118, Discorsi I, 10).

См.: Discorsi I, 11 целиком.

См. ниже, прим. 2 на с. 309.

«E vedesi, chi considera bene le istorie romane, quanto serviva la religione a comandare gli eserciti, ad animire la Plebe, a mantenere gli uomini buoni, a fare vergognare i rei. Talché se si avesse a disputare a quale principe Roma fusse piú obligata, o a Romolo o a Numa, credo piú tosto Numa otterrebbe il primo grado: perché dove è religione facilmente si possono introdurre l’armi, e dove sono l’armi e non religione, con difficultà si può introdurre quella» (Machiavelli N. Opere. P. 123; Discorsi I, 11); «И если бы встал вопрос, какому государю Рим обязан больше, Ромулу или Нуме, я полагаю, что на первом месте следовало бы поставить Нуму, потому что там, где есть благочестие, легко укореняется воинская доблесть; но там, где присутствует только военное искусство и нет благочестия, навряд ли удастся распространить последнее» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 170).

«…pensò che a volere mantenere Roma bisognava volgersi alla guerra, e somigliare Romolo, e non Numa. Da questo piglino esemplo tutti i principi che tengono stato: che che somiglierà Numa lo terrà o non terrà secondo che i tempi o la fortuna gli girerà sotto; ma chi somiglierà Romolo, e sia come esso armato di prudenza e d’armi, lo terrà in ogni modo, se da una ostinata ed eccessiva forza non gli è tolto» (Ibid. P. 144; Discorsi I, 19); «Тогда он понял, что Рим можно сохранить только посредством войны, подражая Ромулу, а не Нуме. Этот пример поучителен для всех государей, наделенных властью: подобные Нуме будут пребывать у нее, пока времена и судьбы будут к ним благосклонны; но подобные Ромулу и, как он, вооруженные рассудительностью и воинским духом всегда удержат власть, если только не вмешается непреодолимая враждебная сила» (Там же. С. 190). Следует отметить, что характеристика правителя как armato di prudenza e d’armi («вооруженный воинским духом и благоразумием») перекликается с тем, что мы читаем во II главе «Государя» о principe naturale («наследном государе»), которому не угрожает ничто, кроме una estraordinaria ed eccessiva forza («особо могущественной и грозной силы»). См. выше, глава VI, прим. 1 на с. 236.

См. ниже, глава VIII, и в целом «Considerazioni intorno ai Discorsi del Machiavelli» («Замечания на „Рассуждения“ Макиавелли») Гвиччардини.

Discorsi I, 2–6.

См. выше, прим. 1 на с. 275 и приведенную в нем цитату.

Machiavelli N. Opere. P. 99–100; Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 147–148.

«Perché Romolo e tutti gli altri Re fecero molte e buone leggi, conformi ancora al vivere libero; ma perché il fine loro fu fondare un regno e non una republica, quando quella città rimase libera vi mancavano molte cose che era necessario ordinare in favore della libertà, le quali non erano state da quelli re ordinate» (Ibid); «Дело в том, что Ромул и прочие цари издали много хороших законов, применимых и к свободному устройству, но так как их целью было создание царства, а не республики, то после освобождения Рима в нем недоставало многих вещей, необходимых для защиты вольности, потому что названные цари об этом не заботились» (Там же).

Machiavelli N. Opere. P. 99–100; Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 147–148. В итальянском тексте дважды встречается слово perfezione и один раз — perfetta.

Ibid. P. 100–101 (Discorsi I, 3); Там же. С. 149.

Добрые порядки (итал.). — Прим. ред.

Хорошее войско (итал.). — Прим. ред.

«…contro la opinione di molti che dicono Roma essere stata una republica tumultuaria, e piena di tanta confusione che se la buona fortuna e la virtù militare non avesse sopperito a’ loro difetti, sarebbe stata inferiore a ogni altra republica. Io non posso negare che la fortuna e la milizia non fussero cagione dell’imperio romano; ma è mi pare bene che costoro non si avegghino che dove è buona milizia conviene che sia buono ordine, e rade volte anco occorre che non vi sia buona fortuna» (Ibid. P. 101; Discorsi I, 4); «Я не премину… оспорить распространенное мнение, что если бы благосклонность судьбы и воинская доблесть не возместили внутренне присущих Римской республике недостатков, то бесконечные потрясения и смуты поставили бы ее ниже прочих государств. Не стану отрицать, что своими владениями Рим обязан фортуне и хорошему войску, но те, кто сводит дело к этим двум причинам, не замечают, что хорошее войско немыслимо без добрых порядков, а уж за этим следует обычно и удача» (Там же. С. 149–150).

Правильное воспитание (итал.). — Прим. ред.

«Né si può chiamare in alcun modo con ragione una republica inordinata, dove sieno tanti esempli di virtù, perché li buoni esempli nascano dalla buona educazione, la buona educazione dalle buone leggi, e le buone leggi da quelli tumulti che molti inconsideratemente dannano; perché che esaminerà bene il fine d’essi, non troverrà ch’egli abbiano partorito alcuno esilio o violenza in disfavore del commune bene, ma leggi e ordini in beneficio della publica libertà» (Ibid. P. 102); «Нет также никаких оснований хулить устройство республики, явившей столько образцов доблести; ведь добрые примеры проистекают из хорошего воспитания, правильное воспитание — из хороших законов, а последние — из тех самых беспорядков, что подвергаются столь необдуманному осуждению. Ведь если рассмотреть, к чему они приводили, то мы не можем сказать, чтобы кто-либо подвергался изгнанию или насилию, ущемляющим общее благо; напротив, принимались законы и установления на пользу гражданской свободе» (Там же. С. 150).

«…dico come ogni città debbe avere i suoi modi con i quali il popolo possa sfogare l’ambizione sua, e massime quelle città che nelle cose importanti si vogliono valere del popolo…» (Ibid); «…Я скажу, что народу должно быть позволено каким-то образом утолить свои амбиции во всяком городе, тем более в таком, где от него многое зависит…» (Там же).

«E i desiderii de’ popoli liberi rade volte sono perniziosi alla libertà, perché e’ nascono o da essere oppressi, o da suspizione di avere ad essere oppressi. E quando queste opinioni fossero false e vi è il rimedio delle concioni, che surga qualche uomo da bene che orando dimostri loro come ei s’ingannano: e li popoli, come dice Tullio, benché siano ignoranti sono capaci della verità, e facilmente cedano quando da uomo degno di fede è detto loro il vero» (Ibid. P. 102–103); «Но требования свободных народов редко покушаются на вольность; их вызывают к жизни угнетение или угроза установления гнета. И если опасения беспочвенны, то какой-нибудь уважаемый человек всегда может их развеять, своей речью открыв народу его заблуждение; как говорит Туллий, хотя народы невежественны, они не глухи к истине и легко уступают, когда истину внушает им лицо, достойное доверия» (Там же. С. 151).

Название главы V первой книги «Рассуждений»: «Dove piú sicuramente si ponga la guardia della libertà, o nel popolo o ne’ grandi…» («Кому вернее поручить охрану свободы: народу или грандам…»).

«Мне непонятны слова, заключенные в вопросе, а именно что подразумевается под доверием охраны свободы народу или аристократам, потому что одно дело — сказать, кому должна принадлежать власть, аристократии или плебсу, и здесь примером может служить Венеция, потому что там власть настолько находится в руках аристократии, что плебс из нее полностью исключен, и совсем другое дело, если все принимают участие в правлении, — рассуждать, кто должен нести особую ответственность за защиту свободы — должностные лица из числа плебеев или аристократы» (цит. по: Francesco Guicciardini: Selected Writings / Ed. and transl. by C. Grayson, M. Grayson. London, 1965. P. 70).

«E se si andasse dietro alle ragioni, ci è che dire da ogni parte; ma se si esaminasse il fine loro, si piglierebbe la parte de’ Nobili, per avere la libertà di Sparta e di Vinegia piú lunga vita che quella di Roma» (Machiavelli N. Opere. P. 103; Discorsi I, 5); «Существуют доводы в пользу того и другого решения; но если судить по результатам, то нужно склониться на сторону нобилей, потому что Спарта и Венеция сохранили свою свободу дольше, чем Рим» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 151).

«Ed in fine chi sottilmente esaminerà tutto, ne farà questa conclusione: o tu ragioni d’una republica che voglia fare uno imperio, come Roma, o d’una che le basti mantenersi. Nel primo caso gli è necessario fare ogni case come Roma; nel secondo può imitare Vinegia e Sparta, per quelle cagioni, e come nel seguente capitolo si dirà» (Ibid. P. 104); «В конце концов, тщательно все разобрав, приходишь к такому выводу: или речь идет о республике, желающей, как Рим, расширить свои владения, или о той, которой достаточно сохранить собственные. В первом случае во всем следует подражать Риму, во втором — уподобиться по указанным причинам Венеции и Спарте, о чем мы будем говорить в следующей главе» (Там же. С. 152).

В этой связи можно сослаться на содержание всей главы 6 части I «Рассуждений».

«…se la è difficile a espugnarsi, como io la presuppongono, sendo bene ordinata alla difesa, rade volte accaderà o non mai che uno possa fare disegno di acquistarla. Se la si starà intra i termini suoi, e veggasi per esperienza che in lei non sia ambizione, non occorrerà mai che uno per paura di sé le faccia guerra; e tanto piú sarebbe questo, se e’ fussi in lei constituzione o legge che le proibisse l’ampliare. E sanza dubbio credo che potendosi tenere la cosa bilanciata in questo modo, che e’ sarebbe il vero vivere politico e la vera quiete d’una città» (Machiavelli N. Opere. P. 109); «…Если оборона республики будет хорошо продумана, что я и предположил, то навряд ли кто-нибудь захочет напасть на нее. Если же она будет довольствоваться своими границами и убедит соседей в отсутствии честолюбивых планов, то из страха никто на нее не нападет; тем более если расширение владений будет запрещено в ней законом или конституцией. Я полагаю, что, без сомнения, такое равновесие обеспечило бы подлинно политическую жизнь и подлинный покой для государства» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 156–157).

«…dare luogo a’ tumulti e alle dissensioni universali il meglio che si può, perché sanza gran numero di uomini e bene armati non mai una republica potrà crescere, o se la crescerà mantenersi» (Ibid. P. 108); «В первом случае необходимо дать ей [республике] римское устройство в разумных пределах, оставляющее место для внутренних возмущений и борьбы, потому что без множества вооруженных людей никакая республика не сможет приумножить свои владения, а затем сохранить их» (Там же. С. 156).

«Ma sendo tutte le cose degli uomini in moto, e non potendo stare salde, conviene che le salghino o che le scendino, e a molte che la ragione non t’induce, t’induce la necessità; talmente che avendo ordinata una republica atta a mantenersi non ampliando, e la necessità la conducesse ad ampliare, si verrebbe a tor via i fondamenti suoi ed a farla rovinare piú tosto. Cosí dall’altra parte, quando il Cielo le fusse si benigno che la non avesse a fare guerra, ne nascerebbe che l’ozio la farebbe o effeminata o divisa; le quali due cose insieme, o ciascuna per sé, sarebbono cagione della sua rovina» (Ibid. P. 109); «Так как все людские дела пребывают в движении и не могут стоять на месте, то они либо идут на подъем, либо клонятся к упадку, и необходимость приводит ко многим вещам, к которым не приведет нас рассудок, так что, основав республику, способную не выдвигать территориальных притязаний, мы будем вынуждены нарушить ее принципы, когда необходимость направит ее на путь расширения, и тем обречем на верную гибель. Впрочем, если бы благосклонность небес избавила ее от войн, безмятежная праздность вызвала бы в ней внутреннее ослабление или разделение; а эти две вещи, и каждая из них в отдельности, привели бы к ее крушению» (Там же. С. 157).

«Pertanto non si potendo, come io credo, bilanciare questa cosa, né mantenere questa via del mezzo a punto, bisogna nello ordinare la republica pensare piú onorevole, ed ordinarla in modo che quando pure la necessità la inducesse ad ampliare, ella potesse quello ch’ella avesse occupato conservare. E per tornare al primo ragionamento, credo ch’e’ sia necessario seguire l’ordine romano e non quello dell’altre republiche, perche trovare un modo mezzo infra l’uno e l’altro non credo si possa; e quelle inimicizie che intra il popolo e il senato nascessino, tollerarle, pigliandole per uno inconveniente necessario a pervenire alla romana grandezza» (Ibid); «Итак, раз уж нельзя, как я полагаю, сохранить равновесие и выдерживать с точностью этот средний путь, то при устройстве республики нужно подумать о наиболее достойной участи и предусмотреть, если нужда заставит ее расширить владения, возможность сохранения за собой приобретенного. Возвращаясь к первому нашему рассуждению, я думаю, что необходимо следовать римскому образцу, а не тому, который указывают другие республики, потому что среднего между ними пути, по-моему, быть не может; а к вражде, возникающей между народом и Сенатом, следует относиться терпимо, как к неудобству, неизбежному в достижении римского величия» (Там же).

«…(la) guerra, che è l’arte mia <…> essendo questa una arte mediante la quale gli uomini d’ogni tempo non possono vivere onestamente, non la può usare per arte se non una republica o uno regno; e l’uno e l’altro di questi, quando sia bene ordinato, mai non consenti ad alcuno suo cittadino o suddito usarla per arte; né mai alcuno uomo buono l’esercitò per sua particulare arte» (Machiavelli N. Dell’arte della guerra // Machiavelli N. Opere. P. 503); «…Война — это такого рода ремесло, которым частные люди честно жить не могут, и она должна быть делом только республики или королевства. Государства, если только они благоустроены, никогда не позволят какому бы то ни было своему гражданину или подданному заниматься войной как ремеслом, и ни один достойный человек никогда ремеслом своим войну не сделает» (Макиавелли Н. О военном искусстве. М., 1939. С. 30. Далее цитаты приведены по тому же изданию).

«E dico che Pompeo e Cesare, e quasi tutti quegli capitani che furono a Roma dopo l’ultima guerra cartaginese, acquistarono fama come valenti uomini, non come buoni; e quegli che erano vivuti avanti a loro, acquistarono gloria come valenti e buoni. Il che nacque perché questi non presero lo esercizio della guerra per loro arte, e quegli che io nominai prima, come loro arte la usarono» (Ibid. P. 505); «Я утверждаю, что известность Помпея, Цезаря и почти всех римских полководцев после третьей Пунической войны объясняется их храбростью, а не гражданскими доблестями; те же, кто жил до них, прославились и как храбрые воины, и как достойные люди. Происходит это оттого, что они не делали себе из войны ремесла, тогда как для тех, кого я назвал раньше, война была именно ремеслом» (Там же. С. 32). «Debbe adunque una città bene ordinata volere che questo studio di guerra si usi ne’ tempi di pace per esercizio e ne’ tempi de guerra per necessità e per gloria, e al publico solo lasciarla usare per arte, come fece Roma. E qualunque cittadino che ha in tale esercizio altro fine, non è buono; e qualunque città si governa altrimenti, non è bene ordinata» (Ibid. P. 507); «Всякое благоустроенное государство должно поэтому ставить себе целью, чтобы военное дело было в мирное время только упражнением, а во время войны — следствием необходимости и источником славы. Ремеслом оно должно быть только для государства, как это и было в Риме. Всякий, кто, занимаясь военным делом, имеет в виду постороннюю цель, тем самым показывает себя дурным гражданином, а государство, построенное на иных основах, не может считаться благоустроенным» (Там же. С. 33).

«…se uno re non si ordina in modo che i suoi fanti a tempo di pace stieno contenti tornarsi a casa e vivere delle loro arti, conviene di necessità che rovini: perché non si truova la piú pericolosa fanteria che quella che è composta di coloro che fanno la guerra come per loro arte; perché tu sei forzato o a fare sempre mai guerra, o a pagargli sempre, o a portare pericolo che non ti tolgano il regno» (Machiavelli N. Dell’arte della guerra. P. 507); «Если король не принимает мер к тому, чтобы пехотинцы его войск после заключения мира охотно возвращались домой и брались бы опять за свой труд, он неминуемо погибнет. Самая опасная пехота — это та, которая состоит из людей, живущих войной как ремеслом, ибо ты вынужден или вечно воевать, или вечно им платить, или вечно бояться свержения с престола. Всегда воевать невозможно, вечно платить нельзя, — поневоле остается жить в постоянном страхе потери власти» (Макиавелли Н. О военном искусстве. С. 34).

Там же. С. 20 («E se in qualunque altro ordine delle cittadi e de’ regni si usava ogni diligenza per mantenere gli uomini fedeli, pacifichi e pieni del timore d’Iddio, nella milizia si raddoppiava. Perché in quale uomo debbe ricercare la patria maggiore fede, che in colui che le ha a promettere di morire per lei? In quale debbe essere piú amore di pace, che in quello che solo dalla guerra puote essere offeso? In quale debbe essere piú timore d’Iddio, che in colui che ogni dì sottomettendosi a infiniti pericoli ha piú bisogno degli aiuti suoi?»: Ibid. P. 496). (Издание «Произведений» Макиавелли под редакцией Риччарди, по которому мы приводим цитаты из «О воинском искусстве», не содержит полного текста трактата. Его следует искать в других сборниках работ Макиавелли.)

Discorsi, II, 2. См. прим. 3 на с. 309.

«La vita della religione Gentile era fondata sopra i responsi degli oracoli e sopra la setta degli indovini e degli aruspici; tutte le altre loro cerimonie, sacrifici e riti, dependevano da queste. Perché loro facilmente credevono che quello Iddio che ti poteva predire il tuo futuro bene o il tuo futuro male, to lo potessi ancora concedere» (Machiavelli N. Opere. P. 126; Discorsi I, 12); «Жизненность языческой религии основывалась на ответах оракулов и на существовании корпорации гадателей и гаруспиков; все остальные обряды, жертвоприношения и ритуалы зависели от этого, потому что легко было поверить, что Бог, который может предсказать, что с тобой случится в будущем хорошего или дурного, может и распоряжаться этим» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 172).

Discorsi I, 13–15.

Папирий пренебрег предсказаниями и одержал победу; Аппий Клавдий сделал то же — и потерпел поражение, «di che egli fu a Roma condannato, e Papirio onorato: non tanto per avere l’uno vinto e l’altro perduto, quanto per avere l’uno fatto contro gli auspicii prudentemente, e l’altro temerariamente. Né ad altro fine tendeva questo modo dello aruspicare, che di fare i soldati confidentemente ire alla zuffa, dalla quale confidenza quasi sempre nasce la vittoria» (Ibid. P. 132) (он «был за это осужден в Риме, Папирий же осыпан почестями, и не за то, что один проиграл, а другой победил, а за то, что первый из них переиначил предсказание безрассудно, а второй — с благоразумием. Ведь гадания служили только для того, чтобы придать солдатам в бою уверенности, которая почти всегда обеспечивает победу» (Там же. С. 178).

Discorso sopra il riformare lo stato di Firenze a instanza di Papa Leone // Tutte le opere di Niccolo Machiavelli / A cura di F. Flora, C. Cordié. Vol. II. Roma, 1949. P. 526–540. Он настаивает, что universalità dei cittadini («совокупности граждан») следует вернуть autorità («авторитет»), который основан на членстве в Большом совете (Ibid. P. 534), но добавляет, что «li pochi cittadini non hanno ardire di punire gli uomini grandi» (Ibid. P. 537) («Небольшая группа граждан не осмелится вынести наказание высокопоставленным людям») и что, если будут приняты меры для постепенного восстановления участия народа в управлении государством, «non veggiamo ancora come la universalità dei cittadini non si avessi a contentare, veggendosi rendute parte delle distribuzioni, e l’altre vedendo a poco a poco cadersi in mano» (Ibid. P. 538) («И снова мы не видим, почему совокупность граждан не должна быть довольна, если часть распределяемых привилегий будет отдаваться другим, а оставшиеся будут постепенно переходить к ним»).

Добрые порядки, добрые законы (итал.). — Прим. ред.

Добрые нравы (итал.). — Прим. ред.

«E presupporrò una città corrottissima, donde verrò ad accrescere piú tale difficultà; perché non si truovano né leggi né ordini che bastino a frenare una universale corruzione. Perché cosí come gli buoni costumi per mantenersi hanno bisogno delle leggi, cosí le leggi per osservarsi hanno bisogno de’ buoni costumi. Oltre a di questo, gli ordini e le leggi fatte in una republica nel nascimento suo, quando erano gli uomini buoni, non sono dipoi piú a proposito, divenuti che ei sono rei. E se le leggi secondo gli accidenti in una città variano, non variano mai, o rade volte, gli ordini suoi: il che fa che le nuove leggi non bastano, perché gli ordini che stanno saldi le corrompono» (Machiavelli N. Opere. P. 140; Discorsi, I, 18); «Я возьму для примера город, развращенный до крайности, чтобы трудности еще усугубились, ибо не существует законов и предписаний, способных остановить всеобщее разложение. Ведь чтобы сохранить добрые нравы, необходимы законы, а для соблюдения законов нужны добрые нравы. Кроме того, законы и обычаи, принятые республикой при ее зарождении, когда граждане были добропорядочными, впоследствии, из‐за распространения среди них дурных нравов, становятся негодными. И если законы какого-либо города смотря по обстоятельствам могут изменяться, то никогда не меняются, разве что очень редко, его устои; новых законов недостаточно, потому что прежние порядки сводят на нет их действие» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 185–186).

«Del quale disordine furono motori i Gracchi, de’ quali si debbe laudare piú la intenzione che la prudenzia. Perché a volere levar via uno disordine cresciuto in una republica, e per questo fare una legge che riguardi assai indietro, è partito male considerato: e come di sopra largamente si discorse, non si fa altro che accelerere quel male a che quel disordine ti conduce; ma temporeggiandolo, o il male viene piú tardo, o per sé medesimo, col tempo, avanti che venga al fine suo, si spegne» (Ibid. P. 173; Discorsi I, 37); «Зачинщиками этих беспорядков были Гракхи, намерение которых заслуживает большей похвалы, чем их благоразумие. Ведь нельзя назвать хорошо продуманной попытку устранить какой-то выявившийся в республике недостаток, учредив для этого закон, обладающий обратной силой; таким образом, как подробно было рассмотрено выше, можно только приблизить наступление беды, которой чреват указанный недостаток, но если выждать, она наступит позже либо со временем устранится сама собою, не проявив всех своих разрушительных сил» (Там же. С. 217).

«E perché io parlo de’ corpi misti, come sono le republiche e le sette, dico che quelle alterazioni sono a salute che le riducano inverso i principii loro. E però quelle sono meglio ordinate, ed hanno piú lunga vita, che mediante gli ordini suoi si possono spesso rinnovare, ovvero che per qualche accidente, fuori di detto ordine, vengono a detta rinnovazione. Ed è cosa piú chiara che la luce che non si rinnovando questi corpi non durano. Il modo del rinnovargli è, come è detto, ridurgli verso e’ principii suoi; perché tutti e principii delle sette e delle republiche e de’ regni conviene che abbiano in sé qualche bontà, mediante la quale ripiglino la prima riputazione ed il primo augumento loro. E perché nel processo del tempo quella bontà si corrompe, se non interviene cosa che la riduca al segno, ammazza di necessità quel corpo» (Machiavelli N. Opere. P. 309; Discorsi III, 1); «А поскольку я говорю о смешанных телах, к каковым принадлежат республики и религиозные школы, то на пользу им идут те перемены, которые возвращают их к началам. Следовательно, лучше устроены и долговечнее те, в которых заложена возможность обновления, вернее сказать, которые приступают к обновлению при всяком отклонении от присущего им устройства. Яснее ясного, что в противном случае им угрожает гибель. Способ обновления заключается, как было сказано, в возврате к первоначальному состоянию. Всякое учение, всякая республика и всякое царство поначалу необходимо содержат в себе некое благо, с помощью которого они делают первые успехи и первые приобретения. Но поскольку с течением времени это благо подвергается порче, то если не вернуть его в прежние рамки, оно неизбежно погубит все тело» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 357). Тот же тезис в отношении религий см. ниже, прим. 2 на с. 311.

Хотя пример с разорением Рима галлами близок к ситуации, когда из материи, пришедшей в беспорядок, все началось заново; Ibid. P. 309–310; Там же. С. 357–358.

Правила (итал.). — Прим. ред.

«Le quali cose [Machiavelli has been listing exemplary punishments recounted by Livy and discussed more than once in the Discorsi] perché erano eccessive e notabili, qualunque volta ne nasceva una, facevano gli uomini ritirare verso il segno [more than Cesare Borgia can be said to have achieved by the execution of Ramirro de Orca]; e quando le cominciarono a essere piú rare cominciarono anche a dare piú spazio agli uomini di corrompersi e farsi con maggiore pericolo e piú tumulto. Perché dall’una all’altra di simili esecuzioni non vorrebbe passare il piú diece anni, perché passato questo tempo, gli uomini cominciano a variare con i costumi e trapassare le leggi: e se non nasce cosa per la quale si riduca loro a memoria la pena, e rinnuovisi negli animi loro la paura, concorrono tosto tanti delinquenti che non si possono punire sanza pericolo» (Ibid. P. 310–311); «Все эти происшествия [Макиавелли перечислил казни в назидание, о которых повествует Ливий и которые не раз упоминаются в „Рассуждениях“], привлекая к себе внимание и устрашая, всякий раз заставляли людей одуматься [Чезаре Борджиа достиг меньшего, казнив Ромиро де Орко], но когда они стали редкостью, испорченность нравов могла распространяться свободнее, принося с собой больше опасностей и треволнений. Казни, подобные вышеназванным, должны были совершаться не реже, чем раз в 10 лет, ибо по прошествии этого времени люди начинают извращать свои нравы и преступать законы, и если ничто не напомнит им о наказании и не заронит в их душу новый страх, наплодится столько преступников, что власти не смогут карать их с безопасностью для себя» (Там же. С. 359). Это верно вне зависимости от справедливости исходного principio; затем Макиавелли говорит, что Медичи, правившие Флоренцией в 1434–1494 годах, прибегали к ripigliare lo stato («снова захватить власть»), то есть разрушали собственную систему, чтобы, обновив ее, вернуть ей первоначальную суровость, — процедура, напоминающая «большие чистки» и «культурные революции» современности.

Discorsi I, 9 (Клеомен), 17, 18 (снова Клеомен), 33, 38, 46.

«Dico adunque che, poi che gli è difficile conoscere questi mali quando ei surgano, causata questa difficultà da uno inganno che ti fanno le cose in principio, e piú savio partito il temporeggierle, poi che le si conoscono, che l’oppugnarle: perche temporeggiandole, o per loro medesime si spengono o almeno il male si differisce in piú lungo tempo. E in tutte le cose debbono aprire gli occhi i principi, che disegnano cancellarle o alle forze ed impeto loro opporsi, di non dare loro in cambio di detrimento augumento, e credendo sospingere una cosa tirarsela dietro, ovvero suffocare una pianta a annaffiarla; ma si debbano considerare bene le forze del malore, e quando ti vedi sufficiente a sanare quello, metterviti sanza rispetto, altrimenti lasciarlo stare né in alcun modo tentarlo» (Ibid. P. 164–165; Discorsi I, 33); «Итак, я скажу, что бывает трудно распознать зло в зародыше, потому что задатки часто обманчивы, и самое мудрое — выждать, пока они проявятся, не предпринимая попыток единоборства; со временем зло устранится само собой или по крайней мере его приход отдалится. Вообще, если государи собираются устранить своих противников или противостоять их натиску, они должны хорошенько подумать, не приведет ли это к противоположному результату и не накличут ли они на себя беду, пытаясь избежать ее, — ведь если чрезмерно поливать растение, оно погибнет. Следует оценить величину опасности: если ты в состоянии ее осилить, делай это не задумываясь, в противном случае ничего не предпринимай и предоставь ее самой себе» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 208–209).

«…a fare questo non basta usare termini ordinari essendo i modi ordinari cattivi, ma è necessario venire allo straordinario, come è alla violenza ed all’armi, e diventare innanzi a ogni cosa principe di quella città e poterne disporre a suo modo. E perché il riordinare una città al vivere politico presuppone uno uomo buono, e il diventare per violenza principe di una republica presuppone uno uomo cattivo, per questo si troverrà che radissime volte accaggia che uno buono, per vie cattive, ancora che il fine suo fusse buono, voglia diventare principe; e che uno reo, divenuto principe, voglia operare bene, e che gli caggia mai nello animo usare quella autorità bene che gli ha male acquistata» (Machiavelli N. Opere. P. 142; Discorsi I, 18); «Если же обновлять государственный строй разом, когда каждому ясна негодность старого, то зло уже так укоренилось, что его трудно исправить; для этого недостаточно законных путей, которые только принесут вред; необходимо прибегнуть к чрезвычайным мерам, насилию и оружию, и прежде всего стать государем этого города, дабы править по своему усмотрению. Но так как возродить республику к политической жизни может только хороший человек, а стать ее государем путем насилия может только дурной человек, то в высшей степени редко случается, чтобы хороший человек захотел прийти к власти дурным путем, хотя бы и ради благой цели, и злодей, став государем, начал творить добрые дела — ему никогда не взбредет на ум употребить во благо власть, дурно приобретенную» (Там же. С. 187–188).

«…ma morto quello, la si ritorna ne’ primi disordini suoi. La cagione è, che non può essere uno uomo di tanta vita che’l tempo basti ad avvezzare bene una città lungo tempo male avvezza. E se uno d’una lunghissima vita o due successioni virtuose continue non la dispongano, come la manca di loro, come di sopra è detto, rovina; se già con di molti pericoli e di molto sangue e’ non la facesse rinascere» (Ibid. P. 139; Discorsi I, 17); «…По смерти его там снова воцарился хаос. Дело в том, что одному человеку не дано столько прожить, чтобы перевоспитать город, привычный к дурным нравам, и если какой-нибудь долгожитель или два доблестных правителя подряд не дадут ему правильного устройства, то, лишившись их, он тотчас же, как сказано выше, погибнет, либо его спасение будет сопровождаться многими бедами и кровопролитиями» (Там же. С. 185).

«…dove la materia non è corrotta, i tumulti ed altri scandali non nuocono: dove la è corrotta, le leggi bene ordinate non giovano, se già le non son mosse da uno che con una estrema forza le faccia osservare tanto che la materia diventi buona. …una città venuta in declinazione per corruzione di materia, se mai occorre che la si rilievi, occorre per la virtù d’uno uomo che è vivo allora, non per la virtù dello universale che sostenga gli ordini buoni…» (Ibid. P. 139; Discorsi I, 17); «…Там, где человеческая материя здорова, волнения и смуты безвредны; если же она затронута разложением, не помогут никакие хорошие законы, разве что какой-нибудь единоличный правитель, прибегнув к чрезвычайному насилию, заставит их соблюдать и сделает упомянутую материю пригодной. …Город, пришедший в упадок из‐за испорченности людской материи, может воспрянуть только благодаря доблести одного лица, действующей на протяжении его жизни, а вовсе не из‐за благонравия граждан, поддерживающих добрые порядки…» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 184–185). «…altri ordini e modi di vivere si debbe ordinare in uno suggetto cattivo che in uno buono, nè può essere la forma simile in una materia al tutto contraria» (Machiavelli N. Opere. P. 141; Discorsi I, 18); «…Для дурных подданных пригодны одни обычаи и установления, а для благонравных — другие, и между формой и материей должно быть соответствие» (Там же. С. 187). Манлий Капитолин «venne in tanta cecità di mente, che non pensando al modo di vivere della città, non esaminando il suggetto, quale esso aveva, non atto a ricevere ancora trista forma, si misse a fare tumulti in Roma contro al Senato e contro alle leggi patrie. Dove si conosce la perfezione di quella città e la bontà della materia sua…» (Ibid. P. 342; Discorsi III, 8); «так ослеп, что, не приняв во внимание жизнеустройство города и умонастроение граждан, не готовых смириться с такой скверной формой, он попытался учинить в Риме беспорядки, направленные против Сената и отечественных законов. Тут и познается совершенство римского строя и доброкачественность его материи…» (Там же. С. 388). «Se Manlio fusse nato ne’ tempi di Mario e di Silla, dove già la materia era corrotta, e dove esso arebbe potuto imprimere la forma dell’ambizione sua arebbe avuti quegli medesimi seguiti e successi che Mario e Silla… <…> Però è bisogno, a volere pigliare autorità in una republica e mettervi trista forma, trovare la materia disordinata dal tempo, e che a poco a poco e di generazione in generazione si sia condotta al disordine» (Ibid. P. 343); «…Если бы Манлий родился во времена Мария и Суллы, когда материя уже разложилась и была податливой для восприятия формы, продиктованной его властолюбием, он бы достиг такого же результата и успеха, как Марий и Сулла… <…> Чтобы захватить власть в республике и придать ей скверную форму, требуется застать материю уже приведенной временем в расстройство, ибо из поколения в поколение внутренний разлад увеличивается» (Там же. С. 389–390).

Там же. С. 185; «Perché tale corruzione e poca attitudine alla vita libera nasce da una inequalità che è in quella città, e volendola ridurre equale è necessario usare grandissimi straordinari, i quali pochi sanno o vogliono usare» (Ibid. P. 139).

Machiavelli N. Opere. P. 140–142 (Discorsi I, 18); Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 186–187.

«Da tutte le soprascritte cose nasce la difficultà o impossibilità, che è nelle città corrotte, a mantenervi una republica o a crearvela di nuovo. E quando pure la vi si avesse a creare o a mantenere, sarebbe necessario ridurla piú verso lo stato regio che verso lo stato popolare, accioché quegli uomini i quali dalle leggi per la loro insolenzia non possono essere corretti, fussero da una podestà quasi regia in qualche modo frenati. E a volergli fare per altre vie diventare buoni, sarebbe o crudelissima impresa o al tutto impossibile…» (Ibid. P. 142–143); «Вышесказанное подтверждает трудность и даже невозможность сохранить либо учредить заново республику в испорченном городе. Но если кто-то все же поставит перед собой такую задачу, он должен придать ей устройство, приближающееся скорее к царскому, нежели к народному правлению, чтобы людей дерзких и не подчиняющихся законам мог останавливать глава государства своей почти царской властью. Исправить же их другим путем вовсе невозможно, это потребовало бы неслыханной жестокости…» (Там же. С. 188).

Особенные, исключительные (итал.). — Прим. ред.

Знать, живущая в замках (итал.). — Прим. ред.

«Ed a volere in provincie fatte in simil modo introdurre una republica non sarebbe possibile. Ma a volerle riordinare, se alcuno ne fusse arbitro, non arebbe altra via che farvi uno regno: la cagione è questa, che dove è tanto la materia corrotta che le leggi non bastano a frenarla, vi bisogna ordinare insieme con quelle maggior forza, la quale è una mano regia che con la potenza assoluta ed eccessiva ponga freno alla eccessiva ambizione e corruttela de’ potenti» (Ibid. P. 205); «В подобной провинции при всем желании невозможно ввести республику, и если бы кому-то довелось переустраивать ее по своему усмотрению, он был бы вынужден создать там королевство. Причина в том, что если законов недостаточно, чтоб остановить разложение материи, наряду с ними следует применить и высшую силу, каковой является королевская десница, своей неограниченной и чрезвычайной мощью обуздывающая чрезмерное честолюбие и испорченность влиятельных лиц» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 249). «Trassi adunque di questo discorso questa conclusione: che colui che vuole fare dove sono assai gentiluomini una republica, non la può fare se prima non gli spegne tutti; e che colui che dove è assai equalità vuole uno regno o uno principato, non lo potrà mai fare se non trae di quella equalità molti d’animo ambizioso ed inquieto, e quelli fa gentiluomini in fatto e non in nome, donando loro castella e possessioni e dando loro favore di sustanze e di uomini, accioché, posto in mezzo di loro, mediante quegli mantenga la sua potenza ed essi mediante quello la loro ambizione, e gli altri siano costretti a sopportare quel giogo che la forza, e non altro mai, può fare sopportare loro» (Machiavelli N. Opere. P. 206); «Из этого рассуждения следует такой вывод: у того, кто захочет основать республику, там, где много дворян, ничего не выйдет, пока он их всех не уничтожит; а у того, кто хочет основать королевство или принципат там, где преобладает равенство, ничего не получится, пока он не выберет среди граждан людей беспокойных и честолюбивых и не сделает из них дворян, только не по званию, а на деле, раздав им замки и усадьбы и снабдив их имениями и людьми. Тогда, окружив себя ими, он сохранит с помощью этих дворян свое могущество, а они с помощью государя удовлетворят свое честолюбие; прочим же останется сносить то иго, которое только насилие и ничто другое [По смыслу „не“ лишнее] может заставить снести» (Там же. С. 250).

В пятой главе первой книги «Рассуждений» он говорит, что народ приобрел склонность превозносить всех политических деятелей, наносивших ущерб знати: «donde nacque la Potenza di Mario e la rovina di Roma» («здесь истоки могущества Мария и падения Рима»). В XXVII главе первой книги это обстоятельство объясняется аграрным законом.

Discorsi I, 37.

Discorsi III, 24. Тему поощряемой императорами профессионализации войск Макиавелли затем развивает в первой книге трактата «О военном искусстве».

«Коварнейшее существо» (итал.). Строка из стихотворения Макиавелли о фортуне в переводе Е. М. Солоновича. — Прим. ред.

«E non sanza cagione si assomiglia la voce d’un popolo a quella di Dio: perché si vede una opinione universale fare effetti maravigliosi ne’ pronostichi suoi, talché pare che per occulta virtù ei prevegga il suo male ed il suo bene» (Machiavelli N. Opere. P. 212; Discorsi I, 58); «Не зря голос народа уподобляют гласу Божию, ведь всеобщее мнение является удивительно прозорливым. Кажется, будто некая тайная способность помогает ему предвидеть хорошее и дурное» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 256).

Сенат и народ [римский] (лат.) — официальная формула верховной власти в Римской республике. — Прим. ред.

«E se Fabio fusse stato re di Roma poteva facilmente perdere quella guerra; perché non arebbe saputo variare col procedere suo secondo che variavono i tempi [cf. Il Principe, ch. XXV; above, ch. VI, n. 39]. Ma essendo nato in una republica dove erano diversi cittadini e diversi umori, come la ebbe Fabio, che fu ottimo ne’ tempi debiti a sostenere la guerra, cosí ebbe poi Scipione ne’ tempi atti a vincerla. Quinci nasce che una republica ha maggiore vita ed ha piú lungamente buona fortuna che uno principato, perché la può meglio accomodarsi alla diversità de’ temporali, per la diversità de’ cittadini che sono in quella, che non può uno principe. Perché un uomo che sia consueto a procedere in uno modo, non si muta mai, come è detto e conviene di necessità che quando e’ si mutano i tempi disformi a quel suo modo che rovini» (Ibid. P. 344–345; Discorsi III, 9); «…Фабий не замечал, что времена изменились и нужно по-другому вести войну. И если бы он был римским царем, он легко мог бы проиграть эту войну, не умея подчинять свои поступки изменившимся обстоятельствам [ср.: „Государь“, глава XXV; см. выше, глава VI, прим. 1 на с. 262]. Но поскольку он был рожден в республике, обладавшей разными гражданами и разными мнениями, то, использовав качества Фабия, замечательно подходившие в свое время для того, чтобы продержаться, в дальнейшем она использовала качества Сципиона, чтобы выиграть войну. Вот отчего республики бывают более жизнеспособными и им дольше сопутствует удача, чем государям. Республики лучше приспосабливаются к разнообразию обстоятельств благодаря различию качеств своих граждан, чего государю не дано. Человек, который привык поступать согласно своему нраву, как мы говорили, никогда не меняется, поэтому он неизбежно терпит поражение, когда наступают времена, для него неблагоприятные» (Там же. С. 391).

«…in uno uomo la fortuna varia, perché ella varia i tempi ed egli non varia i modi. Nascene ancora le rovine delle cittadi, per non si variare gli ordini delle republiche co’ tempi, come lungamente di sopra discorremo. Ma sono piú tarde, perche le penono piú a variare; perché bisogna che venghino tempi che commuovino tutta la republica, a che uno solo col variare il modo del procedere non basta» (Machiavelli N. Opere. P. 344–345); «…Вот почему удача отворачивается от людей: фортуна зависит от обстоятельств, а люди упорствуют в своем поведении. Точно так же гибнет государство, ибо республики со временем не изменяют своих порядков, о чем мы подробно говорили выше; они слишком медлительны и запаздывают с нововведениями, для чего требуются основательные потрясения, ибо отдельные невзгоды не столкнут республику с проторенной дороги» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 392).

Ibid. P. 56; «mezzo bestia e mezzo uomo» (Макьявелли Н. Государь. С. 107: «природа и человека, и зверя», глава XVIII).

Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 173 («La quale religione se ne’ principi della republica cristiana si fusse mantenuta secondo che dal datore d’essa ne fu ordinato, sarebbero gli stati e le republiche cristiane piú unite, piú felici assai che le non sono», Ibid. P. 127; Discorsi I, 12).

«Perché se considerassono come la ci permette la esaltazione e la difesa della patria, vedrebbono come la vuole che noi l’amiamo ed onoriamo, e prepariamoci a essere tali che noi la possiamo difendere» (Ibid. P. 227–228; Discorsi II, 2); «Ведь если бы они [люди] задумались, насколько эта религия располагает к любви и защите родины, то увидели бы, что она призывает любить ее, почитать и быть готовым к ее защите» (Там же. С. 273).

«La religione antica <…> non beatificava se non uomini pieni di mondana gloria, come erano capitani di eserciti e principi di republiche. La nostra religione ha glorificato piú gli uomini umili e contemplativi che gli attivi. Ha dipoi posto il sommo bene nella umiltà, abiezione, e nel dispregio delle cose umane: quell’altra lo poneva nella grandezza dello animo, nella fortezza del corpo ed in tutte le altre cose atte a fare gli uomini fortissimi. E se la religione nostra richiede che tu abbi in te fortezza, vuole che tu sia atto a patire piú che a fare una cosa forte. Questo modo di vivere adunque pare che abbi renduto il mondo debole, e datolo in preda agli uomini scelerati, i quali sicuramente lo possono maneggiare, veggendo come l’università degli uomini per andare in Paradiso pensa piú a sopportare le sue battiture che a vendicarle» (Ibid. P. 227); «…Религия древних почитала блаженными людей, преисполненных мирской славы, полководцев и государей, наша же религия прославила людей смиренной и созерцательной, а не активной жизни. Высшее благо она видит в смирении, униженности, презрении к людским заботам; древние же полагали, что оно — в величии духа, крепости тела и во всем, что придает человеку силы. А когда наша религия требует от тебя крепости, это значит, что ты должен проявить ее в терпении, а не в великом деле. Мне кажется, этот образ действий ослабил мир и отдал его негодяям на растерзание. Когда большинство людей, чтобы попасть в рай, предпочитает переносить побои, а не мстить, негодяям открывается обширное и безопасное поприще» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 272). Ср.: Guicciardini F. Ricordi (редакция B, глава 27).

Discorsi II, 2, et passim.

См. прим. 3 на с. 295.

Смешанное тело (итал.). — Прим. ред.

См. выше, глава IV, прим. 4 на с. 165.

Наша религия (итал.). — Прим. ред.

В своем истоке (итал.). — Прим. ред.

Обновление (итал.). — Прим. ред.

«Ma quanto alle sette, si vede ancora queste rinnovazioni essere necessarie per lo esemplo della nostra religione, la quale se non fossi stata ritirata verso il suo principio da Santo Francesco e da Santo Domenico sarebbe al tutto spenta: perché questi con la povertà e con lo esemplo della vita di Cristo, la ridussono nella mente degli uomini, che già vi era spenta; e furono si potenti gli ordini loro nuovi che ei sono cagione che la disonestà de’ prelati e de’ capi della religione non la rovinino, vivendo ancora poveramente, ed avendo tanto credito nelle confessioni con i popoli e nelle predicazioni, che ei danno loro a intendere come egli è male dir male del male, e che sia bene vivere sotto la obedienza loro, e se fanno errori lasciargli gastigare a Dio. E cosí quegli fanno il peggio che possono, perché non temono quella punizione che non veggono e non credono. Ha adunque questa rinnovazione mantenuto, e mantiene, questa religione» (Machiavelli N. Opere. P. 312–313; Discorsi III, 1); «Что же касается духовных школ, то здесь необходимость обновления видна на примере нашей религии, которая могла бы вовсе угаснуть, не возврати ее в исходное состояние св. Франциск и св. Доминик. С помощью обета бедности и подражания жизни Христовой они возродили в людях угасшее религиозное благочестие, и их новые порядки обладали такой силой, что сумели помешать крушению религии, несмотря на нечестие ее глав и прелатов. До сих пор живущие бедно монахи пользуются таким доверием у исповедующихся и слушающих их проповеди людей, что с успехом разъясняют им, как дурно говорить дурно о дурном и что следует подчиняться прелатам, а если те ошибаются, то пусть их наказывает Бог, так что попы предаются худшим из доступных для них занятий, ибо не боятся наказания, которое для них неведомо и сомнительно. Итак, упомянутое обновление позволило сохранить и доныне поддерживает эту религию» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 360).

Discorsi II, 2, 3, 4, 19, 23.

«E di tutte le servitù dure quella è durissima che ti sottomette a una republica: l’una perché la è piú durabile e manco si può sperare d’uscirne, l’altra perché il fine della republica è enervare ed indebolire, per accrescere il corpo suo, tutti gli altri corpi: il che non fa uno principe che ti sottometta… s’ egli ha in sé ordini umani ed ordinari, il piú delle volte ama le città sue suggette equalmente, ed a loro lascia… quasi tutti gli ordini antichi» (Machiavelli N. Opere. P. 229; II, 2); «…Из всех видов жестокого рабства жесточайшее то, которое на тебя налагают республики. Во-первых, потому, что оно более продолжительно и не оставляет надежды на спасение; во-вторых, потому, что цель республики — истощить и вытянуть все соки из других тел, чтобы напитать свое собственное. Покоривший тебя государь не станет так поступать, если… ему не чужды человечность и общепринятые правила… он будет любить подчиненные себе города как свои собственные и сохранит в них… почти все прежние порядки» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 274). Ср.: Guiccardini F. Ricordi. С 107.

«…avendosi lei fatti di molti compagni per tutta Italia, i quali in di molti cose con equali leggi vivevano seco, e dall’altro canto, come di sopra è detto, sendosi riserbata sempre la sedia dello imperio ed il titolo del comandare, questi suoi compagni venivano, che non se ne avvedevano, con le fatiche e con il sangue loro a soggiogar se stessi. Perché come ei cominciorono a uscire con gli eserciti di Italia, e ridurre i regni in provincie, e farsi suggetti coloro che per essere consueti a vivere sotto i re non si curavano di essere suggetti, ed avendo governatori romani ed essendo stati vinti da eserciti con il titolo romano, non riconoscevano per superiore altro che Roma. Di modo che quegli compagni di Roma che erano in Italia, si trovarono in un tratto cinti da’ sudditi romani ed oppressi da una grossissima città come era Roma; e quando ei s’avviddono dello inganno sotto il quale erano vissuti, non furono a tempo a rimediarvi…» (Ibid. P. 232–233; Discorsi II, 4); «…Набрав себе по всей Италии союзников, которые во многом подчинялись его законам, и в то же время, как было сказано выше, оставляя за собой столицу государства и звание правителя, римляне добились того, что их сотоварищи, сами того не замечая, помогали собственному угнетению, затрачивая свои усилия и проливая свою кровь. Ведь когда римляне стали совершать походы за пределами Италии, основывать провинции на месте прежних царств и принимать в подданство тех, кто привык подчиняться царям и не чувствовать бремени угнетения, новые подданные не признавали другой высшей власти, кроме римской, ибо они покорились римским армиям и ими управляли римские наместники. Тогда римские союзники в Италии неожиданно, с одной стороны, оказались под пятой такого громадного города, как Рим, а с другой стороны — в окружении римских подданных; они заметили ловушку, но уже было поздно, чтобы что-либо сделать…» (Там же. С. 278).

«Fanno adunque queste educazioni e si false interpretazioni, che nel mondo non si vede tante republiche quante si vedeva anticamente, né per conséquente si vede ne’ popoli tanto amore alla libertà quanto allora. Ancora che io creda piú tosto essere cagione di questo, che lo imperio romano con le sue arme e sua grandezza spense tutte le republiche e tutti e viveri civili. E benché poi tale imperio si sia risoluto, non si sono potute le città ancora rimettere insieme né riordinare alla vita civile, se non in pochissimi luoghi di quello imperio» (Ibid. P. 228; Discorsi II, 2); «…Только вследствие неверных наставлений и ложного истолкования нашей религии мир, по сравнению с древностью, обеднел республиками, и вместе с тем народы не питают уже такой любви к свободе, как тогда. Впрочем, я нахожу причину этого в том, что все республики и гражданские сообщества были подавлены могуществом и военной силой Римской империи. И хотя впоследствии империя распалась, лишь на малой части ее земли города смогли возродиться и восстановить устои гражданской жизни» (Там же. С. 273). О торжестве римлян над тосканской доблестью см.: Ibid. P. 228, 235, 237; Там же. С. 276–277, 282.

Речь идет в том числе и о контексте, связанном с вопросом, как вновь и вновь стирается память о прежних временах. Почему нам не дано узнать, существует ли нечто испокон веков? По словам Макиавелли, это обстоятельство обусловлено изменениями в религии и языке — идея, в каком-то смысле предвосхищающая «торжество варварства и религии» Э. Гиббона.

«…giudico il mondo sempre essere stato ad uno medesimo modo, ed in quello essere stato tanto di buono quanto di cattivo; ma variare questo cattivo e questo buono di provincia in provincia, come si vede per quello si ha notizia di quegli regni antichi, che variavano dall’uno all’altro per la variazione de’ costumi, ma il mondo restava quel medesimo: solo vi era questa differenza, che dove quello aveva prima allogata la sua virtù in Assiria, la colloco in Media, dipoi in Persia, tanto che la ne venne in Italia e a Roma. E se dopo lo Imperio romano non è seguito Imperio che sia durato nè dove il mondo abbia ritenuta la sua virtù insieme, si vede nondimeno essere sparsa in di molte nazioni dove si viveva virtuosamente…» (Machiavelli N. Opere. P. 218–219; Discorsi II, proemio (вступление); «…Мир всегда был устроен одинаково и всегда в нем было столько же хорошего, сколько и плохого; однако от страны к стране картина менялась; об этом можно судить по древним монархиям, которые сменяли друг друга вследствие изменения нравов, но мир при этом оставался все тот же. Разница была только в том, что сначала вся его доблесть была сосредоточена в Ассирии, затем перенесена в Мидию, потом в Персию и в конце концов достигла Италии и Рима. И если Римской империи не наследовала другая, столь же долговечная, в которой могла быть собрана доблесть всего света, последняя оказалась рассеяна по разным народам, проявившим подобные качества…» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 263).

«Quanto alle cause che vengono dal cielo, sono quelle che spengono la umana generazione e riducano a pochi gli abitatori del mondo. E questo viene o per peste o per fame, o per una inondazione d’acque, e la piú importante è questa ultima: si perché la è piú universale, si perché quegli che si salvono sono uomini tutti montanari e rozzi, i quali non avendo notizia di alcuna antichità, non la possono lasciare a’ posteri. <…> …la natura, come ne’ corpi semplici quando e’ vi è ragunato assai materia superflua, muove per sè medesima molte volte e fa una purgazione la quale è salute di quel corpo, cosí interviene in questo corpo misto della umana generazione, che quando… la astuzia e la malignità umana e venuta dove la può venire, conviene di necessità che il mondo si purchi…» (Ibid. P. 236; Discorsi II, 5); «Что до причин, исходящих от неба, то они истребляют человеческий род и сильно сокращают население отдельных частей мира. Случается это вследствие мора, неурожая или наводнения, из которых важнее всего последнее, ибо от него не спасается никто, за исключением диких жителей гор, которые не сохраняют памяти о древности и не могут передать ее потомкам. <…> …Как природа заставляет многократно сокращаться простые тела и ради собственного здоровья извергать излишек накопившейся материи, то же происходит и в смешанном теле человечества, когда… человеческие лукавство и злоба доходят до крайности, а потому возникает необходимость очищения мира…» (Там же. С. 282).

Вечность мира (лат.). — Прим. ред.

Строка из трагедии У. Шекспира «Троил и Крессида» в переводе Т. Гнедич (акт 1, сцена 3).

Здесь использован текст издания: Guicciardini F. Dialogo e discorsi del Reggimento di Firenze / A cura di R. Palmarocchi. P. 3–174; см. выше, глава V, прим. 1 на с. 185.

Ibid. P. 6: «Come se la volontà ed el desiderio degli uomini non potessi essere diverso dalla considerazione o discorso delle cose, o come se da questo ragionamento apparissi quale di dua governi male ordinati e corrotti mi dispiacessi manco; se già la necessità non mi costrignessi a biasimare manco quello di che s’ha piú speranza potersi riordinare»; «Как если бы человеческие воля и желание не отличались от понимания порядка вещей, и как из этого рассуждения становится ясно, какое из двух правлений устроено плохо и развращено до такой степени, что мне его даже и не жаль; [я бы и не стал о нем говорить], если бы необходимость меня не вынуждала порицать и то из них, где есть надежда восстановить порядок».

«От политики к истории» (итал.). — Прим. ред.

См. выше, глава V, прим. 2 на с. 184.

Guicciardini F. The History of Florence / Transl. by M. Domandi. P. 134–135.

Перемены состояния/перемены в государстве (итал.). — Прим. ред.

Idem. Dialogo e discorsi. P. 8: «[Bernardo: ] …in tanto tempo che io ho, ho veduto per esperienzia che le mutazioni fanno piú danno alla città che utile, di che vi potrei molti esempli allegare… [Soderini: ] Si forse, quando le sono di quella sorte che sono state l’altre de’ tempi vostri, le quali si debbono mutazioni da uomo a uomo, o come meglio avete detto voi, alterazione che mutazioni di stati… questo ultimo, nel quale solo a’ dì vostro si è fatta mutazione di una specie di governo a un’ altro. E quando questo accade, e si muti di una specie cattiva in una buona, o d’una buona in una migliore, io non so perché la mutazione non sia utile…»; «[Бернардо: ] …за имевшееся у меня в распоряжении время я увидел на собственном опыте, что перемены несут больше вреда городу, нежели пользы, и я мог бы это подтвердить множественными примерами… [Содерини: ] Да, возможно, когда речь идет о переменах такого характера, как те, что произошли в ваше время, о переменах, обусловленных сменой людей [у власти]; как вы правильно сказали, это скорее нарушения, чем государственные перемены… этот последний случай, когда при вашей жизни произошел переход от одной формы правления к другой. И когда такое происходит и перемена заключается в переходе от плохого к хорошему или от хорошего к еще лучшему, я не знаю, почему такую перемену нельзя назвать полезной…».

Ibid. P. 11–12. Внимания заслуживает также реплика Бернардо (Ibid. P. 11): «…esperienzia della quale nessuno di voi manca, avendo già piú e piú anni sono, atteso alle cose dello stato; ed oltre a questo ed el naturale buono, avete davantaggio le lettere con le quali avete potuto imparare da’ morti gli accidenti di molte età; dove io non ho potuto conversare se non co’vivi, né vedere altre cose che de’ miei tempi»; «…опыт, недостатка в котором никто из вас не испытывает, ведь вы много лет принимали участие в государственных делах; и помимо этого естественного преимущества, вам также помогает ваша ученость, благодаря которой вы узнали от тех, кого уже нет в живых, о событиях разных эпох; я же имел возможность беседовать лишь с живыми и видеть лишь события своего времени». Об отношениях Фичино и старшего Гвиччардини см.: Dionisotti C. Machiavelli letterato // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. P. 110.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 12–13: «[Piero: ] È vera cosa che di questi tre reggimenti, quando sono buoni, el migliore è quello di uno, ma difficilmente può essere buono se è fatta piú per la forza o per fazione o per qualche usurpazione, che per elezione o volontà libera de’ sudditi; e di questa sorte non si può negare che non fussi quello de’ Medici, come quasi sono tutti oggidi e’ domini di uno, che el piú delle volte non sono secondo la volontà o el naturale de’ sudditi, ma secondo lo appetito di chi prevale; e però siamo fuora del caso de’ filosofi, che mai approvorono reggimento di specie simigliante. Potrei ancora dire, secondo e’ medesimi filosofi, che el governo di uno, quando è buono, è el migliore de’ tutti, ma quando è cattivo è el peggio. <…> …e quale fussi migliore sorte di una città che nascessi ora e che si avessi a ordinare el governo suo, o che fussi ordinate in uno governo di uno, o in governo di molti [?]»; «Это правда, что из этих трех форм правления, когда они хороши, лучшей является власть одного, но вряд ли она будет хорошей, если власть была захвачена силой или в результате борьбы враждующих группировок, или же была незаконно отнята, а не установлена в результате выборов или проявления свободной воли подданных; и в этой связи нельзя отрицать, что правление Медичи не было таким, каким сейчас являются почти все случаи власти одного, ведь чаще всего эти люди приходят к власти не по воле и естественным наклонностям подданных, а согласно желаниям того, кто находится у власти; но все это не относится к философам, которые никогда не оправдывали подобную форму правления. Я мог бы также сказать, опираясь на слова самих философов, что правление одного, когда оно хорошо, является наилучшим, но когда оно дурно, становится наихудшим. <…> И какая участь была бы лучше для новорожденного города, для которого нужно было бы выбрать форму правления — быть управляемым одним или многими?».

«Выборы и свободная воля» (итал.). — Прим. ред.

Злая природа (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 14: «E quella distinzione che ha fatta Piero, tra el governo di uno quando è naturale e per elezione e voluntà de’ sudditi, ed uno governo usurpato e che ha del violento, ha anche in sé ragione capace agli idioti, perché che domina amorevolmente e con contentezza de’ sudditi, se non lo muove la ignoranzia o la mala natura sua, non ha causa alcuna che lo sforzi a fare altro che bene. E questo non interviene a chi tiene lo stato con violenzia, perché per conservarlo e per assicurarsi da’ sospetti, gli bisogna molte volte fare delle cose che egli medesimo non vorrebbe e che gli dispiacciono, come io so che spesso fece Cosimo, e… Lorenzo qualche volta lagrimando e a dispetto suo fece deliberazione… contrarie alla natura sua…»; «Истинность этого различия, которое сделал Пьеро между правлением одного, когда оно является естественным, выборным и соответствующим свободной воле подданных, и правлением, основанным на незаконном захвате и насилии, понятна даже идиотам, потому что если кто-то правит по-доброму и заботясь о довольстве подданных, если он не движим невежеством или собственной дурной натурой, то нет ему никаких причин творить ничего, кроме добра. Но так не бывает с тем, кто удерживает власть с помощью насилия, потому что для ее сохранения и защиты себя от всех, кто вызывает подозрение, ему приходится часто совершать поступки, которые он сам не хотел бы совершать и которые ему не нравятся, как, насколько мне известно, часто делал Козимо, и… Лоренцо, порой в слезах и против собственного желания принимал решения… противные его собственной природе…».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 14–15: «Questa diversità adunche tra l’uno governo e l’altro non procede perché la spezie del governo in sè faccia buono o cattivo quello che fussi d’altra condizione, ma perché secondo la diversità de’ governi, bisogna tenerli con mezzi diversi. <…> …dico che a volere fare giudicio tra governo e governo, non debbiamo considerare tanto di che spezie siano, quanto gli effetti loro, e dire quello essere migliore governo o manco cattivo, che fa migliori e manco cattivi effetti. Verbigrazia, se uno che ha lo stato violento governassi meglio e con piú utilità de’ sudditi, che non facessi un altro che lo avessi naturale e voluntario, non diremo noi che quella città stessi meglio e fussi meglio governata?»; «Следовательно, это различие между одним и вторым правлением обусловлено не тем, что одна разновидность правления хороша, а другая дурна, а необходимостью пускать в ход разные средства в зависимости от типа правления. <…> …я считаю, что при сравнении правлений нужно учитывать не столько к какой разновидности они относятся, сколько их последствия, и лучшим или менее худшим следует считать то правление, которое достигает лучших или менее худших последствий. Например, если государство, где власть была захвачена силой, управляется лучше и с большей пользой для подданных, чем то, где власть основана на наследовании и свободной воле [граждан], разве мы не станем утверждать, что дела в нем идут лучше и оно управляется лучше?»

Ibid. P. 15–16: «Però ogni volta che sanza venire a particulari, si ragiona quale governo è migliore, o uno violento o uno volontario, risponderei subito essere migliore el volontario, perché cosí ci promette la sua natura e cosí abbiamo in dubio a presummere, avendo l’uno quasi sempre seco necessità di fare qualche volta male, l’altro non avendo mai cagione di fare altro che bene. Ma quando si viene a’ particulari ed a’ governi che sono in essere… io non guarderei tanto di che spezie siano questi governi, quanto io arei rispetto a porre mente dove si fa migliori effetti e dove meglio siano governati gli uomini, dove piú si osservino le leggi, dove si faccia migliore giustizia e dove si abbia piú rispetto al bene di tutti, distinguendo a ciascheduno secondo el grado suo»; «Но если не вдаваться в детали при рассуждении о том, что лучше — правление, основанное на насилии или же на свободной воле граждан, я бы немедленно ответил, что лучше второе, потому что это связано с его природой, и на этом основании мы можем делать предположения; первое почти всегда заключает в себе необходимость иногда причинять зло, а второе всегда сопряжено исключительно с причинами творить добро. Но когда речь заходит о деталях и о конкретных правлениях… я бы обращал внимание не столько на то, какой они разновидности, сколько на то, где наблюдаются более благоприятные последствия, где людьми управляют лучше, где лучше соблюдаются законы, где лучше вершится правосудие и где больше уважают всеобщее благо, делая различия для каждого в зависимости от его положения».

Ibid: «…considerata la natura sua e la natura della città e di questo popolo, possiamo immaginarci che effetti producerà…» («…принимая во внимание его природу, а также природу города и этого народа, мы можем вообразить, к каким последствиям это приведет…»); см. там же возражение Пьеро Гвиччардини.

Ibid. P. 16–17: «…la lunga età che io ho, e lo avere molte volte veduto travagliare questa città nelle cose di drento, e quello che spesso ho udito ragionare de’ tempi passati da uomini antichi e savi, massime da Cosimo, da Neri di Gino e dalli altri vecchi dello stato, mi hanno dato oramai tanta notizia della natura di questo popolo e de’ cittadini ed universalmente di tutto la città, che io credo potermi immaginare assai di presso che effetti potrà portare seco ciascuno modo di vivere. Né voglio mi sia imputato a arroganzia, se essendo io vecchissimo, ed avendo sempre atteso alle cose di drento e quasi non mai a quelle di fuora, fo qualche professione d’intenderle; la quale è di questa sorte, che io credo che facilmente molti particulari potrebbono variare dalla opinione mia, ma negli universali ed in tutte le cose di sustanzia spero ingannarmi poco»; «…мой преклонный возраст, и большой опыт наблюдения за жизнью города изнутри, и возможность часто слушать рассуждения о былых временах от умудренных опытом мужей, особенно от Козимо, Нери ди Джино и других старейшин города, позволили мне накопить так много знаний о природе этого народа, граждан и всего города в целом, что я считаю, что могу довольно точно представить себе, какие последствия может повлечь за собой каждый вид общественного устройства. Не хочу быть обвиненным в высокомерии, если я, будучи очень старым и имея обширный опыт участия во внутренних делах и почти никакого во внешних, заявляю, что я их [= внутренние дела] понимаю; предсказание мое носит такой характер: я думаю, что многие детали могут отличаться от моего мнения, но надеюсь, что в общих принципах и во всех существенных вещах я заблуждаюсь очень мало».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 17: «E dove mi ingannassi io, potrete facilmente supplire voi, perche avendo voi letto moltissimo istorie di varie nazioni antiche e moderne, sono certo le avete anche considerate e fattovene uno abito, che con esso non vi sarà difficile el fare giudizio del futuro; perché el mondo è condizionato in modo che tutto quello che è al presente è stato sotto diversi nomi in diversi tempi e diversi luoghi altre volte. E cosí tutto quello che è stato per el passato, parte è al presente, parte sarà in altri tempi ed ogni dì ritorna in essere, ma sotto varie coperte e vari colori, in modo che chi non ha l’occhio molto buono, lo piglia per nuovo e non lo ricognosce; ma chi ha la vista acuta e che sa applicare e distinguere caso de caso, e considerare quali siano le diversità sustanziali e quali quelle che importano manco, facilmente lo ricognoscer[à], e co’ calculi e misura delle cose passate sa calculare e misurare assai del futuro. In modo che senza dubio procedendo noi tutti insieme cosí, erreremo poco in questi discorsi e potremo pronosticare molto di quello che abbia a succedere in questo nuovo modo di vivere»; «И там, где я ошибусь, легко сможете поправить дело вы, ведь, поскольку вы прочли множество историй о разных древних и современных народах, я уверен, что вы отнеслись к ним со вниманием и усвоили их урок, благодаря чему вам будет нетрудно составить мнение о будущем; поскольку мир устроен так, что все, что имеет место в настоящем, под тем или иным именем уже существовало в разное время и в разных местах. И, таким образом, все, что было в прошлом, частично повторяется в настоящем, частично повторится в другие моменты в будущем, и каждый день возвращается к жизни, но в разных обличьях и разных тонах, так что те, кто не обладает хорошим зрением, принимает его за новое и не узнает его; но кто обладает острым зрением и умеет сближать разные случаи и отличать один случай от другого, и понимать, какие различия существенны, а какие менее важны, тот легко его распознает, и с помощью подсчетов и определения значения событий прошлого сумеет высчитать и определить многое из того, что предстоит. Таким образом, если мы будем действовать все вместе, то, без сомнения, в наших рассуждениях будет мало ошибок, и мы сможем предсказать многое из того, что произойдет при этом новом общественном порядке».

Всеобщее желание (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 18: «…uno vivere libero, quale se negli altri luoghi è buono, è ottimo nella nostra città dove è naturale e secondo lo appetito universale; perché in Firenze non è manco scolpita ne’ cuori degli uomini la libertà, che sia scritta nelle nostre mure e bandiere. E però credo che e’ politici, ancora che ordinariamente ponghino tre gradi di governi, di uno, di pochi e di molti, non neghino però che el migliore che possi avere una città sia quello che è el suo naturale. Però io non so come in termini tanto sproporzionati si potrà procedere colla regola vostra, e come potremo mai dire che el governo della libertà, che a Firenze come ognuno sa è naturalissimo, non sia migliore che qualunche altro che ci si possa introdurre»; «…если в других местах свободный общественный строй хорош, то он идеален для нашего города, где свобода естественна и соответствует всеобщему желанию; потому что во Флоренции свобода в не меньшей мере высечена в сердцах людей, чем начертана на наших стенах и знаменах. И тем не менее я полагаю, что политики, даже если они обычно признают три разновидности правления — одного, нескольких и многих, не станут отрицать, что лучше всего для города та форма правления, что для него естественна. Но я не знаю, как в таких несоразмерных терминах мы сможем действовать по вашим правилам, и как мы сможем утверждать, что свободная форма правления, которая, как любому известно, является в высшей степени естественной для Флоренции, может не быть лучше любой другой, что может быть установлена».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 18: «…parlando in genere, tu mi confesserai che uno governo di libertà non è di necessità migliore che gli altri. E’ vostri filosofi, o come tu dicesti ora politici, ne sono abondante testimoni, che ordinariamente appruovano piú la autorità di uno quando è buono, che la libertà di una città; e ragionevolmente, perché chi introdusse la libertà non ebbe per suo fine che ognuno si intromettersi nel governore, ma lo intento suo fu perché si conservassino le leggi ed el bene commune, el quale, quando uno governa bene, si conserva meglio sotto lui che in altro governo»; «…если рассуждать в общем, ты признаешь, что свободная форма правления не обязательно лучше других. Ваши философы, или политики, как ты их сейчас назвал, многократно были тому свидетелями, ведь они обычно выше ценят власть одного, когда он хороший правитель, нежели свободу города; и это разумно, ведь тот, кто установил свободный строй, не преследовал целью, чтобы каждый вмешивался в управление; нет, его намерение заключалось в сохранении законов и всеобщего благосостояния, которое при таком хорошем правителе, как он, лучше сохраняется, чем при другой форме правления».

См. выше, глава V, прим. 2 на с. 225.

Ibid. P. 18–19: «E quella ragione in che tu hai fatto fondamento grande, di essere la libertà naturale in Firenze, non contradice alle cose dette prima, perché el filosofo ed ognuno che abbia giudicio, dimandato in genere, risponderà che el migliore governo che si possa mettere in una città sia el suo naturale. <…> Ma se venendo agli individui, si vedessi che uno vivere libero, ancora che naturale di una città, per qualche cagione particulare non facessi buoni effetti, allora né e’ filosofi vostri né alcuno che fussi savio, lo proporrebbono a un altro vivere, anzi loderebbono piú ogni altro governo che portassi seco maggiori beni»; «И та причина, на которой ты все основываешь, а именно природная свобода Флоренции, не противоречит сказанному ранее, потому что философ и любой разумный человек, если его об этом спросить, ответит, что лучшая форма правления, которую можно установить в городе, — та, которая для него естественна. <…> Но если рассматривать индивидуальные случаи, то если станет ясно, что свободная форма правления, пусть она и естественна для этого города, по каким-то частным причинам не приводит к благим последствиям, тогда ни ваши философы, ни любой другой мудрый человек не стали бы его советовать для других городов, а стали бы сильнее восхвалять любую другую форму правления, которая несет в себе больше блага».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 20: «…voi abbiate uno obligo grande a questo frate… Ma io sono di ferma opinione, e cosí sempre mostrerrà la esperienzia, che a Firenze sia necessario o che el governo sia in mano di uno solo, o che venga totalmente in mano del popolo; ed ogni modo di mezzo sarà pieno di confusione ed ogni dì tumultuerà. Questo me lo ha insegnato la esperienzia de’ tempi passati, ne’ quail tutti, quando lo stato è venuto in mano di pochi cittadini… finalmente in breve spazio di tempo lo stato uscito di mano di quelli pochi, o si è ristretto in uno solo o è ritornato alla larghezza…»; «…вы многим обязаны этому монаху. Но я твердо придерживаюсь мнения, и опыт всегда будет тому доказательством, что во Флоренции нужно или чтобы правление было сосредоточено в руках одного человека, или чтобы оно было полностью в руках народа; и любая промежуточная форма вызовет беспорядки и каждый день будут волнения. Этому меня научил опыт былых времен, когда всегда случалось, что если власть переходила в руки небольшой группы граждан… то все быстро заканчивалось тем, что эта группа теряла власть, которая либо оказывалась в руках одного, либо возвращалась к широкому кругу граждан…».

Ibid. P. 21–22: «Bisogna che a fare questo effetto concorrino in uno medesimo, il che è cosa rarissima, prudenzia, tesoro e riputazione; e quando bene tante qualità concorressino tutte in uno, è necessario siano aiutate da lunghezza di tempo e da infinite occasioni, in modo che è quasi impossibile che tante cose a tante opportunità si accumulino tutte in uno medesimo; e però poi in fine non è mai stato in Firenze piú che uno Cosimo»; «Чтобы достичь такого результата, нужно, чтобы в одном человеке соединились рассудительность, богатство и добрая слава, а так бывает очень редко; а если такие качества и соединяются в одном человеке, необходимо, чтобы им были в помощь длительное время и огромное количество благоприятных случаев, из‐за чего оказывается почти невозможным объединение таких свойств и таких возможностей в одном и том же человеке; и в конечном счете во Флоренции таким оказался один лишь Козимо».

Ibid. P. 21: «A Firenze li uomini amano naturalmente la equalità e però si accordano mal volentieri a avere e ricognoscere altri per superiore; ed inoltre e’ cervelli nostri hanno per sua proprietà lo essere appetitosi ed inquieti, e questa secondo ragione fa che quelli pochi che hanno lo stato in mano sono discordi e disuniti. <…> Ed el non amare gli altri la superiorità di alcuno, fa che a ogni occasione che venga, vanno in terra; perché dispiacendo naturalmente a Firenze a ognuno che non è nel cerchio la grandezza d’altri, è impossible che la durí se la non ha uno fondamento ed una spalla che la sostenga. E come vi può essere questa spalla e questo fondamento, se coloro che reggono non sono d’accordo?»; «Во Флоренции люди по природе своей любят равенство и поэтому неохотно соглашаются признать кого-то над собой; кроме того, наши умы по природе своей неспокойны и привыкли желать многого, и эта вторая причина приводит к тому, что те немногие, что стоят у власти, не могут объединиться и договориться. <…> И нелюбовь к нахождению у кого-то в подчинении приводит к тому, что при каждом случае эти люди теряют власть; поскольку по своей природе каждый флорентиец, не вхожий в этот круг, недоволен могуществом других, невозможно, чтобы такая власть длилась долго, если у нее нет основания и плеча, на которое опереться. А откуда взяться этому плечу и этому основанию, если те, кто правит, не могут прийти к согласию между собой?» Ср.: Guicciardini F. Ricordi. P. 212.

Зд.: природа сообщества (итал.). — Прим. ред.

Зд.: народное правление (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 24: «…se e’ si ha a arguire dalla ragione, si doverà credere a venti per uno el contrario; se dalla esperienzia, el medesimo»; «…если нужно сделать заключение с помощью разума, нужно предполагать вероятность двадцать к одному; если на основе опыта, то же самое».

Честь, почет (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 27–28: «E che sdegno, anzi disperazione crediamo noi che si generassi nelli animi degli altri, quando vedevano che quello che in loro era peccato mortale si trattava in una sorte di uomini come veniale; che l’uno era trattato come figliuolo della patria, l’altro come figliastro? E quanto era inumana e tirannica quella parola con la quale pareva loro scaricare, anzi per dire meglio ingannare la conscienza, a che già era venuta come in proverbio: che negli stati si avevano a giudicare gli inimici con rigore e li amici con favore; come se la giustizia ammetta queste distinzioni e come se la si dipinga con le bilancie di dua sorte, l’una da posare le cose delli inimici, l’altra quelle degli amici!»; «И какое негодование, скажу больше — какое отчаяние, как мы можем вообразить, рождалось в душах остальных, когда они видели, что то, что им вменялось как смертный грех, у других расценивалось как нечто простительное, что с одним обращались как с сыном отечества, а с другим как с пасынком? И насколько бесчеловечными и тираническими были те слова, с помощью которых [правители], как им казалось, облегчали, а точнее, обманывали свою совесть, что они даже вошли в пословицу: что в государстве врагов нужно судить строго, а друзей благосклонно; как будто правосудие допускает такие различия и как будто его можно изобразить с двумя разными видами весов, на одних из которых взвешивают деяния врагов, а на вторых — друзей!»

Ibid. P. 35: «E che misera… avere a interpretare la volunta di chi vuole essere inteso a’ cenni! In che, come ognuno sa, Lorenzo preme sopra tutti gli uomini»; «И какая жалкая участь… быть вынужденным толковать волю того, кто изъясняется молчаливыми намеками! А в этом, как все знают, Лоренцо превосходит кого бы то ни было».

Ibid. P. 34: «Però non so come Bernardo potrà aguagliare el vivere di simili stati al governo populare, nel quale quando bene gli effetti non fussino migliori che quegli della tirannide, l’uno è secondo lo appetito naturale di tutti gli uomini che hanno per natura lo appetire la libertà, l’altro è direttamente contrario, avendo ognuno in orrore la servitù; donde eziandio con disavantaggio si debbe preporre quello che satisfa piú alla naturalità, che el contrario. E questa ragione è generale in tutti gli uomini, perché ordinariamente gli istinti naturali sono in ognuno»; «Но я не знаю, как Бернардо сможет приравнять жизнь подобных государств к народному правлению, при котором, даже если его последствия оказываются не лучше тех, что имеют место при тираническом строе, учитываются естественные желания всех людей, которые по природе своей стремятся к свободе, в то время как другой строй ровно противоположен этим желаниям, ведь всем ненавистно рабство; следовательно, даже при наличии недостатков следует предпочесть тот строй, который более соответствует природе граждан, а не противоположный. И эта причина является общей для всех людей, потому что природные наклонности присущи каждому».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 34: «…le azioni loro, che arebbono ragionevolmente a essere libere nè avere dependenzia da altri che da sé medesimo e dal bene della patria, bisogna che si regolino secondo la arbitrio di altri, o sia giusto o sia a beneplacito…».

Ibid. P. 35: «Adunche se el primo obietto di coloro che hanno retto legitimamente le città, se la principale fatica de’ filosofi e di tutti quegli che hanno scritto del vivere civile, è stata di mettervi quella instituzione che produca le virtù ed eccellenzia di ingegno e di opere generose, quanto sarà da biasimare e detestare uno governo, dove per contrario si fa estrema diligenzia di spegnere ogni generosità ed ogni virtù! Parlo di quelle virtù con le quali gli uomini si fanno atti alle azioni eccellenti, che sono quelle che fanno beneficio alla republica… Però io replico di nuovo che ogni volta che el governo non sia legitimo, perché allora la virtù è onorate, ma abbia del tirannico o fiero o mansueto, che con ogni disavantaggio ed incommodità di roba o di altra prosperità, si debbe cercare ogni altro vivere; perché nessuno governo può essere piú vituperoso e piú pernizioso che quello che cerca di spegnere la virtù ed impedisce a chi vi vive drento, venire, io non dico a grandezza, ma a grado alcuno di gloria, mediante la nobilita dello ingegno e la generosità dello animo».

Ibid. P. 34–35: «…gli bisogna andare nascondendo la sua virtù, perché al tiranno dispiaciono tutti gli spiriti eccelsi, ogni potenzia eminente, massime quando procede da virtù, perché la può manco battere; e questo fa qualche per invidia, perché vuole essere lui singulare, spesso per timore, del quale per l’ordinario è sempre pieno. Non voglio applicare queste parole a particulare alcuno, ma voi sapete tutti che io non le dico senza proposito»; «…ему придется скрывать свою добродетель, потому что тиранам претят все выдающиеся люди, любые недюжинные способности, особенно когда они проистекают из добродетели, поскольку с ней труднее сражаться; и некоторые делают это из зависти, потому что хотят быть единственными, часто из страха, который его обычно переполняет. Не хочу говорить ни о ком конкретно, но вы все знаете, что я это говорю не просто так».

Мужественность, сила духа (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 35–36: «…la casa de’ Medici, come fanno tutti gli stati stretti, attese sempre a cavare l’arme di mano a’ cittadini e spegnere tutta la virilità che avevano; donde siamo diventati molto effeminati, né abbiamo quello vigore di animo che avevano gli avoli nostri; e questo quanto sia di danno a una republica lo può giudicare chi ha considerato che differenzia sia a fare le guerre con le arme proprie, a farle con le arme mercennarie… E che questo sia facile lo dimostrano le antiche republiche e se ne vede oggi qualche vestigio in questi svizzeri, che ora cominciano a farsi conoscere in Italia; e’ quali ancor che siano feroci ed armigeri quanto si vede, intendo che in casa loro vivono in libertà, sotto le leggi ed in somma pace»; «…дом Медичи, как и все государства с узким правительством, всегда стремился забрать оружие у граждан и погасить всю их мужественность; из‐за этого мы уподобились женщинам и у нас больше нет той силы духа, что отличала наших дедов; и насколько это губительно для республики, сможет понять любой, кто постигнет разницу между войнами, ведущимися с помощью собственного ополчения и с помощью наемного войска… Это очень просто показать на примере древних республик, а сегодня мы видим некоторые отголоски на примере этих швейцарцев, с которыми Италия знакома с недавнего времени: хоть они здесь яростны и воинственны, у себя дома они живут свободно, под покровом закона и в высшей степени мирно».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 39: «Si può dire piú tosto che questi simili abbino fatto per amore della patria che della libertà; la patria abbraccia in se tanti beni, tanti effetti dolci, che eziandio quegli che vivono sotto e’ principi amano la patria, e se ne sono trovati molti che per lei si sono messi a pericolo»; «Можно сказать, что они это сделали скорее из любви к отечеству, нежели к свободе; отечество заключает в себе столько прекрасного, столько сладостного, что даже те, кем правят государи, любят свою страну и, как известно, неоднократно рисковали ради нее жизнью».

Ibid. P. 45–46: «…faccendo differenzia da uno che è savio e non animoso, a uno che è savio, animoso e non inquieto, e da questo a chi ha ingegno ed animo ed inquietudine»; «…делая различие между тем, кто мудр, но не предприимчив, и тем, кто мудр, предприимчив и не бунтарь, и между последним и тем, кто обладает умом, предприимчивостью и бунтарским духом».

Опытность и рассудительность (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 81–82: «Quando le città sono vecchie, si riformano difficilmente, e riformate, perdono presto la sua buona instituzione e sempre sanno de’ suoi primi abiti cattivi; di che, oltre alle ragioni che si potrebbono assegnare, potete pigliare lo esemplo di molte republiche antiche, le quali se nel suo nascere, o almanco nella sua giovanezza, non hanno avuto sorte di pigliare buona forma di governo, ha durato fatica invano chi ve la ha voluta mettere tardi; anzi quelle che sono use a essere bene governate, se una volta smarriscono la strada e vengono in qualche calamità e confusione, non tornano mai perfettamente al suo antico buono essere. È cosí el naturale corso delle cose umane, e come solete dire voi altri, del fato, che ha bene spesso piú forza che la ragione o prudenzia degli uomini»; «Когда город стар, то его трудно реформировать, и после реформ он быстро теряет свой порядок, а дурные нравы выходят на первый план; помимо причин, которые можно было бы привести, вы можете обратиться к примеру множества древних республик, которым не посчастливилось установить правильную форму правления сразу после их создания, или хотя бы в первые, „юные“ годы их существования: старания тех, кто пытался установить ее на позднем этапе, были напрасны; скажу больше: если те, что привыкли к хорошему правлению, в какой-то момент сбиваются с пути и оказываются в беде и беспорядке, то в них никогда полностью не восстанавливается былое хорошее положение. Таков естественный ход событий в мире людей, такова судьба (как вы любите выражаться), что часто оказывается сильнее, чем человеческий разум или рассудительность».

См. в целом: Ibid. P. 42–47.

Узкое правительство (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 43: «…fondato… in sugli esercizi ed in sulle botteghe…»; «основаны… на делах и на лавках…».

Ibid. P. 47: «…non solo ne’ governi, ma nelle arti, nelle scienzie ed in ogni altra cosa, non furono mai perfetti ne’ principi, ma si va aggiungendo alla giornata secondo che insegna la esperienzia»; «…не только в правительствах, но и в ремеслах (или искусствах?), науках и всем остальном одних принципов никогда не было достаточно, к ним постоянно прибавляется то, чему учит опыт».

См. прим. 1 на с. 335.

Ibid. P. 44–46.

Ibid. P. 46, 55.

Ibid. P. 55: «Quanto alla malignità, io vi dico che per natura tutti gli uomini sono inclinati al bene, né è nessuno a chi risulti interesse pari dal male come dal bene, che per natura non gli piaccia piú el bene; e se pure si ne truova qualcuno, che sono rarissimi, meritano essere chiamati piú presto bestie che uomini, poi che mancono di quella inclinazione che è naturale quasi a tutti gli uomini»; «Что до зависти, то я вам скажу, что по природе своей все люди склонны к добру, и никто не заинтересован во зле так же, как в добре, нет никого, кого бы по природе своей добро не привлекало больше; и если даже такие редкие люди и найдутся, то они заслуживают называться скорее зверями, а не людьми, поскольку у них отсутствует склонность, присущая почти всем людям».

Суровый; умеренный (итал.). — Прим. ред.

Узда (итал.). — Прим. ред.

Владение абсолютного государя (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 77: «Lo stato de’ Medici, ancora che, come io ho detto, fussi una tirannide e che loro fussino interamente padroni, perché ogni cosa si faceva secondo la loro voluntà, nondimanco non era venuto su come uno stato di uno principe assoluto, ma accompagnato co’ modi della libertà e della civilità, perché ogni cosa si governava sotto nome di republica e col mezzo de’ magistrati, e’ quali se bene disponevano quanto gli era ordinato, pure le dimostrazioni e la immagine era che el governo fussi libero; e come si cercava di satisfare alla moltitudine de’ cittadini con la distribuzione degli uffici, cosí bisognava satisfacessino a’ principali dello stato non solo con le dignità principali, ma ancora col fare maneggiare a loro le cose importanti, e però di tutto si facevano consulte publiche e private»; «Государство Медичи, хоть и было, как я уже говорил, тиранией и они были полновластными властителями, поскольку все делалось согласно их воле, тем не менее не было создано как государство с абсолютной властью, но предусматривало элементы свободы и гражданской активности, потому что все правление осуществлялось от имени республики и посредством магистратов, которые хоть и выполняли полученные приказы, создавали внешние признаки и образ свободного государства; и как стремились достичь довольства большинства граждан путем распределения должностей, так же нужно было угодить высшим должностным лицам государства не только с помощью почетных должностей, но и разрешая им управлять важными делами, поэтому обо всем устраивались совещания в общественном и частном порядке».

Ibid. P. 77–78: «E però nessuno de’ Medici, se non fussi publico pazzo, arebbe mai fatto questo, perché potevano conservare la autorità sua, sanza fare uno passo che gli avessi a inimicare ognuno, e bisognava che, facendolo, pensassino o uscire di Firenze a ogni piccola occasione che venissi, o aversi a ridurre tutti in su le arme ed in su la forza; cosa che e’ tiranni non debbono mai fare, se non per necessità, di volere fondarsi tutti in su la violenzia, quando hanno modo di mantenersi col mescolare lo amore e la forza. Aggiugnesi che chi togliessi alla nostra la sua civilità ed immagine di libertà, e riducessila a forma di principato, gli torebbe la anima sua, la vita sua e la indebolirebbe e conquasserebbe al possibile; e quanto è piú debole e manco vale la città, tanto viene a essere piú debole e manco valere che né è padrone; e cosí se e’ Medici avessino preso el principato assoluto, arebbono diminiuto e non cresciuto la sua potenzia e riputazione»; «Поэтому никто из Медичи не сделал бы этого, и на это был бы способен лишь откровенный безумец, потому что они могли сохранить свою власть, не делая того шага, который бы настроил всех против них, а если б они его совершили, им было бы нужно покинуть Флоренцию при малейшем поводе или держать всех в подчинении с помощью силы и оружия; это ровно то, чего тиранам не следует делать никогда, за исключением случаев крайней необходимости, а именно пытаться основывать свою власть исключительно на насилии, поскольку у них есть возможность держаться у власти, сочетая любовь и силу. Нужно добавить, что если кто-то отберет у нашего города его гражданскую жизнь и образ свободы и установит над ним единоличную власть, то он отберет у него душу и жизнь, ослабит и разрушит его, насколько это возможно; а ослабленный город мало чего стоит, и точно так же это ослабит и обесценит его правителя; таким образом, если бы Медичи установили абсолютное правление, то они бы уменьшили, а не приумножили его мощь и славу».

Правление абсолютного государя (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 60–65.

Ibid. P. 60–61: «Perché le cose di questa sorte non hanno regola certa ne corso determinato, anzi hanno ogni dì variazione secondo gli andamenti del mondo, e le deliberazioni che se ne hanno a fare, si hanno quasi sempre a fondare in su le conietture, e da uno piccolo moto dependono el piú delle volte importanze di grandissime cose, e da’ principi che a pena paiano considerabili nascono spesso effetti ponderosissimi. Però è necessario che chi governa gli stati sia bene prudente, vigili attentissimamente ogni minimo accidente, e pesato bene tutto quello che ne possi succedere, si ingegni sopra tutto di ovviare a’ principi ed escludere quanto si può la potestà del caso e della fortuna»; «Потому что такого рода вещи не подчиняются точным правилам и не протекают точно определенным образом, а каждый день меняются в зависимости от событий в мире, и решения, принимаемые по этому поводу, почти всегда приходится основывать на догадках, и от небольшого изменения чаще всего зависят события огромной важности, а с причинами, что кажутся совсем незначительными, часто связаны последствия, имеющие огромный вес. Поэтому необходимо, чтобы государством управляли люди рассудительные, с неусыпным вниманием отслеживающие мельчайшие происшествия и взвешивающие все вероятные последствия, чтобы с самого начала избежать власти случая и фортуны и по возможности избавиться от нее».

Ibid. P. 61: «Questo è proprio di uno governo dove la autorità è in uno solo o in pochi, perché hanno el tempo, hanno la diligenzia, hanno la mente volta tutta a questi pensiere, e quando cognoscono el bisogno, hanno faculta di provedere secondo la natura delle cose; che tutto è alieno da uno governo di moltitudine, perché e’ molti non pensono, non attendono, non veggono e non cognoscono se non quando le cose sono ridotte in luogo che sono manifeste a ognuno, ed allora quello che da principio si sarebbe proveduto sicuramente e con poco fatica e spesa, non si può poi ricorreggere se non con grandissime difficultà e pericoli, e con spese intollerabili»; «Это свойственно правлению одного или немногих, потому что они обладают временем и усердием, и весь их ум направлен на эти мысли, и когда они хорошо знают потребность, они могут действовать в соответствии с природой вещей; всего этого лишено правление большинства, потому что большое количество людей не думает, не внимает, не видит и не познает, кроме как в тех случаях, когда события происходят таким образом, что их суть ясна каждому, и из‐за этого то, что можно было бы сразу же решить наверняка и с помощью малых усилий и трат, потом приходится исправлять с огромным трудом и опасностями, и с чудовищными тратами».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 65: «Dove hanno a deliberare molti è el pericolo della corruttela, perché essendo uomini private e che non hanno el caso commune per suo proprio, possono essere corrotti dalle promesse e doni de’ principi… questi non si ha a temere da uno, perché essendo padrone di quello stato, non si lascerà mai comperare per dare via o per disordinare quello che reputa suo»; «Там, где решения принимает собрание, существует риск испорченности, потому что как частные лица они не воспринимают общее дело как свое собственное и могут быть подкуплены обещаниями и дарами государей… этого не следует опасаться в случае правления одного, потому что, будучи властителем этого государства, он не даст себя подкупить, чтобы отдать или привести в беспорядок то, что он воспринимает как свое».

Ibid. P. 63–64: «…Queste coniunzione continuate si fanno difficilmente con uno popolo, perché non essendo sempre e’ medesimi uomini che governono, e però potendosi variare e’ pareri ed e’ fini secondo la diversità delle persone, uno principe che non vede potere fare fondamento fermo con questi modi di governo, né sa con chi si avere a intendere o stabilire, non vi pone speranza né si ristrigne teco, disegnando che ne’ bisogni o nelle occasioni tue tu ti vaglia sì poco di lui come lui spera potersi valere di te»; «Такие союзы трудно заключить с народом на долгий срок, потому что в управлении всегда участвуют разные люди и, следовательно, мнения и поставленные цели могут меняться в зависимости от человека, из‐за чего государь, не видя возможности твердо положиться на подобное правительство и не зная, с кем ему придется находить понимание и договариваться, не связывает с ним надежд и не вступит с тобой в отношения, предполагая, что в момент необходимости ты настолько же мало будешь рассчитывать на его услуги, как он рассчитывает на твои».

Ibid. P. 65: «Sanza che, molto manco si possono confidare de’ capitani e de’ soldati, che possa fare uno solo, perché tra’ soldati mercennari ed e’ populi è una inimicizia quasi naturale: questi se ne servono nella guerra, perché non possono fare altro; fatta la pace non gli remuneranno, anzi gli scacciano e gli perseguitano, pure che possino farlo; quegli altri, cognoscendo non servire a nessuno, o pensano tenere la guerra lunga per cavare piú lungamente profitto dalla sua necessità, o voltono lo animo a gratificarsi col principe suo inimico; o almeno gli servono freddamente…»; «Кроме того, еще меньше они могут полагаться на единение с предводителями войска и солдатами, потому что между наемными солдатами и народом всегда будет вражда, заключенная в самой природе народного правления: они прибегают к помощи наемников для ведения войны, только когда не могут иначе; после заключения мира наемникам перестанут платить, напротив, их изгонят и будут преследовать при малейшей возможности; наемники же, зная, что станут никому не нужны, или будут стараться затягивать войну, чтобы извлечь побольше выгоды из необходимости ее вести, или перейдут на сторону враждебного государя; в лучшем случае будут относиться к этой службе прохладно…».

Бдительность и кропотливое усердие (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 68: «Né mi allegate in contrario lo esemplo de’ romani, che benché avessino el governo libero e largo, acquistano tanto imperio; perché… a me non pare che el modo del governo di Roma fussi di qualità da fondare tanta grandezza; perché era composto in modo da partorire molte discordi e tumulti, tanto che se non avessi supplito la virtù delle arme, che fu tra loro vivissima ed ordinarissima, credo certo che non arebbono fatto progresso grande. <…> …e dove si fa el fondamento in sulle arme proprie, massime eccellenti ed efficaci come erano le loro, si può intermettere quella vigilanzia e diligenzia sottile che è necessaria a chi si regge in su le pratiche ed aggiramenti. Né avevano allora e’ capi della città a durare fatica a persuadere al popolo… perché erano uomini militari, e che non sapevano vivere sanza guerra, che era la bottega donde cavavano ricchezze, onori e riputazione. Però non si può regolare secondo questi esempli chi non ha le cose con le condizione e qualità che avevano loro»; «Не приводите мне в качестве противоположного примера римлян, которые завоевали столько земель, хоть у них и было свободное и широкое правление; потому что… мне кажется, что эти успехи не были обусловлены формой правления в Риме, ведь она постоянно рождала раздоры и беспорядки, и если бы не военная доблесть, которая там процветала и была обычным делом, я думаю, что они бы не достигли больших результатов. <…> А если полагаться на собственное войско, особенно такое незаурядное и искусное, как римское, можно оставить в стороне ту бдительность и то кропотливое усердие, необходимые тем, кто правит, опираясь на опыт и избегая препятствий. И правителям города тогда было несложно убедить народ… потому что римляне были воинами и не умели жить без войны, это было ремесло, приносившее им богатство, почести и славу. Но такими примерами нельзя руководствоваться тем, чье положение и чьи качества отличаются от тех, что были присущи римлянам».

Ibid. P. 90–93.

Ibid. P. 155: «Se avessino guerreggiato con le arme mercennarie ed in consequenzia avuto a valersi come fanno le città disarmate, della sollecitudine, della diligenzia, del vegghiare minutamente le cose, della industria e delle girandole, non dubbitate che vivendo drento come facevano, pochi anni la arebbono rovinata»; «Если бы они прибегали к помощи наемников и, как следствие, им приходилось бы достигать успеха, как это делают невооруженные города, посредством старания, усердия, внимания к мельчайшим деталям, изворотливости и интриг, не сомневайтесь, что, живя так, как жили, они бы в считанные годы пришли бы к краху».

Ibid. P. 81: «Chi ha ordinato queste cose ha avuto buoni fini, ma non ha avertito particularmente a tutto quello che bisognava; né me ne maraviglio, perché non vive nessuno che abbi mai veduto la città libera, né che abbi maneggiato gli umori della libertà, e chi gli ha imparati in su’ libri non ha osservato tutti e’ particulari e gustatigli, come che gli cognosce per esperienzia, la quale in fatto aggiugne a molte cose dove la scienzia ed el giudicio naturale solo non arriva»; «Те, кто это создал, преследовал благие цели, но не принял во внимание все необходимое; этому не стоит и удивляться, ведь никто из них не видел город свободным и не управлял нравами свободных людей; те же, кто изучал свободу по книгам, не наблюдали и не усваивали ее особенности, как могли это сделать познавшие ее на опыте, который учит нас многому такому, что мы никогда не постигнем с помощью учености или природного ума».

См. выше, глава V, прим. 2 на с. 184.

De Caprariis V. Francesco Guicciardini: dalla politica alla storia. P. 78–82.

De Caprariis V. Francesco Guicciardini: dalla politica alla storia. P. 71.

Levenson J. R. Introduction // Liang Ch’i-ch’ao and the Mind of Modern China. Berkeley; Los Angeles, 1953 (второе издание — 1959 год).

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 89–90.

Бдительность и изворотливость (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 90: «Che lo essere armati di arme vostre fussi non solo utile ed el modo di conservarvi, ma ancora el cammino di pervenire a grandezza eccessiva, è cosa tanto manifesta che non accade provarla, e ve lo mostrano gli esempli delle antiche republiche e della vostra ancora, che mentre che fu armata, benché piena di parte e di mille disordini, dette sempre delle busse a’ nostri vicini e gettò e’ fondamenti del dominio che noi abbiamo, mantenendosi secondo e’ tempi e condizione di allora, in sicurtà e riputazione grandissima. E la potenzia e virtù che vi darebbono le arme vostre quando fussino bene ordinate, non solo sarebbe contrapeso pari a’ disordini che io temo che abbi a recare questa larghezza, ma di gran lunga gli avanzerebbe, perché chi ha le arme in mano non è necessitato reggersi tanto in su la vigilanzia ed in su la industria delle pratiche»; «Создание народного ополчения не только было бы полезно и служило бы для сохранения государства, но и стало бы путем к чрезмерному величию; это настолько ясно, что не нуждается в доказательствах, и это вам показывает пример древних республик, а также вашей, которая, когда у нее было собственное войско, хоть и при наличии множества внутренних раздоров и беспорядков, всегда досаждала нашим соседям и заложила основу тех владений, которые у нас есть, сохраняя, согласно особенностям тех времен и тогдашнему положению, собственную безопасность и великую славу. И мощь и доблесть, которые дало бы вам наличие собственного войска, если держать его в порядке, не только способствовали бы уменьшению беспорядков, которые, боюсь, сопряжены со свободой, но и дали бы много дополнительных преимуществ, потому что при наличии вооруженного ополчения нет такой необходимости опираться в правлении на бдительность и на изворотливость в делах».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 90–91: «La cagione di questa mutazione bisogna che nascessi o dalla oppressione che fece el popolo a’ nobili, e’ quali avevano grado e riputazione assai nella milizia, o pure ordinariamente dagli altri che tennono per e’ tempi lo stato, parendo loro poterlo meglio tenere se la città era disarmata, o da comminciare el popolo a darsi troppo alle mercatantie ed alle arte e piacere piú e’ guadagni per e’ quali non si metteva in pericolo la persona»; «Причину этой перемены следует искать или в притеснениях народом знатных людей, которые занимали важные должности и пользовались славой в войске, или в обычном поведении тех, кто временно главенствует в городе, поскольку им кажется, что его легче держать в руках, если горожане безоружны, или же в том, что народ слишком увлекся торговлей и ремеслами и стал предпочитать такие способы заработать, которые не подвергают людей опасности».

Ibid. P. 92.

Ibid.

Ibid. P. 148–158.

Ibid. P. 148: «…ponendo quello fondamento che nessuno nega né può negare, che la milizia sua fussi buona, bisogna confessare che la città avessi buoni ordini, altrimenti non sarebbe stato possibile che avessi buona disciplina militare. Dimostrasi ancora perché non solo nella milizia ma in tutte le altre cose laudabili ebbe quella città infiniti esempli di grandissima virtù, e’ quali non sarebbono stati se la educazione non vi fussi stata buona, né la educazione può essere buona dove le leggi non sono buone e bene osservate, e dove sia questo, non si può dire che l’ordine del governo sia cattivo. Dunche ne seguita che quegli tumulti tra e’ padri e la plebe, tra e’ consuli ed e’ tribuni, erano piú spaventosi in dimostrazione che in effetti, e quella confusione che nasceva non disordinava le cose sustanziali della republica»; «…на том основании — которое никто не отрицает и не может отрицать, — что у них было хорошее войско, нужно признать, что в городе были добрые порядки, иначе было бы невозможно достичь хорошей военной дисциплины. Это доказывает не только военная организация, но и все остальные похвальные черты этого города, которые привели к многочисленным проявлениям величайшей доблести; все это не было бы возможно, если б у них не было правильного воспитания, а воспитание не может быть хорошим там, где нет хороших законов и где они не соблюдаются, и при наличии всего этого невозможно не утверждать, что у них плохо устроено правление. Таким образом, из этого следует, что распри между сенаторами и плебсом, между консулами и трибунами выглядели более значительными, чем были на самом деле, и все эти волнения не влекли за собой беспорядка в важных делах республики». Ср.: «Né si può chiamare in alcun modo con ragione una republica inordinata, dove sieno tanti esempli di virtù, perché li buoni esempli nascano dalla buona educazione, la buona educazione dalle buone leggi, e le buone leggi da quelli tumulti che molti inconsideramente dannano; perche chi esaminerà bene il fine d’essi, non troverrà ch’egli abbiano partorito alcuno esilio o violenza in disfavore del commune bene, ma leggi e ordini in beneficio della publica libertà» (Machiavelli N. Opere. P. 102; Discorsi I, 4); «Нет также никаких оснований хулить устройство республики, явившей столько образцов доблести; ведь добрые примеры проистекают из хорошего воспитания, правильное воспитание — из хороших законов, а последние — из тех самых беспорядков, что подвергаются столь необдуманному осуждению. Ведь если рассмотреть, к чему они приводили, то мы не можем сказать, что кто-либо подвергался изгнанию или насилию, ущемляющим общее благо; напротив, принимались законы и установления на пользу гражданской свободе» (Макьявелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. С. 150).

Нравы, желания, намерения (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 148–149: «Di poi essendo el numero del senato piccolo, quello del popolo grandissimo, bisogna che e’ romani si disponessino o a non servire del popolo nelle guerre, il che arebbe tolto loro la occasione di fare quello grande imperio, o volendo potere maneggiarlo, gli comportassino qualche cosa e lasciassingli sfogare gli umori suoi, che non tendevono a altro che a difendersi dalla oppressione de’ piú potenti ed a guardare la libertà commune»; «И потом, поскольку сенаторов было немного, а народ был многочисленным, то римлянам или нужно было отказаться от участия народа в войнах, что лишило бы их возможности создать ту великую империю, или же, чтобы иметь возможность использовать народ в своих целях, пойти на некоторые уступки и исполнить его желания, которые заключались не в чем ином, как в защите от притеснения самых могущественных людей и сохранении всеобщей свободы». Ср.: «…le quali cose tutte spaventano non che altro chi legge; dico come ogni città debbe avere i suoi modi con i quali il popolo possa sfogare l’ambizione sua, e massime quelle città che nelle cose importanti si vogliono valere del popolo… <…> E i desiderii d’ popoli liberi rade volte sono perniziosi alla libertà, perché e’ nascono o da essere oppressi, o da suspizione di avere ad essere oppressi» (Machiavelli N. Opere. P. 102; Discorsi I, 4); «Если же возразят, что все это достигалось вовсе не мирными и законопослушными действиями и что читающему о них представляется довольно устрашающее зрелище… я скажу, что народу должно быть позволено каким-то образом утолить свои амбиции во всяком городе, тем более в таком, где от него многое зависит… <…> Но требования свободных народов редко покушаются на вольность; их вызывает к жизни угнетение или угроза установления гнета» (Там же. С. 150–151).

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 148–149: «Né negano che se si fussi potuto trovare uno mezzo che sanza avere el popolo tumultuoso si fussino potuti valere di lui alla guerra, sarebbe stato meglio; ma perché nelle cose umane è impossibile che una cosa sia el tutto buona sanza portare seco qualche mali, è da chiamare buono tutto quello che sanza comparazione ha in se piú bene che male»; «И они не отрицают, что если б было возможно найти средство использовать народ для войн, не побуждая к народным волнениям, то было бы лучше; но поскольку в человеческих делах невозможно, чтобы что-то было настолько совершенным, что не несло бы с собой какого-то вреда, хорошим следует называть все то, что заключает в себе несравнимо больше добра, чем зла». Ср.: «Ed in tutte le cose umane si vede questo, chi le esaminerà bene, che non si può mai cancellare uno inconveniente, che non ne surga un altro. Pertanto se tu vuoi fare uno popolo numeroso ed armato, per poter fare un grande imperio, la fai di qualità che tu non lo puoi maneggiare a tuo modo; se tu lo mantieni o piccolo o disarmato per poter maneggiarlo, se tu acquisti dominio, non lo puoi tenere, o ei diventa si vile che tu sei preda di qualunque ti assalta, e però in ogni nostra deliberazione si debbe considerare dove sono meno inconvenienti, e pigliare quello per migliore partito, perché tutto netto, tutto sanza sospetto non si truova mai» (Machiavelli N. Opere. P. 107–108; Discorsi I, 6); «Как и во всех людских предприятиях, невозможно избавиться от одного неудобства, чтобы тут же не возникло другое. Если ты хочешь видеть народ вооруженным и многочисленным, готовым завоевать обширные владения, то потом не сможешь с ним управиться; если же сдерживать его численность или разоружить его, чтоб удобней было управлять, то, приобретая новые владения, ты не сможешь их удержать, и никчемность народа сделает тебя жертвой первого нападения. Но из всех возможных решений нам следует выбирать то, которое сулит меньше неудобств, потому что никогда нельзя рассчитывать, что все пойдет без сучка без задоринки» (Там же. С. 155).

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 148–149.

Низшие слои (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 150–153. Следующий отрывок показывает, что Гвиччардини, критикуя «Рассуждения», действует в очень схожем понятийном поле: «E certo se voi leggete le antiche istorie, io non credo che voi troviate mai o rarissime volte che una città in una ordinazione medesima sia stata ordinata perfettamente; ma ha avuto qualche principio non perfetto, e nel processo del tempo si è scoperto quando uno disordine quando un altro, che si è avuto a correggere. Però si può dire con verità che a ordinare una bella republica non basta mai la prudenzia degli uomini, ma bisogna sia accompagnata dalla buona fortuna di quella città, la quale consiste che e’ disordini che scuopre la giornata ed esperienzia si scuoprino in tempo ed in modo e con tale occasione che si corregghino» (Ibid. P. 153); «И, конечно, если вы будете читать древнюю историю, я не думаю, что вы найдете, разве что в редчайших случаях, упоминаний о том, что город с неизменным общественным устройством всегда управлялся образцовым образом; чаще всего в строе заключалось какое-то несовершенство, и со временем выходила наружу то одна, то другая неполадка, и приходилось ее исправлять. Но можно сказать, что поистине для установления порядка, необходимого для хорошей республики, одного благоразумия людей всегда недостаточно, оно должно всегда сопровождаться удачей, благоприятствующей городу, а она заключается в том, чтобы неполадки, обнаруживаемые в силу происшествий и опыта, обнаруживались вовремя, правильно и при таких обстоятельствах, чтобы их можно было устранить».

Ibid. P. 157: «Né io ho biasimato el governo romano in tutti gli ordini suoi anzi oltre al laudare la disciplina militare, laudo e’ costumi loro che furono ammirabili e santi, lo appetito che ebbono della vera gloria, e lo amore ardentissimo della patria, e molte virtù che furono in quella città piú che mai in alcuna altra. Le quali cose non si disordinorono per la mala disposizione del governo nelle parti dette di sopra, perché le sedizioni non vennono a quegli estremi che disordinano tutti e’ beni delle città, ed el vivere di quella età non era corrotto come sono stati e’ tempi sequenti massime sendo la città povera e circundata di inimici che non gli lasciava scorrere alle delizie ed a’ piaceri; in modo che io credo che non tanto le legge buone, quanto la natura degli uomini e la severità di quegli antichi tempi… producessino quelle virtù e quelli costumi tanto notabili e la conservassino lungamente sincera da ogni corruzione di vizi. Vedete che ne’ tempi sequenti la città fu sempre meglio ordinata di legge ed era unita e concorde, e pure gli uomini andorono imbastardendo, e quelle virtù eccellente si convertirono in vizi enormi, e’ quali non nascono dalle discordie della città, ma dalle ricchezze, dalle grandezze degli imperi e dalle sicurtà»; «Я не порицал все порядки римского строя, более того, я восхваляю не только их военную дисциплину, но и их нравы, праведные и достойные восхищения, их стремление к истинной славе, и пылкую любовь к родине, и множество добродетелей, которыми этот город был наделен более, чем любой другой. Но все это пришло в упадок не из‐за ошибочных решений в управлении, о которых было сказано выше, поскольку восстания никогда не приводят к таким крайним последствиям, что способны разрушить все хорошее, что есть в городе, и общество в то время не было так развращено, как в последующие периоды, особенно когда город был беден и окружен недругами, что не давало ему предаваться наслаждениям и удовольствиям; таким образом, я считаю, что не столько хорошие законы, сколько людская природа и суровые условия тех древних времен… привели к торжеству тех добродетелей и столь замечательных нравов и долгое время сохраняли город неподвластным разложению и порокам. Вы можете видеть, что в последующие эпохи в законах города становилось все больше порядка, царило единение и согласие, и тем не менее началась порча людских нравов, и те выдающиеся добродетели превратились в ужасные пороки, причиной чему стали не внутренние раздоры, а богатство, величие империи и устойчивое положение».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 93: «[Soderini: ] E quegli ingegni piú elevati che sentono più che gli altri el gusto della vera gloria ed onore, aranno occasione e libertà di dimostrare ed esercitare piú le sue virtù. Di che io tengo conto non per satisfare o fomentare la ambizione loro, ma per beneficio della città, la quale… si troverrà che sempre si regge in su la virtù di pochi, perché pochi sono capaci di impresa si alta, che sono quegli che la natura ha dotati di piú ingegno e giudicio che gli altri. <…> …la gloria ed onore vero… consiste totalmente in fare opere generose e laudabili in beneficio ed esaltazione della sua patria ed utilità degli altri cittadini, non perdonando né a fatica né a pericolo»; «А те величайшие умы, что сильнее всех испытывают любовь к истинной славе и почестям, получат возможность и свободу показать и проявить свои добрые качества. Я учитываю это не для того, чтобы удовлетворить или разжечь их честолюбие, но для блага города, который… будет всегда опираться на добродетели немногих, поскольку лишь немногие способны на такие высокие деяния, а именно те, кто от природы наделен бóльшим умом и рассудительностью, чем другие люди. <…> …слава и истинные почести… заключаются исключительно в щедрых поступках, похвальных в силу того, что они служат благу и славе родины и приносят пользу остальным гражданам, при этом они совершаются невзирая на трудности и опасности».

По рождению или статусу. — Прим. ред.

Щедрость и величие (итал.). — Прим. ред.

Полезность (итал.). — Прим. ред.

Щедрые, изобретательные, добродетельные и рассудительные (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 94–95: «…al bene essere di una città si abbi a considerare non solo che la sia governata giustamente e sanza oppressione di persona ed in modo che gli uomini godino el suo con sicurtà, ma ancora che la abbia uno governo tale che gli dia dignità e splendore: perché el pensare solo allo utile ed a godersi sicuramente el suo, è piú presto cosa privata che conveniente a uno publico, nel quale si debbe… considerare piú quella generosità ed amplitudine che la utilità. Perché se bene le città furono instituite principalmente per sicurtà… la commodità che ricerca la vita umana, nondimeno si appartiene pensare… in modo che gli abitatori acquistino… riputazione e fama di essere generosi, ingegnosi, virtuosi e prudenti; perché el fine solo della sicurtà e delle commodità è conveniente a’ privati considerandogli a uno per uno, ma piú basso e piú abietto assai di quello che debbe essere alla nobilita di una congregazione. <…> Però dicono gli scrittori che ne’ privati si lauda la umilità, la parsimonia, la modestia, ma nella cose publiche si considera la generosità, la magnificenzia e lo splendore»; «…для благосостояния города нужно принимать во внимание не только необходимость управлять им справедливо, и без притеснений, и так, чтобы люди могли в безопасности пользоваться тем, что им принадлежит, но и необходимость такой формы правления, которая бы обеспечила ему достоинство и славу: потому что заботы лишь о собственной выгоде и о безопасном пользовании тем, что человеку принадлежит, относятся более к частной сфере, нежели к общественной, которая требует… принимать во внимание щедрость и величие больше, чем полезность. Потому что, хоть города были основаны прежде всего для обеспечения безопасности… для достижения удобства, к которому люди стремятся в жизни, тем не менее надлежит думать… о том, чтобы жители приобрели… славу и доброе имя, будучи щедрыми, изобретательными, добродетельными и благоразумными; потому что безопасность и удобство как единственные цели подходят частным лицам, каждому по отдельности, но это слишком мелкие и низменные цели по сравнением с благородством, необходимым для объединения людей. <…> Но в книгах написано, что в частном человеке ценят смирение, бережливость и скромность, но в общественных делах имеют значение щедрость, величие и слава».

Сделал это своим жизненным правилом (итал.). — Прим. ред.

Ibid: «Dunche quando voi dite che chi ha trattato de’ buoni governi non ha avuto questo obietto che le città siano libere, ma pensato a quello che fa migliori effetti… io crederrei che questo fussi vero, quando da principio si edifica o instituisce una città. <…> Ma quando una città e già stato in libertà ed ha fatta questa professione, in modo che si può dire che el naturale suo sia di essere libera, allora ogni volta che la si riduce sotto el governo di uno, non per sua volunta o elezione, ma violentata… questo non può accadere sanza scurare assai el nome suo ed infamarla appresso agli altri»; «Следовательно, когда вы говорите, что те, кто рассуждал о хороших правлениях, не принимал в расчет свободу городов, а думал лишь о том, какое правление дает лучшие последствия… я бы согласился, что это так, когда речь идет о только что построенных или основанных городах. <…> Но когда город уже был свободным и сделал это своим жизненным правилом, и таким образом можно утверждать, что свобода для него естественна, то каждый раз, когда он оказывается под властью одного, не по собственной воле или выбору, но насильственным путем… это не может произойти, не омрачая его имени и не позоря его в лицах других».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 97–99 (особенно P. 99): «…non abbiamo a cercare di uno governo immaginato… ma considerato la natura, la qualità, le considerazioni, la inclinazione, e per strignere tutte queste cose in una parola, gli umori, della città e de’ cittadini, cercare di uno governo che non siamo sanza speranza che pure si potessi persuadere ed introducere, e che introdotto, si potessi secondo el gusto nostro comportare e conservare, seguitando in questo lo esemplo de’ medici che, se bene sono piú liberi che non siamo noi, perché agli infermi possono dare tutte le medicine che pare loro, non gli danno però tutte quelle che in se sono buone e lodate, ma quelle che lo infermo secondo la complessione sua ed altri accidenti è atto a sopportare»; «…нам не нужно искать воображаемое правление… но, учитывая природу, качества, обстоятельства, наклонности и, если мы хотим выразить все это одним словом, настроения города и его граждан, искать такое правление, которое есть надежда, убедив в его целесообразности, установить, а установив, выдерживать и сохранять согласно нашему вкусу, следуя в этом примеру врачей, которые хоть и свободнее нас, поскольку могут дать больным любые лекарства, какие хотят, но не дают им все те, которые сами по себе хороши и заслуживают хвалы, но лишь те, который больной в силу своего состояния и других свойств способен хорошо перенести».

Невооруженный город (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 101: «…è difficile trovare el medicina appropriata, perché bisogna sia in modo che medicando lo stomaco non si offenda el capo, cioè provedervi di sorte che non si alteri la sustanzialità del governo populare che è la libertà, e che per levare le deliberazioni di momento di mano di chi non le intende, non si dia tanta autorità a alcuno particulare, che si caggia o si avii in una spezie di tirannide».

Об этом и о том, что изложено в следующем абзаце, см.: Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 102–103.

«Наибольшее количество бобов» (процедура выборов во Флоренции предполагала использование белых и черных бобов). — Прим. ред.

Законы или распоряжения (итал.). — Прим. ред.

См. прим. 1, 2 на с. 187, прим. 1 на с. 206, прим. 3 на с. 209.

Более узкие советы (итал.). — Прим. ред.

Миф о Венеции (итал.). — Прим. ред.

См. прим. 1 на с. 194 и прим. 1 на с. 195.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 124–125.

Равенство и свобода (итал.). — Прим. ред.

Опыт и рассудительность (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 103–104: «Però a me pare che a questo punto abbino proviso meglio e’ viniziani che facessi mai forse alcuna republica, con lo eleggere uno doge perpetuo, el quale è legato dagli ordini loro in modo che non è pericoloso alla libertà, e nondimanco, per stare quivi fermo né avere altra cura che questa, ha pensiero alle cose, è informato delle cose, e se bene non ha autorità di deliberarle, perché questo sarebbe pericoloso alla libertà, vi è pure uno capo a che riferirle e che sempre a’ tempi suoi le propone e le indirizza»; «Но мне кажется, что венецианцы нашли лучшее решение этому, нежели, возможно, любая другая республика, пожизненно избирая дожа и ограничивая его власть своими законами так, что он не представляет угрозы свободе, и при этом, находясь на этой должности постоянно и не имея других забот, он думает о делах [республики], хорошо осведомлен о них, и хоть он и не уполномочен принимать решения, поскольку это несло бы угрозу свободе, он тем не менее остается предводителем, которого извещают о делах и который всегда высказывает предложения и направляет эти дела».

Ibid. P. 104, 113–114.

Ibid. P. 115.

Ibid. P. 116: «Ma questa misura ed ordine che ha partorito in loro la lunga continuazione del governo è forse la natura de’ loro cervelli piú quieta, non si potrebbe sperare in noi di qui a molti anni; e se noi facessimo questo consiglio per sei mesi o per uno anno, se ne troverrebbono bene spesso esclusi tutti quelli che sarebbe necessario che vi fussino»; «Но тот порядок, что привел у них к длительным срокам правления, возможно, соответствует природе их более спокойных умов, у нас же на такое еще долгие годы нельзя будет рассчитывать; а если бы мы избирали в этот совет на полгода или год, в него не вошли бы многие из тех, кому следовало бы стать его членами».

Сословия (итал.). — Прим. ред.

Вид правления (итал.). — Прим. ред.

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 106: «E se bene ha nome diverso da quello che vogliamo fare noi, perché si chiama governo di gentiluomini ed el nostro si chiamerà di popolo, non per questo è di spezie diversa, perché non è altro che uno governo nel quale intervengono universalmente tutti quegli che sono abili agli uffici, né vi si fa distinzione o per ricchezza o per stiatte, come si fa quando governano gli ottimati, ma sono ammessi equalmente tutti a ogni cosa, e di numero sono molti e forse piú che siano e’ nostri; e se la plebe non vi participa, la non participe anche a noi, perche infiniti artefici, abitatori nuovi ed altri simili, non entrano nel nostro consiglio. Ed ancora che a Vinezia gli inabili sono abilitati con piú difficultà agli uffici che non si fa a noi, questo non nasce perché la spezie del governo sia diversa, ma perché in una spezie medesimi hanno ordini diversi… e però se noi chiamassimo gentiluomini e’ nostri, e questo nome appresso a noi non si dessi se non a chi è abile agli uffici, troveresti che el governo di Vinegia è popolare come el nostro e che el nostro non è manco governo di ottimati che sia el loro»; «И хоть оно и носит другое название, а не то, которое хотим дать ему мы, потому что оно называется правление аристократии, а наше будет называться народным, оно тем не менее не относится к другой разновидности, потому что это не что иное, как правление, в котором принимают участие все те, кто может быть избран на должности, и не делается различий на основании богатства или происхождения, как это бывает в случае правления оптиматов, но все в равной мере допущены к участию во всем, и они велики числом, возможно, даже превосходят наших; а если низшие слои народа не принимают в нем участия, то это так и у нас, потому что многочисленные ремесленники, новые жители и другие им подобные не вхожи в наш совет. И хоть в Венеции тем, кто не может быть избран на должность, труднее добиться разрешения на избрание, чем у нас, это не обусловлено тем, что их правление другой разновидности, но тем, что внутри одной и той же разновидности установлены разные порядки… Таким образом, если бы мы назвали наших советников аристократией, и называли бы так лишь тех, кто может быть избран на должность, то ты бы обнаружил, что правление в Венеции является народным в той же мере, что и наше, а наше не менее аристократическое, чем у них».

Ibid. P. 118–119: «E se bene io dissi ieri che e’ cittadini buoni non hanno volunta di governare, e che al bene essere delle città basta che vi sia la sicurtà, nondimeno questo è uno fondamento che fu piú facile a Platone a dirlo, che a chi si è maneggiato nelle republiche a vederlo, e piú rigoroso che non è oggi el gusto degli uomini, e’ quali hanno tutto per natura desiderio di essere stimati ed onorati. Anzi, come io dissi poco fa, è forse piú utile alle città, che e’ suoi cittadini abbino qualche instinto di ambizione moderata, perché gli desta a pensieri ed azione onorevoli, che se la fussi al tutto morta. Ma non disputando ora questo, dico che poiché negli uomini è questo appetito, o laudabile o dannabile che sia, ed appicato in modo che non si pùo sperare di spegnerlo, a noi che ragioniamo di fare uno governo, non quale doverebbe essere, ma quale abbiamo a sperare che possi essere, bisogna affaticarsi che tutti e’ gradi de’ cittadini abbino la satisfazione sua, pur che si facci con modo che non offenda la libertà»; «И хоть я вчера сказал, что добрые граждане не хотят править и что для благосостояния городов достаточно, чтобы обеспечивалась безопасность, тем не менее Платону было легче это обосновать. нежели тем, кто правил республиками, увидеть, тем более что сейчас пристрастия людей иные, и в их природе заложено желание быть ценимыми и почитаемыми. Более того, как я недавно сказал, возможно, для городов полезнее, чтобы их граждане обладали умеренным честолюбием, ведь оно сподвигает их на достойные мысли и поступки, нежели чтобы оно в них было мертво. Но не ставя сейчас целью это оспорить, я скажу, что, поскольку людям присуще такое желание, будь оно похвально или порицаемо, и оно таково, что нельзя надеяться его погасить, нам, которые обсуждают создание не такого правления, которому следовало бы существовать, а такого, которое можно надеяться установить, нужно приложить усилия к тому, чтобы граждане любого положения остались довольны, лишь бы от этого не пострадала свобода».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 112: «…le città benché siano libere, se sono bene ordinate, sono sostentate dal consiglio e dalla virtù di pochi; e se pigliate dieci o quindici anni per volta insieme, troverete che in tale tempo non sono piú che tre o quattro cittadini da chi depende la virtù ed el nervo delle consulte ed azioni piú importanti»; «…хоть города и свободны, если в них царит порядок, они поддерживаемы советом и добродетелью немногих; и если вы возьмете временной отрезок сразу в десять или пятнадцать лет, вы обнаружите, что за такое время добродетель и стержень всех важнейших совещаний и действий зависят не более чем от трех-четырех граждан». Обращает на себя внимание, что здесь virtù впервые фигурирует как характеристика поступков, а не людей.

Похвальное или порицаемое (итал.). — Прим. ред.

Положения, должности (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 119–120: «E questo che noi abbiamo detto è sanza dubio grado che non gli nuoce, perché se bene sono senatori a vita, pure sono molti, hanno la autorità limitata in modo che non diventano signori, e nondimeno el grado è tale che debbe bastare a uno cittadino che non ha la stomaco corrotto di ambizione; perché se ha virtù mediocre, si debbe contentare di essere senatore; se è piú eccellente, verrà di grado in grado agli onori piú alti: essere de’ dieci, essere della pratica, essere uno de’ disegnati per gonfaloniere quando vacassi»; «И то, о чем мы только что сказали, это, несомненно, положение, которое ему не вредит, потому что, хоть они и пожизненные члены сената, их тем не менее много, их власть ограничена, в силу чего они не могут стать полными правителями, и при этом их положение таково, что гражданам, чье нутро не развращено честолюбием, этого должно быть вполне достаточно; поскольку если он человек средних качеств, то он должен довольствоваться положением сенатора; более выдающиеся же будут продвигаться по должностной лестнице к самым высоким почестям: член совета десяти, член совета восьми, один из назначенных на замещение должности гонфалоньера».

Ibid. P. 112: «A questi (то есть тем, кто отличается наибольшей virtù) sia proposta la speranza di uno grado estraordinario dove pensino di arrivare, non con sette, non con corruttele, non con violenzia, ma col fare opere egregie, col consumare tutta la sua virtù e vita per beneficio della patria, la quale, poiché ha a ricevere piú utile da questi tali che dagli altri, debbe anche allettargli piú che gli altri»; «Им (то есть тем, кто отличается наибольшей virtù) пусть будет предложена возможность рассчитывать на самую высокую должность, которой они пускай достигнут не при помощи клик, подкупов или насилия, но совершая выдающиеся поступки и посвятив всю свою добродетель и всю свою жизнь благу отечества, которое, имея возможность получить больше пользы от этих людей, чем от других, должно и поощрять их больше, чем других».

Ibid. P. 121: «Le ragione che mi muovono a fare questa aggiunta sono due: l’una, che io non vorrei che a alcuno per essere diventato senatore paressi avere acconciò in modo le cose sua che giudicassi non avere piú bisogno degli altri che non sono del senato e tenessi manco conto della estimazione publica, come se mai piú non avessi a capitare a’ giudici degli uomini… L’altra, che io non vorrei che per essere e’ senatori sempre quegli medesimi, una parte di essi facessi qualche intelligenzia che facessi girare e’ partiti in loro, esclusi gli altri… Questa aggiunta rimedia benissimo a tutt’a dua gli inconvenienti, perché romperà le sette, intervenendovi tanto piú numero e di persone che si variano; e da altro canto non potendo questi aggiunti essere eletti loro, non aranno causa di favorire per ambizione sua la larghezza, ma si volteranno ragionevolmente con le fave a chi sarà giudicato che meriti piú; e quando parte del senato malignassi, questi daranno sempre el tracollo alla bilancia»; «Причин, которые побуждают меня создать такое подкрепление, две: одна заключается в том, что я не хотел бы, чтобы кто-нибудь, став сенатором, счел, что он так устроил свои дела, что больше не нуждается в тех, кто не входит в сенат, и стал бы пренебрегать оценкой общества, как будто ему больше никогда не предстоит стать объектом людских суждений… Вторая такова: я не хотел бы, чтобы сенаторы из‐за своей несменяемости создали какие-нибудь клики, которые бы все оборачивали в свою пользу, исключая остальных… Это подкрепление позволяет успешно преодолеть оба этих затруднения, поскольку разрушит клики благодаря участию большего количества людей и меняющемуся составу собрания; с другой стороны, поскольку эти дополнительные участники не могут быть избраны, у них не будет причин в силу честолюбия голосовать за широкое правление, вместо этого они, руководствуясь разумом, опустят свои бобы за тех, кого сочтут наиболее заслуживающим этого; и если часть сената будет действовать нечестно, благодаря этим людям весы всегда склонятся в противоположную сторону».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 122.

Ibid. P. 123.

Связи (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 130–132.

Ibid. P. 132–135.

Ibid. P. 133: «E queste contenzione, se bene qualche volta nascono da onesti principi, pure vanno poi piú oltre, perché la natura degli uomini è insaziabile, e chi si muove alle imprese per ritenere el grado suo e non essere oppresso, quando poi si è condotto a questo, non si ferma quivi ma cerca di amplificarlo piú che lo onesto e per consequente di opprimere ed usurpare quello di altri»; «И все эти противоборства, хоть иногда они и рождаются из честных принципов, часто заходят гораздо дальше, потому что люди по природе ненасытны, и те, кто начинает борьбу с целью сохранить свое положение и избежать притеснений, не останавливаются, достигнув цели, а пытаются умножить результат, перейдя границу честности, и, как следствие, пытаются притеснить и незаконно лишить положения других».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 135.

Для невооруженного города (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 106: «A me pare che el governo viniziano per una città disarmata sia cosí bello come forse mai avessi alcuna republica libera; ed oltre che lo mostra la esperienzia, perché essendo durato già centinaia di anni florido ed unito come ognuno sa, non si può attribuire alla fortuna o al caso, lo mostrano ancora molte ragioni che appariranno meglio nel ragionare di tutta questa materia»; «Мне кажется, что венецианская форма правления для невооруженного города подходит лучше, чем любая другая, что когда-либо была в свободных республиках; кроме того, что опыт уже сотни лет показывает, что эта республика, как всем известно, процветает и отличается единством, нельзя приписать ее успех фортуне или случаю, и это доказывает множество причин, которые станут яснее из рассуждений на эту тему».

Ibid. P. 138–139.

Ibid. P. 139: «El consiglio grande ha seco quello bene che è principale nel governo del popolo, cioè la conservazione della libertà, la autorità delle legge e la sicurtà di ognuno…»; «Большой совет несет в себе то преимущество, которое является главным в народном правлении, а именно сохранение свободы, поддержание власти закона и безопасность каждого человека…».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 139–140: «Sarebbe adunche el governo vostro simile al governo loro; ed essendo el suo ottimo, el vostro almanco sarebbe buono e sarebbe sanza dubio quale non ha mai veduto la città nostra. Perché o noi siamo stati sotto uno, come a tempo de’ Medici, che è stato governo tirannico, o pochi cittadini hanno potuto nella città… che in fatto hanno oppressi e tenuti in servitù gli altri con mille ingiurie ed insolenzie, e tra loro medesimi sono stati pieni di sedizioni… o la è stata in arbitrio licenzioso della moltitudine… o è stato qualche vivere pazzo, dove in uno tempo medesimo ha avuto licenzia la plebe e potestà e’ pochi. <…> Però se la sorte o la benignità di Dio non ci dà grazia di riscontrare in una forma di governo come questa o simile, abbiano a temere de’ medesimi mali che sono stati per el passato»; «Следовательно, ваше правление было бы похоже на то, что у них; а раз их правление отличное, то и ваше было бы по меньшей мере хорошим и, несомненно, таким, какого наш город никогда не знал. Потому что мы были или под властью одного, как во времена Медичи, а это было тираническое правление, или власть в городе имели немногие… которые на деле притесняли и держали в рабстве других с помощью множества несправедливых и своевольных действий, и между собой они постоянно враждовали… или же город был во власти произвола масс… или же были безумные времена, когда одновременно властвовали произвол масс и могущество немногих. <…> Но если случай или милосердие Божие не ниспошлют нам благодати обрести какую-либо сходную с этой форму правления, мы должны опасаться повторения прошлых бед».

Ibid. P. 141–145.

Ibid. P. 141–142: «E’ governi buoni si introducono o con la forza o con la persuasione: la forza sarebbe quando uno che si trovassi principe volessi deponere el principato e constituiré una forma di republica, perché a lui starebbe el commandare e ordinare; e questo sarebbe modo facilissimo, si perché el popolo che stava sotto la tirannide e non pensava alla libertà, vedendosi in uno tratto menare al vivere libero con amore e sanza arme, benché si introducessi ordinato e con moderato larghezza, gli parebbe entrare in paradiso e piglierebbe tutto per guadagno… gli sarebbe prestata fede smisurata… Non si potrebbe di questa opera attribuire parte alcuna alla fortuna, ma tutto dependerebbe dalla sua virtù, ed el frutto che ne nascessi non sarebbe beneficio a pochi né per breve tempo, ma in quanto a lui, a infiniti e per molte età»; «Хорошее правление устанавливается с помощью или силы, или убеждения: силой это происходит тогда, когда человек, занимающий пост государя, хочет упразднить единоличное правление и установить республику, где он будет отдавать распоряжения и устанавливать порядки… и это был бы очень простой путь, поскольку народ, живший при тирании и не думающий о свободе, увидев, как внезапно ему дают возможность жить в свободе, полюбовно и без оружия, пусть даже это и устанавливается с введением определенных порядков и с умеренной щедростью, сочтет, что он попал в рай, и все воспримет как выгоду… он будет пользоваться безмерным доверием… Нельзя видеть в таком деянии никакой роли фортуны, все будет зависеть от его добродетели, и тот плод, который она принесет, станет благом не для небольшого количества людей и не на краткий срок, а для него самого, для огромного множества людей и на долгое время».

Ibid. P. 142.

Ibid. P. 142–143: «Si introducerebbe anche el governo per forza quando uno cittadino amatore della patria vedessi le cose essere disordinate, né gli bastando el cuore poterle riformare voluntariamente e dacordo, si ingegnassi con la forza pigliare tanta autorità che potessi constituire uno buono governo etiam a dispetto degli altri, come fece Licurgo quando fece a Sparta quelle sante leggi. <…> Però bisogna che la forza duri tanto che abbia preso piede; e quanto piú durassi, tanto piú sarebbe pericoloso che non gli venissi voglia di continuarvi drento. Sapete come dice el proverbio: che lo indugio piglia vizio»; «Новое правление будет установлено силой также в том случае, когда гражданин, любящий свое отечество, увидит, что его дела в беспорядке, и ему не хватит смелости реформировать его по доброй воле и с всеобщего согласия, но он ухитрится силой захватить столько власти, чтобы учредить новую хорошую форму правления вопреки остальным, как это сделал Ликург, когда дал Спарте те праведные законы. <…> Но нужно, чтобы этой силы хватило надолго, иначе правление не укоренится, и чем дольше он будет удерживать власть силой, тем выше будет риск того, что ему захочется остаться у власти. Знаете пословицу: кто медлит, тот приобретает привычку».

Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 143: «Ci è adunche necessario fare fundamento in su la persuasione, e questa ora non sarebbe udita; ma io non dubio che le cose andranno in modo che innanzi che passi troppo tempo, si cognoscerà per molti la maggiore parte de’ disordini, e combatterà in loro da uno canto la voglia di provedervi, da l’altro la paura di non ristrignere troppo el governo. Ed in questo bisognerà, a mio giudicio, che giuochi la fortuna della città… Potrebbe ancora essere che questi disordini fussino grandi, ma tali che piú presto travagliassino la città che la ruinassino, ed allora el punto sarà che chi arà a fare questa riforma la pigli bene, perché sempre farà difficultà grande el dubio ch’e’ cittadini principali non voglino riducere le cose a uno stato stretto; però potrà essere che gli uomini si voltino piú presto a uno gonfaloniere a vita o per lungo tempo che a altro, perché darà loro manco ombra che uno senato perpetuo, e perché per questo solo la città non resta bene ordinata»; «Следовательно, нам нужно основываться на тактике убеждения, и сначала нас не будут слушать; но я не сомневаюсь, что все будет идти таким образом, что, прежде чем пройдет слишком много времени, многие узнают о большинстве беспорядков, и желание противодействовать им будет в них бороться со страхом, что их власть уменьшится. И здесь, на мой взгляд, должна сыграть роль фортуна города… Также возможно, что эти беспорядки примут большой размах, изнуряя город и ведя к его разрушению, и тогда будет важно, чтобы тот, кто будет проводить реформу, сумел все сделать правильно, потому что большая трудность всегда будет заключаться в сомнении самых влиятельных граждан, которым не захочется устанавливать узкое правление; но, возможно, люди скорее предпочтут расширение сроков гонфалоньерата вплоть до пожизненных, чем какое-то другое решение, потому что это вызовет у них меньше подозрений, чем несменяемый сенат, и потому что этого одного будет недостаточно для поддержания порядка в городе».

Ibid.

Ibid. P. 144: «Però concludendo vi dico che ho per molto dubio e mi pare che dependa molto dalla potestà della fortuna, se questo governo disordinato si riordinerà o no…»; «Но в заключение я хочу вам сказать, что я в этом очень сомневаюсь, и мне кажется, что установление порядка в этом беспорядочном правлении во многом зависит от могущества фортуны…».

Ibid. P. 146: «Perché le medesime imprese che fatte fuora di tempo sono difficillime o impossibile diventono facillime quando sono accompagnate dal tempo o dal occasione, ed a chi le tenta fuora del tempo suo non solo non gli riescono ma è pericolo che lo averle tentate non le guasti per quello tempo che facilmente sarebbono riuscite, e questa è una delle ragione che e’ pazienti sono tenuti savi… e del resto piú presto andate comportando e temporeggiatevi ei meglio che potete, che desideriate novità, perché non vi potrà venire cosa che non sia peggio»; «Потому что те же самые деяния, которые, если их совершают в неправильное время, очень сложны или даже невозможны, становятся очень просты, когда им сопутствуют времена и случай, и если их пытаться совершать в неправильное время, то не только в них не преуспевают, но и появляется опасность все испортить к тому времени, когда они бы получились легко, и это одна из причин, по которой терпеливые люди слывут мудрыми… а в остальном старайтесь идти на уступки и максимально тяните время, но не желайте перемен, чтобы не стало еще хуже». Язык Лодовико Аламанни: мудрые никогда ничего не меняют.

Об этом этапе жизни Гвиччардини см.: Ridolfi R. Life of Francesco Guicciardini (chap. XVIII–XX).

«Quante volte si dice: se si fussi fatto o non fatto cosi, saria succeduta o non succeduta la tale cosa! che se fussi possibile vederne el paragone, si conoscerebbe simile openione essere false» (Guicciardini F. Ricordi. P. 27; редакция С, глава 22); «22. Сколько раз говорится: если бы было поступлено так или иначе, произошло бы то или другое; люди узнали бы, что подобные мнения ложны, если бы можно было проверить их на деле» (Гвиччардини Ф. Заметки о делах политических и гражданских // Гвиччардини Ф. Сочинения / Пер. М. С. Фельдштейна. М., 1934. С. 117–118. Далее цитаты приведены по тому же изданию).

«Leggete spesso e considerate bene questi ricordi, perché è piú facile a conoscergli e intendergli che osservargli: e questo si facilita col farsene tale abito che s’abbino freschi nella memoria. Non si confidi alcuno tanto nella prudenza naturale che si persuada quella bastare sanza l’accidentale della esperienzia, perché ognuno che ha maneggiato faccende, benché prudentissimo, ha potuto conoscere che con la esperienzia si aggiugne a molte cose, alle quali è impossibile che el naturale solo possa aggiugnere» (Ibid. P. 13–14, редакция C, главы 9, 10); «9. Читайте эти заметки часто и обдумывайте их как следует, потому что познать и понять их легче, чем следовать им; это облегчается, если свыкнуться с ними настолько, чтобы они всегда свежи были в памяти. 10. Не полагайтесь всецело на природный ум и не убеждайте себя, что достаточно его одного без участия опыта; ведь всякий, кто только соприкасается с делами, будь он умнейший человек в мире, мог познать, что опытом достигается многое, к чему не могут привести одни только природные дары» (Там же. С. 113. Ср.: редакция B, главы 71, 100, 121).

«Sarebbe pericoloso proverbio, se non fussi bene inteso, quello che si dice: el savio debbe godere el beneficio del tempo; perché, quando ti viene quello che tu desideri, chi perde la occasione non la ritruova a sua posta: e anche in molte cose è necessaria la celerità del risolversi e del fare; ma quando sei in partiti difficili o in cose che ti sono moleste, allunga e aspetta tempo quanto puoi, perché quello spesso ti illumina o ti libera. Usando cosí questo proverbio, è sempre salutifero; ma inteso altrimenti, sarebbe spesso pernizioso» (Guicciardini F. Ricordi. P. 90, редакция С, главы 78–85, особенно редакция С, глава 79); «Пословица — „мудрый должен пользоваться благом времени“, понятая плохо, была бы опасной. Когда желанное само к тебе идет, стоит человеку раз пропустить случай, и он больше его не дождется, так что во многих делах необходимо решать и действовать быстро; однако в делах трудных и тяжелых тяни и выжидай, сколько можешь, ибо время часто просвещает тебя или освобождает тебя. Если так применять эту пословицу, она всегда спасительна; понятая иначе, она часто была бы гибельной» (Гвиччардини Ф. Заметки о делах политических и гражданских. С. 135).

«Le cose del mondo sono si varie e dependono da tanti accidenti, che difficilmente si può fare giudicio del futuro; e si vede per esperienzia che quasi sempre le conietture de’ savi sono fallace: però non laudo el consiglio di coloro che lasciano la commodità di uno bene presente, conbenché minore, per paura di uno male futuro, benché maggiore, se non è molto propinquo o molto certo; perché, non succedendo poi spesso quello di che temevi, ti truovi per una paura vana avere lasciato quello che ti piaceva. E però è savior proverbio: di cosa nasce cosa» (Ibid. P. 28, редакция B, глава 96); «Дела мирские так разнообразны и зависят от стольких случайностей, что о будущем судить трудно; мы видим по опыту, что предположения людей мудрых почти всегда бывают ложны; не одобряю поэтому совета тех, кто упускает в настоящем даже малое благо из боязни будущих бед, хотя бы и больших, если они не подошли вплотную или не вполне достоверны; ведь то, чего ты боишься, часто вовсе не случается, и тогда оказывается, что ты лишился желанного из‐за пустого страха; поэтому мудра пословица: из вещи родится вещь» (Там же. С. 203).

«Se vedete andare a cammino la declinazione di una città, la mutazione di uno governo, lo augumento di uno imperio nuovo e altre cose simili — che qualche volta si veggono innanzi quasi certe — avvertite a non vi ingannare ne’ tempi: perché e moti delle cose sono per sua natura e per diversi impedimenti molto piú tardi che gli uomini non si immaginano, e lo ingannarti in questo ti può fare grandissimo danno: avvertiteci bene, che è uno passo dove spesso si inciampa. Interviene anche el medesimo nelle cose private e particulari, ma molto piú in queste publiche e universali, perché hanno, per essere maggiore mole, el moto suo piú lento, e anche sono sottoposte a piú accidenti» (Ibid. P. 82, редакция С, глава 71); «71. Если вы увидите начало упадка города, перемену правительства, появление новой власти и другие подобные вещи, которые иногда можно предвидеть почти наверняка, смотрите, как бы не обмануться вам насчет сроков, ибо движение дел человеческих по природе своей и вследствие разных препятствий идет гораздо медленнее, чем люди воображают; ошибка может тебе страшно навредить, а потому знай, что люди часто в этом месте спотыкаются. Так бывает и в делах частных и личных, но гораздо чаще в общественных и всенародных; размах их по природе своей больше, движение медленнее, и поэтому они подвержены большим случайностям» (Там же. С. 133). Ср.: редакция С, главы 34, 115, 116, 162, 191; редакция B, главы 298, 325.

«Quanto disse bene el filosofo: De futuris contingentibus non est determinata veritas! Aggirati quanto tu vuoi, che quanto piú ti aggiri, tanto piú truovi questo detto verissimo» (Ibid. P. 67, редакция C, глава 58); «58. Как хорошо говорит философ: De futuris contingentibus non est determinata veritas! Как ни вертись, а ты должен будешь признать, что вернее не скажешь» (Там же. С. 129).

«Quanto si ingannono coloro che a ogni parola allegano e Romani! Bisognerebbe avere una città condizionata come era loro, e poi governarsi secondo quello esemplo: el quale a chi ha le qualità disproporzionate è tanto disproporzionate, quanto sarebbe volere che uno asino facessi el corso di uno cavallo» (Ibid. P. 121, редакция C, глава 110); «110. Как ошибаются те, кто при каждом слове ссылается на римлян. Нужно было бы жить в городе, находящемся в таких же условиях, как Рим, а потом уже управлять по этому примеру; при разности условий это так же несообразно, как требовать лошадиного бега от осла» (Там же. С. 143).

См., например: Butterfield H. The Statecraft of Machiavelli. London, 1940 (второе издание — 1955 год).

«Tutto quello che è stato per el passato e è al presente, sarà ancora in futuro; ma si mutano e nomi e le superficie delle cose in modo, che chi non ha buono occhio non le riconosce, nè sa pigliare regola o fare giudicio per mezzo di quella osservazione» (Guicciardini F. Ricordi. P. 87, редакция C, глава 76); «76. Все, что было в прошлом и существует в настоящем, предстоит еще в будущем; меняются лишь названия и видимость вещей, а человек недостаточно зоркий этого не распознает и не умеет вывести из этого наблюдения правила или суждения» (Гвиччардини Ф. Заметки о делах политических и гражданских. С. 134). Ср.: «…le cose medesime ritornano, ma sotto diversi nomi e colori» (Ibid, редакция B, глава 114); «…бывшее возвращается, только под другими названиями и в другой окраске…» (Там же. С. 208). «Le cose del mondo non stanno ferme, anzi hanno sempre progresso al cammino a che ragionevolmente per sua natura hanno a andare e finire; ma tardano piú che non è la opinione nostra, perché noi le misuriamo secondo la vita nostra che è breve e non secondo el tempo loro che è lungo; e però sono e passi suoi piú tardi che non sono e nostri, e si tardi per sua natura che, ancora che si muovino, non ci accorgiamo spesso de’ suoi moti: e per questo sono spesso falsi e’ giudici che noi facciamo» (Ibid. P. 82, редакция B, глава 140); «Ничто в мире не стоит на месте; наоборот, все идет вперед по пути, на котором вещам, согласно природе их, положено иметь начало и конец, но ход этот медленнее, чем мы думаем; ведь мерим все нашей короткой жизнью, а не долгим временем, положенным вещам; поэтому шаги его медленнее наших и даже так медленны от природы, что мы часто не замечаем его движений, даже когда они есть; вот отчего суждения наши часто бывают ложны» (Там же. С. 215).

«Chi si travaglia in Firenze di mutare stati, se non lo fa per necessità, o che a lui tocchi diventare capo del nuovo governo, è poco prudente, perché mette a pericolo sè e tutto el suo, se la cosa non succede; succedendo, non ha a pena una piccola parte di quello che aveva disegnato. E quanta pazzia è giuocare a uno giuoco che si possa perdere piú sanza comparazione che guadagnare! E quello che non importa forse manco, mutato che sia lo stato, ti oblighi a uno perpetuo tormento: d’avere sempre a temere di nuova mutazione» (Ibid. P. 60, редакция C, глава 51); «51. Кто стремится во Флоренции к перемене правления и поступает так не по необходимости, а только потому, что ему запало в голову стать во главе правительства, поступает неразумно: ведь если дело не удастся, он подвергает опасности себя и все, что у него есть; при успехе он получит разве малую долю того, на что надеялся. И какое безумие затевать игру, в которой можно неизмеримо больше проиграть, чем выиграть! Пожалуй, не менее важно и то, что перемена правления заставляет тебя вечно терзаться страхом новых изменений» (Там же. С. 127).

«Quello che dicono le persone spirituali, che chi ha fede conduce cose grandi, e, come dice lo evangelio, chi ha fede puo comandare a’ monti ecc., procede perché la fede fa ostinazione. Fede non è altro che credere con openione ferma e quasi certezza le cose che non sono ragionevole, o se sono ragionevole, crederle con piú resoluzione che non persuadono le ragione. Chi adunche ha fede diventa ostinato in quello che crede, e procede al cammino suo intrepido e resoluto, sprezzando le difficultà e pericoli, e mettendosi a soportare ogni estremità: donde nasce che, essendo le cose del mondo sottoposte a mille casi e accidenti, può nascere per molti versi nella lunghezza del tempo aiuto insperato a chi ha perseverato nella ostinazione, la quale essendo causata dalla fede, si dice meritamente: chi ha fede ecc. Esemplo a’ dì nostri ne è grandissimo questa ostinazione de’ Fiorentini che, essendosi contro a ogni ragione del mondo messi a aspettare la guerra del papa e imperadore sanza speranza di alcuno soccorso di altri, disuniti e con mille difficultà, hanno sostenuto in sulle mura già sette mesi gli eserciti, e quali non si sarebbe creduto che avessino sostenuti sette dì, e condotto le cose in luogo che, se vincessino, nessuno piú se ne maraviglierebbe, dove prima da tutti erano giudicato perduti: e questa ostinazione ha causata in gran parte la fede di non potere perire, secondo le predizione di fra Ieronimo da Ferrara» (Guicciardini F. Ricordi. P. 3; редакция C, глава 1); «1. Если люди благочестивые говорят, что кто имеет веру, творит великие дела; и если сказано в Евангелии, — кто имеет веру, тот может двигать горы, и т. д., то это потому, что вера дает упорство. Верить — значит не что иное, как иметь твердое мнение и даже уверенность в вещах внеразумных, а если вещи эти постигаются разумом, то верить в них с большей решительностью, чем разум в том убеждает. Итак, кто имеет веру, тот в ней упорен, он вступает на путь свой бесстрашно и решительно, презирает трудности и опасности и готов терпеть до последней крайности. Так как дела мира подвержены тысячам случайностей, то благодаря долгому течению времени может прийти неожиданная помощь тому, кто упорствовал до конца; причиной этого упорства была вера, и потому справедливо говорится: кто имеет веру, творит дела великие. Пример этого в наши дни — величайшее упорство флорентийцев, которые, ожидая, вопреки всякому рассудку, войны между императором и папой, без надежды на чью-нибудь помощь, разъединенные, среди тысячи трудностей, — семь месяцев выдержали за стенами натиск войск, когда никто бы не поверил, что они выдержат семь дней; если бы дела обернулись так, что флорентийцы победили бы, никто бы уже не удивился, а вначале все считали их погибшими; причиной упорства их была во многом вера в предсказание Фра Джироламо из Феррары, что они погибнуть не могут» (Гвиччардини Ф. Заметки о делах политических и гражданских. С. 107–108).

«Accade che qualche volta e’ pazzi fanno maggiore cose che e’ savi. Procede perché el savio, dove non è necessitato, si rimette assai alla ragione e poco alla fortuna, el pazzo assai alla fortuna e poco alla ragione: e le cose portate dalla fortuna hanno talvolta fini incredibili. E’ savi di Firenze arebbono ceduto alla tempesta presente; e’ pazzi, avendo contro a ogni ragione voluto opporsi, hanno fatto insino a ora quello che non si sarebbe creduto che la città nostra potessi in modo alcuno fare: e questo è che dice el proverbio Audaces fortuna iuvat» (Ibid. P. 148, редакция C, глава 136); «136. Случается иногда, что безумцы творят более великие дела, чем мудрецы; происходит это оттого, что мудрый, которого не гнетет необходимость, крепко полагается на разум и слабо на судьбу; дела же, которыми вершит судьба, часто кончаются образом непостижимым. Флорентийские мудрецы уступили бы буре, разразившейся сейчас, а безумцы решили бороться с ней наперекор всякому рассудку, и никто бы не поверил, что наш город способен на подвиги, которые они до сих пор совершили. Это и говорит пословица: Audaces fortuna juvat» (Там же. С. 150).

В начале предисловия к «Океании», см.: The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 35.

О его жизненном пути см.: Ridolfi R. Opuscoli di storia letteraria e di erudizione. Firenze, 1942; Starns R. Donato Giannotti and his Epistolae. Geneva, 1968, а также работу Феликса Гилберта, указанную в следующем примечании. Анализ идей Джаннотти см.: Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 14–66; см. также: Starns R. Ante Machiavel: Machiavelli and Giannotti // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. P. 285–293. См. краткое упоминание о Джаннотти (указание на связь между его идеями и английской мыслью эпохи Шекспира): Huffman C. C. Coriolanus in Context. Lewisburg, 1972. P. 17–20.

Gilbert F. The Date of the Composition of Contarini’s and Giannotti’s Books on Venice // Studies in the Renaissance. Vol. XIV. New York, 1967. P. 172–184.

Gilbert F. The Date of the Composition. P. 178–179.

Giannotti D. Opere / A cura di G. Rosini. 3 vols. Vol. I. Pisa, 1819. P. 9: «E perché nel primo ragionamento fu disputato dell’amministrazione universale della repubblica; nel secondo particolarmente di tutti i magistrati; nel terzo della forma e composizione di essa repubblica, noi dal primo penderemo il principio nostro, non solamente perché naturalmente le cose universali sono di piú facile intelligenza, ma perché ancora del primo ragionamento il secondo, il terzo dall’uno e dall’altro depende»; «И поскольку первый разговор был обсуждением общей структуры правления республики, во втором в деталях шла речь о разных магистратурах, в третьем — о форме и составе этой республики, то мы начнем с первой из этих тем, не только потому, что обычно общие вещи проще для понимания, но и потому, что второй разговор вытекает из первого, а третий — из первых двух».

Форма и состав этой республики (итал.). — Прим. ред.

Gilbert F. Date and Composition. P. 180–182.

Формы, состава и характера этой республики (итал.). — Прим. ред.] См.: Giannotti D. Opere. P. 20.

Giannotti D. Opere. P. 34–35: «I dipintori, e scultori, se drittamente riguardiamo, seguitano nello loro arti i precetti dei filosofi; perciocché ancora essi le loro opere dalle cose universali cominciano. I dipintori, prima che particolarmente alcuna imagine dipingano, tirano certe linee, per le quali essa figura universalmente si dimostra; dopo questo le danno la sua particolare perfezione. Gli scultori ancora osservano nelle loro statue il medesimo; tanto che chi vedesse alcuno dei loro marmi dirozzato, direbbe piú tosto questa parte debbe servire per la testa, questa per lo braccio, questa la gamba: tanto la natura ci costringe, non solamente nel conoscere ed intendere, ma eziandio nell’operare, a pigliar il principio dalle cose universali! Per questa cagione io incominciai dalla descrizione del sito di Venezia, come cosa piú che l’altre universale»; «Если мы внимательно понаблюдаем за живописцами и скульпторами, то увидим, что они следуют в своем искусстве заветам философов, поскольку тоже начинают свою работу с общего. Живописцы, перед тем как написать какое-то изображение в деталях, чертят несколько линий, намечающих общие очертания фигуры, а после этого в совершенстве прорисовывают все ее детали. Скульпторы придерживаются того же принципа при создании статуй; увидев одну из их глыб мрамора после первичной обработки, мы можем сказать, что эта часть станет головой, эта — рукой, а та — ногой: сама природа вынуждает нас не только в процессе познания, но и при созидании начинать с общих вещей! По этой причине я начал с описания местоположения Венеции, как с самой общей вещи».

Ibid. P. 21: «Perciocché ciascuna repubblica è simile ad un corpo naturale, anzi per meglio dire, è un corpo dalla natura principalmente prodotto, dopo questo dall’arte limato. Perciocché quando la natura fece l’uomo, ella intese fare una università, una comunione. Essendo adunque ciascuna repubblica come un’altro corpo naturale, deve ancora i suoi membri avere. E perché tra loro è sempre certa proporzione e convenienza, siccome tra i membri di ciascuno altro corpo, chi non conosce questa proporzione e convenienza, che è tra l’un membro e l’altro, non può come fatto sia quel corpo comprendere. Ora questo è quello dove manca il Sabellico».

Ibid: «…non dichiara come l’uno sia collegato con l’altro, che dependenza abbia questo da quello, tal che perfettamente la composizione della repubblica raccoglier se ne possa»; «…он не говорит, как одно связано с другим, как это зависит от того, что необходимо для того, чтобы в совершенстве увидеть устройство республики».

Ibid. P. 16–17: «…Pomponio considerando che la repubblica sua era corrottissima, e non conoscendo in sé facoltà di poterle la sanità restituire, si ritrasse da lei per non essere costretto con essa a rovinare. Perciocché la repubblica, quando è corrotta, è simile al mare agitato dalla tempesta, nel quale chi allora si mette, non si può a sua porta ritrarre. Io già non mi son ritratto dalle cure civili per questa cagione, perciocché la mia repubblica non è corrotta, anzi (se io non m’inganno) è piú perfetta ch’ella mai in alcun tempo fosse…»; «…Помпоний, принимая во внимание глубокий упадок своей республики и не видя в себе способностей вернуть ей процветание, удалился от нее, чтобы ему не пришлось погибнуть вместе с ней. Потому что когда республика подвержена порче, она подобна морю в бурю, и кто пускается в такое плавание, тот не может укрыться в гавани. Я же не по этой причине удалился от гражданских забот, потому что моя республика не находится в упадке, напротив, если я не заблуждаюсь, она более совершенна, чем когда бы то ни было…».

Giannotti D. Opere. P. 17: «E quantunque i Romani possedessero tanto maggiore imperio quanto è noto a ciascuno, non però giudico la repubblica nostra meno beata e felice. Perciocché la felicità d’una repubblica non consiste nella grandezza dell’imperio, ma si ben nel vivere con tranquillità e pace universale. Nella qual cosa se io dicessi che la nostra repubblica fosse alla romana superiore, credo certo che niuno mi potrebbe giustamente riprendere»; «И хотя римляне владели такой великой империей, которая известна каждому, я не считаю нашу республику менее благодатной и счастливой. Потому что счастье республики не заключается в величии ее владений, а в спокойной жизни и всеобщем мире. И если я скажу, что в этом наша республика превосходит римскую, то я уверен, что никто меня не сможет упрекнуть».

Ibid. P. 15: «…due tempi mi pare che tra gli altri siano da ricordare: Uno, nel quale fu il principio della ruina sua [то есть Италии] e dello imperio Romano, e questo fu quando Roma dalle armi Cesariane fu oppressa: l’altro, nel quale fu il colmo del male italiano; e questo fu quando l’Italia dagli Unni, Goti, Vandali, Longobardi fu discorsa e saccheggiata. E se bene si considerano gli accidenti che da poco tempo in qua, cosi in Oriente come in Occidente, sono avvenuti, agevolmente si può vedere che a quelli che oggi vivono in Italia soprasta uno di quelli due tempi. Ma qual di loro piú si debba avere in orrore non so io già discernere: perciocché dal primo si può dire nascesse il secondo, e dal secondo tutta quella variazione, che ha fatto pigliare al mondo quella faccia, che ancora gli veggiamo a’ tempi nostri, e lasciar del tutto quella che al tempo de’ Romani aveva…»; «…я считаю, что нужно прежде всего вспомнить две эпохи: первая — начало ее [то есть Италии] разрушения и упадка Римской империи, и это было, когда Рим жестоко угнетался Цезарем; вторая — это время, когда беды Италии достигли предела, а это было, когда гунны, готы, вандалы и лангобарды совершали набеги на Италию и грабительски опустошали ее. И если принять во внимание события, которые недавно имели место как на востоке, так и на западе, легко можно увидеть, что на нынешних жителей Италии наложила отпечаток одна из тех двух эпох. Но я не могу сказать, какая из них ужаснее, потому что можно сказать, что первая стала причиной второй, а вторая повлекла за собой все те разнообразные события, определившие тот облик мира, что он сохраняет и в наши дни, и приведшие к потере того облика, что мир имел во времена римлян…».

Впрочем, см.: Giannotti D. Opere. P. 42: «…non è dubbio alcuno che gli uomini, dove eglino non si trovano a trattar cose pubbliche, non solamente non accrescono la nobiltà loro, ma perdono ancora quella che hanno e divengono peggio che animali, essendo costretti viver senza alcun pensiero avere che in alto sia levato»; «…нет никакого сомнения, что люди, когда начинают заниматься общественными делами, не только не становятся более благородными, но теряют то благородство, что имели, и становятся хуже животных, будучи вынуждены жить безо всякой высокой мысли».

Ibid. P. 35–36: «…per popolari io intendo quelli che altramente possiamo chiamare plebei. E son quelli, i quali esercitano arti vilissime per sostentare la vita loro, e nella città non hanno grado alcuno. Per cittadini, tutti quelli i quali per essere nati eglino, i padri e gli avoli loro nella città nostra, e per avere esercitate arti piú onorate, hanno acquistato qualche splendore, e sono saliti in grado tal che ancora essi si possono in un certo modo figluoli di questa patria chiamare. I gentiluomini sono quelli che sono della città, e di tutto lo stato, di mare o di terra, padroni e signori»; «…под народом я понимаю тех, кого мы можем назвать плебеями. Это те, кто занимается самыми низкими ремеслами, чтобы заработать себе на жизнь, и в городе они не имеют никакого положения. Под гражданами — всех, кто родился в нашем городе, как и их отцы и деды, и кто занимается более почетными ремеслами и снискал некоторую славу; эти люди достигли такого положения, что могут в определенном смысле называться сынами этого отечества. Знать — это те, кто владеет и властвует городом и всем государством, на море и на земле».

См. прим. 1 на с. 449 и прим. 1, 2 на с. 449; ср. Гвиччардини в 1512 году: Guicciardini F. Dialogo e discorsi. P. 224–225.

Например: Giannotti D. Opere. P. 50.

Например: Ibid. P. 77.

Ibid. P. 42–43.

Яркость (лат.). — Прим. ред.

Giannotti D. Opere. P. 61–62, 63–64: «Ma poscia che il consiglio fu ordinato, e che l’autorità de’ dogi fu co’ magistrati e coi consigli temperata, allora i cittadini, adoperandosi nelle faccende, acquistarono gloria e riputazione. Ed è accaduto alla nostra città quel medesimo che avenne a Roma. <…> E da questo, credo, che nasca che noi non abbiamo molta notizia dell’antichità delle famiglie de’ gentiluomini innanzi a Sebastiano Ziani… e… che in tutte le nostre memorie non trovo menzione alcuna di questo nome gentiluomo, eccetto che nella vita di Pietro Ziani doge XLII, figliuolo del sopradetto Sebastiano. <…> …e non credo che questo nome gentiluomo significasse quello che oggi significa… ma che… s’intendesse quello che oggi nell’altre città significa, cioè chiunque o per antichità, o per ricchezze o per autorità piú che gli altri risplende»; «C тех пор как был учрежден совет и власть дожей была ограничена магистратурами и советами, граждане, принимая активное участие в делах, начали завоевывать славу и доброе имя. И в нашем городе случилось то же самое, что когда-то в Риме. <…> Думаю, именно этим объясняется то, что мы мало знаем об истории знатных родов до Себастьяно Дзиани… и… нигде в наших исторических сочинениях я не нахожу упоминания слова gentiluomo, кроме как в жизнеописании Пьетро Дзиани, 42‐го дожа, сына вышеупомянутого Себастьяно. <…> …и я не думаю, что слово gentiluomo тогда имело такое значение, как сейчас… но что… оно означало то же, что сейчас означает в других городах, то есть любого человека, прославившегося среди остальных благодаря возрасту и жизненному опыту, или богатству, или влиятельности».

Ibid. P. 66–68: «Ma quello che piú mi stringe è che gran cosa saria stata, che i nostri maggiori senza esempio alcuno avessero trovato si bell’ordine, si bel modo di distribuire i carichi e le onoranze della città, cioè il gran consiglio. Perciocché egli non è dubbio alcuno che quando questo consiglio fu trovato, non era simile forma di vivere in luogo alcuno di mondo, di che s’abbia notizia. E le cose, le quali senza esempio alcuno s’hanno ad introdurre, hanno sempre tante difficoltà, che come impossibile sono le piú volte abbandonate. Il che nasce perché gli uomini nel azioni umane non approvano quegli ordini, l’utilità de’ quali non hanno né per la propria, né per l’altrui esperienza, conosciuta; e pochissimi sono sempre stati e sono quelli che sappiamo cose nuove trovare e persuaderle. E perciò nelle innovazioni degli ordini si vanno imitando i vecchi cosí proprii come gli altrui. <…> Saria stata adunque cosa miracolosa, che i nostri maggiori senza averne esempio alcuno, avessero, nel riordinare la nostra repubblica, saputo trovare ed introdurre sì bella, sì civile, sì utile ordinazione come è questa del gran consiglio, la quale senza dubbio è quella che non ha solamente mantenuto libera la nostra patria, ma eziandio, procedendo di bene in meglio, l’ha fatta salire in quella grandezza d’imperio e riputazione, alla quale voi essere pervenuta la vedete. È adunque credibile per le due dette ragioni, oltre a quelle poche memorie che ce ne sono, che innanzi a Sebastiano Ziani fosse qualche forma di consiglio. <…> Quegli adunque i quali dicono che il consiglio è antichissimo, se non intendo quel consiglio che s’ordino per distribuire i magistrati, forse non s’ingannano; ma se intendono questo altro, senza dubbio sono in errore»; «Но вот что мне кажется особенно важным: как было бы замечательно, если бы наши правители без всякого внешнего примера смогли найти такое хорошее устройство, такой хороший способ распределять городские должности и почетные звания, каким является Большой совет. Потому что нет никакого сомнения, что когда такой совет был создан, подобной формы общественного устройства, насколько было известно, не было нигде в мире. А то, что приходится устанавливать без оглядки на пример других, всегда сопряжено с большими трудностями, и часто затею бросают, сочтя ее невозможной. Это происходит потому, что люди не склонны одобрять в действиях других то, в пользе чего они не убедились или на собственном, или на чужом опыте, и лишь немногим удавалось и удается найти новые решения и убедить других в их правильности. И поэтому в обновлении порядков обычно подражают прошлому опыту, собственному или чужому. <…> Стало быть, было бы чудом, если бы наши правители без всякого внешнего примера смогли, меняя устройство нашей республики, найти и установить такую прекрасную, такую гражданскую, такую полезную форму, как Большой совет, который не только помог нашему отечеству остаться свободным, но даже, что еще прекраснее, помог ему достичь тех вершин власти и доброй славы, на которых, как вы видите, оно сейчас находится. Итак, это стало возможным по двум вышеупомянутым причинам, если не считать тех немногочисленных упоминаний в исторических сочинениях о том, что до Себастьяно Дзиани совет уже существовал в какой-то форме. <…> Стало быть, те, кто говорит, что совет очень древний, если они не имеют в виду тот совет, который был создан для распределения магистратур, то они, возможно, и правы, но если они имеют в виду именно его, то они, несомненно, заблуждаются».

Giannotti D. Opere. P. 72–74.

Изменение (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 77: «…dico che io nell’antiche nostre memorie non ho trovato mai che si fossa cagione di far serrare il consiglio; come voi dite, non par da credere che un ordine tanto nuovo potesse nascere senza qualche grande occasione. Di che noi potremmo addurre infiniti esempii, non solamente di quelle repubbliche che hanno variato in meglio, tra le quali è la nostra, siccome io stimo, ma di quelle che sono in peggio trascorse. Ma le variazioni della nostra repubblica medesima, se bene le considerate, vi possono dare di quello che diciamo certissima testimonianza. Nondimeno io non ho letto mai, né inteso, che cagione e che occasione facesse il consiglio serrare. Né da me stesso posso pensare che da quella forma del consiglio potesse nascere disordine alcuno, che avesse ad essere cagione della sua variazione; tanto che io credo che coloro che furono autori di tal mutazione… vedendo nella città nostra concorrere quantità grandissima di forestieri per conto di faccende mercantili. <…> Ma questa è tutta congettura; perciocché, come ho detto, non ne ho certezza alcuna»; «…Скажу, что в наших старинных исторических сочинениях я не нашел упоминания никаких причин ограничить членство в совете, и, как вы говорите, маловероятно, что такое нововведение возникло без серьезного повода. Тому можно привести многочисленные примеры, не только из истории тех республик, где произошли изменения к лучшему, — к таким республикам, как я считаю, относится и наша, но и из жизни тех, где произошли изменения к худшему. Но изменения в самой нашей республике, если поразмыслить, могут служить надежным свидетельством того, о чем мы сейчас говорим. Тем не менее мне не случалось читать или слышать о той причине и том случае, которые привели к ограничению членства в совете. И я не думаю, что предыдущая форма совета могла стать причиной беспорядков, которые бы побудили к переменам, поэтому я думаю, что те, кто ввел этот новый порядок… сделали это, видя, что в городе появилось много заезжих купцов, которые вели здесь дела. <…> Но это лишь мое предположение, потому что, как я уже говорил, у меня нет на этот счет никаких точных сведений».

Особенность (итал.). — Прим. ред.

Giannotti D. Opere. P. 116: «Ed avete ad intendere che in ogni repubblica sono assai costituzioni, delle quali non sì può assegnare alcuna probabile non che vera ragione. E questo non solamente avviene in quelle città che hanno il loro governo variato, ma in quelle ancora le quali con le medesime leggi si sono lungo tempo rette e governate. Perciocché quantunque l’usanze si siano mantenute, nondimeno le cagioni di quelle sono dall’antichità oscurate».

Форму этой республики (итал.). — Прим. ред.

Зд.: общественное собрание (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 51: «Dicono adunque che quattro sono le cose nelle quali consiste il nervo d’ogni repubblica. La creazione de’ magistrati; le deliberazioni della pace e della guerra; le introduzione delle leggi; e le provocazioni». Ср.: Ibid. P. 86.

Большее почтение (итал.). — Прим. ред.

Giannotti D. Opere. P. 125–126: «Usano ancora i nostri fare confermare alcune leggi non solamente nel consiglio dei pregati, ma ancora nel grande; la qual cosa, credo che sia in potestà di quel magistrato che principalmente le introduce. E credo che questo s’usi fare, accioché a questo modo s’acquisti a quella legge maggior riputazione…»; «У нас некоторые законы утверждаются не только Советом приглашенных, но и Большим советом; думаю, необходимость этого определяется тем ведомством, что выносит закон на обсуждение. И думаю, что это делается для того, чтобы этот закон пользовался бóльшим почетом…».

Ibid. P. 91–117.

Зал Большого совета (итал.). — Прим. ред.

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 463–500.

См. речь Эпимонуса де Гаррулы из «Океании» (The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 110): «The truth is, they have nothing to say to their acquaintance; or men that are in council sure would have tongues; for a council, and not a word spoken in it, is a contradiction. <…> But in the parliament of Oceana, you had no balls or dancing, but sober conversation; a man might know and be known, shows his parts and improve ‘em» («Дело в том, что им нечего сказать своим знакомым, иначе люди в совете, несомненно, говорили бы, ведь совет, в котором не произносят ни слова, представляет собой противоречие. <…> Но в парламенте Океании вы не увидите балов или танцев, а лишь трезвую беседу; человек может узнавать и быть узнанным, показывать свои качества и совершенствовать их»).

Giannotti D. Discorso al… Gonfaloniere… Niccolo Capponi sopra i modi di ordinare la Repubblica Fiorentina // Giannotti D. Opere. Vol. III. P. 27–48.

Смешанное правление (итал.). — Прим. ред.

Круг (итал.). — Прим. ред.

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 498 (см. также примечание на этой странице).

Узким кругом и насильно (итал.). — Прим. ред.

На всю жизнь (итал.). — Прим. ред.

Прокураторы, уполномоченные (итал.). — Прим. ред.

Разработка предложений, принятие решения посредством обсуждения и исполнение (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 32–33.

Ibid. P. 32: «Tutti quelli che consigliano è necessario che sieno valenti, e di quel primo ordine, che scrive Esiodo, nel quale sono connumerati quelli che hanno invenzione per loro medesimi, e non hanno bisogno di consiglio d’altri»; «Все, кто участвует в обсуждении, должны быть выдающихся качеств, того первого разряда, о котором пишет Гесиод, к которому относятся те, кто сам способен изобретать новое и не нуждается в совете других».

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 41: «Il consiglio saria in pochi, cioè nei valenti; la deliberazione in molti; e perciò la libertà saria sicura, e quelli che avrebbero la autorità, l’avrebbero per virtù della repubblica, e non per loro presunzione e importunità»; «В совет войдут немногие, а именно самые выдающиеся; решения же будет принимать многочисленное собрание, и потому будет обеспечена свобода, и те, кто будет наделен властью, получат ее за счет добродетели республики, а не собственной самонадеянности и назойливости».

Представляет правление (lo stato) оптиматов (итал.). — Прим. ред.

Ibid: «…essendo le cose determinate da molti, cioè dal senato…»; «…поскольку решения принимают многие, то есть сенат…».

Ibid. P. 30: «Vorrei dare a costori una cura speciale di considerar sempre le cose della città, e i primi pensieri d’introdurre nuove leggi e correggere le vecchie, secondo che ricerca la varietà de’ tempi»; «Я хотел бы дать им особые полномочия, заключающиеся в обдумывании городских дел, разработке новых законопроектов и внесении исправлений в старые, в соответствии с требованиями времени».

Ibid. P. 28: ottimati охарактеризованы как «quelli che il piú delle volte hanno prudenza, il premio della quale pare che sia l’onore come testimonio d’essa»; «те, кто чаще всего проявляет рассудительность, и представляется, что наградой за него становится почет, который и свидетельствует о его наличии».

Un discorso sconosciuto di Donato Giannotti intorno alla milizia / A cura di G. R. Sanesi // Archivio storico italiano. Ser. 5. Vol. 8 (1891) P. 2–27.

Ibid. P. 14: «…non tanto perché da natura non hanno questa inclinazione, quanto perché, essendo la città lungo tempo vivuta tra gli esercizii mercantili, difficilmente si potria assuefare a uno esercizio tanto diverso e contrario»; «…не столько потому, что они не склонны к этому по природе, сколько потому, что город так долго жил торговлей, что с трудом теперь получится привыкнуть к столь иному, противоположному занятию».

Ibid: «…dico che assolutamente la città si debbe armare: perché lo essere disarmato repugnia alla natura, ed alla autorità di tutti quelli che hanno trattato delli governi delle città. Repugnia alla natura, perché noi vediamo in ogni uomo particulare, essere d’appetito naturale di potersi difendere; ed a qualunche non sopliscano le forze di poterlo fare, pare che sia imperfetto, per mancare di quella virtù: la quale è ordinata dalla natura per conservazione di sé stesso»; «…скажу, что город обязательно должен быть вооружен, потому что отсутствие оружия противоречит природе, а также авторитету всех, кто изучал городские правления. Она противоречит природе, потому что мы видим в каждом человеке естественное желание себя защитить, а если кому-то не хватает на это сил, то он из‐за этого недостатка выглядит несовершенным: эта добродетель заложена в нас природой для самосохранения».

Ibid. P. 16: «E chi dicie che lo essersi assuefatto ad altri esercizii impediscie tale ordinazione, si inganna interamente: perché, essendo di tanta forza la assuefazione, che ella puote operare contro alla natura, tanto piú facilmente potrà in una cosa che è secondo la natura, cioè l’esercizio delle armi»; «А если кто-то скажет, что привычка к другим занятиям этому препятствует, он глубоко заблуждается, потому что если привычка обладает силой, способной действовать вопреки природе, тем большего она достигнет там, где она будет с природой заодно, а именно в военных занятиях».

Ibid. P. 17: «Ma vuol dire regolare gli uomini, e rendergli atti al potere difendere la patria da gli assalti esterni e dalle alterazioni intrinseche, e porre freno a’ licenziosi: li quali è necessario che ancora essi si regolino, vedendo per virtù della ordinanza ridotti gli uomini alla equalità, né essere autorità in persona, fuori che in quelli a chi è dato dalle leggi. <…> Non è adunque da omettere di introdurre tale ordinanza: la quale, oltre alle predette cose, toglie ogni autorità a chi per ambizione estraordinariamente cercassi riputazione; perché, sapiendo ciascuno chi egli abbia a ubbidire, non si può destinare alla ubbidientia di persona»; «Но это означает дать людям правила и сделать их способными защитить отечество от внешних нападений и внутренних распрей, и обуздать произвол: необходимо, чтобы те, кто склонен к произволу, исправились, видя, что благодаря новому порядку все люди сделались равными и что властью обладают лишь те, кому она дана законом. <…> Стало быть, надо непременно ввести такой порядок, ведь он, помимо вышеперечисленного, лишает власти тех, кто ищет особой славы ради честолюбия, потому что каждый, будучи должен повиноваться, не станет повиноваться отдельным людям».

Un discorso sconosciuto di Donato Giannotti intorno alla milizia. P. 20: «…Romulo, il quale messe l’ordinanza in quella sua turba sciellerata ed assuefatta a ogni male: il che poi che ebbe fatto, tutti quelli uomini diventorno buoni; e quello furore che usavano nel male operare, lo convertirono in far bene»; «…Ромул, который установил порядок в том сборище разбойников, привыкших ко злу, добился своими преобразованиями того, что все эти люди стали добрыми, и ту ярость, которую они направляли на злодеяния, они перенаправили на добрые дела». Следует обратить внимание, что оружие служит изменению привычек, а virtù предстает как преобразованная в свою противоположность furore.

Получатели выгоды (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 18: «Sono alcuni che dicono che le armi non si dovriano dare se non a quelli che sono abili al consiglio, dubitando se elle si dessino a quelli altri che sono a graveza, essendo maggior numero, non rovinassino lo stato. Chi seguitassi tale oppinione, primamente armerebbe poco numero di uomini, e lasciando gli altri, che sono a graveza, disarmati, saria necessario che restassino mal contenti, e conscguentemente nimici della repubblica; talché quelli pochi che sarebbono armati, a poco altro servirebbono che a guardia dello stato contro a quelli, che rimanessino disarmati. <…> A’ quali se si togliessi anche il potere difendere le cose sue con la persona propria, sarebbano peggio che stiavi; di modo che la città sarebbe uno agregato di padroni e servi; e sarebbano in peggiore grado, che i sudditi e contadini»; «Некоторые говорят, что вооружить нужно лишь тех, кто может быть избран в совет, опасаясь, что если дать оружие всем остальным, кто платит налоги, они, будучи более многочисленны, приведут государство к гибели. Те, кто придерживается этого мнения, сначала вооружили бы небольшое количество людей, а оставив всех остальных, кто платит налоги, безоружными, добились бы их недовольства и, как следствие, превратили бы их во врагов республики; поскольку вооруженных людей будет мало, они мало что смогут сделать, кроме того, чтобы охранять государство от тех, кто остался безоружным. <…> Если их лишить возможности самим защищать собственное имущество, они станут хуже рабов; таким образом город превратится в собрание господ и слуг, и последние будут занимать более низкое положение, чем жители подвластных городов и ближайших окрестностей города».

Giannotti D. Opere. Vol. I. P. 45–46.

Un discorso sconosciuto di Donato Giannotti intorno alla milizia. P. 26–27.

Documenti per servire alla storia della Milizia Italiana… raccolti… e preceduti da un discorso di Giuseppe Canestrini // Archivio storico italiano. Vol. 15 (1851). P. 342–376 (речи Луиджи Аламанни и Пьера Филиппо Пандольфини); Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 404–411 (речь Пьеро Веттори).

Documenti per servire alla storia della Milizia Italiana… P. 355 (речь Пандольфини): «…questa libertà non è opera umana, tanti anno sono che la fu predetta, et vedesi nata et data a questo popolo miracolosamente…»; «…эта свобода не дело рук человеческих, она была дана свыше много лет назад, создана и вручена этому народу чудом…».

Жить для людей — это не что иное, как жить по-христиански (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 356.

Ibid. P. 354: «Chi exaerita il corpo, lo dispone ad ubbidire al consiglio, e fa l’appetito obbediente alla ragione; et cosí l’uomo diventa facile a sopportare il dolore, et disporsi a disprezzare la morte. L’obbedienza è necessaria in ogni cosa, et maxime in una republica. A buon cittadino niente piú si conviene, che sapere comandare et ubbidire»; «Те, кто тренирует свое тело, заставляет его подчиняться рассудительности и подчиняет желания разуму; так человеку становится легче терпеть боль и выработать в себе презрение к смерти. Подчинение необходимо везде, и особенно в республике. Для хорошего гражданина важнее всего уметь отдавать распоряжения и подчиняться».

Священнейшее одеяние, нетленное одеяние воина (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 345 (речь Аламанни): «…et allor tutti insieme parimente si vestiron l’arme, et dieron forma a questa militar disciplina; alla quale oggi noi, dalla divina grazia illuminati, darem principio…»; «…и тогда они все вместе облеклись оружием и придали форму этой военной дисциплине, той самой, которой мы, озаренные божественной благодатью, сегодня дадим начало…». «Nessuno sia, non volendo offendere Dio, le leggi, la libertà et se medesimo, che si cinga questa sacratissima veste dell’arme con altra privata speranza che con quella di salvare la sua patria et i suoi cittadini» (Ibid. P. 347); «Пусть же никто, не желая поступать против Бога, законов, свободы и самого себя, не посмеет облечься священнейшим воинским одеянием с иной надеждой, кроме спасения своего отечества и его граждан». «…per salvatione et libertà di voi medesimi vi siate cinta questa incorruttibil veste dell’arme…» (Albertini R. von. Das florentinische Staatsbeiwusstsein im Übergang von der Republik zum Parinzipat. S. 409); «…ради спасения и вашей собственной свободы вы облеклись этим нетленным воинским одеянием».

Documenti per servire alla storia della Milizia Italiana… P. 344 (речь Аламанни): «Oh! se fusse, o popolo mio Fiorentino, ben conosciuta da te quello che ella vale, et quanto sia da essere onorata la povertà, come ti faresti lieto di ritrovarti al presente in questo stato! Quanti pensieri, quante fatiche, quanti affanni si prendon gli uomini indarno, che si lascerieno indietro! Guarda pure quale arte, quale esercizio, quale studio lodevole oggi o mai furono in terra, et gli vedrai fabbricati tutti et messi avanti dalla povertà, unica inventrice di tutti i beni»; «О мой флорентийский народ, о если бы ты познал истинную ценность бедности, если бы познал, как она почетна, как бы ты возликовал, оказавшись сейчас в этом состоянии! Сколько напрасных мыслей, трудов, забот взваливают на себя люди, а ведь их можно было бы отбросить! Если ты посмотришь на достойные творения искусства, ремесла и науки, что когда-либо создавались на земле, то ты увидишь, что их все создала бедность, единственная изобретательница всех благ».

Ibid. P. 358–359 (речь Пандольфини): «…la mediocrità et il mezzo sendo ottimi in ogni cosa, manifesta cosa è che la mediocre possessione della fortuna è ottima [примечательно, что над фортуной здесь можно возобладать]; imperocché questi tali felicissimamente obbediscono alla ragione: ma se eccedono il modo in una o altra parte… è difficile obbedischino alla ragione. <…> Cosí si fa una città di servi et padroni, non di uomini liberi. <…> Adunque la città vuol essere di pari et simili quanto piú si può, et da questi la città è ben governata, et questi si conservano nella città; perché non desiderano le cose d’altri, né i loro beni son desiderati da altri. <…> Per la qual cosa è manifesta che la società e ottima, che si mantiene per uomini mediocri; et quelle città son ben governate, nelle quali son molti mediocri et possono assai»; «…поскольку усредненность и середина хороши в любом деле, ясно, что средняя фортуна лучше всего [примечательно, что над фортуной здесь можно возобладать]; поскольку такие люди радостно подчиняются разуму, но если они перейдут грань в ту или иную сторону… становится сложно подчиняться разуму. <…> Так ведет себя город слуг и господ, а не свободных людей. <…> Стало быть, в городе должно установиться равенство, насколько это возможно, и именно равные смогут хорошо им управлять, и их положение в городе устойчиво, потому что они не желают чужого и другие не желают того, что принадлежит им. <…> Поэтому ясно, что лучшее общественное устройство — то, которое основано на людях среднего сословия, и хорошее правление существует в тех городах, в которых много таких людей и они обладают большими полномочиями». Вся речь (discorso) Пандольфини представляет собой интересный образец революционного аристотелизма.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 37, 46, 98, 141.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 12: «Aristotile, dal quale io come da uno abbondantissimo fonte, che ha sparso per tutto’l mondo abbondantissimi fiumi di dottrina, ho preso tutti i fondamenti di questo mio breve discorso…».

Ibid. P. 2: «…ho deliberato ragionare in che modo si possa in Firenze temperare un’amministrazione che non si possa alterare senza extrema forza estrinseca»; «…я собираюсь путем рассуждений установить, как во Флоренции можно исправить форму правления, чтобы она не могла испортиться без мощного воздействия внешней силы».

Ibid. P. 9–10: «È adunque il subietto nostro la città di Firenze tale quale ella è, nella quale vogliamo introdurre una forma di repubblica conveniente alla sue qualità, perché non ogni forma conviene a ciascheduna città, ma solamente quella la quale puote in tal città lungo tempo durare. Perciocché siccome il corpo prende vita dall’anima, così la città dalla forma della repubblica, tal che se non è conveniente tra loro, è ragionevole che l’una e l’altra si corrompa e guasti, siccome avverrebbe se un’anima umana fusse con un corpo di bestia congiunta, o un’animo di bestia con un corpo umano; perche l’uno darebbe impedimento all’altro, di che seguirebbe la corruzione… siccome anco fanno i prudenti architettori, i quali chiamati a disegnare un palazzo per edificare sopra i fondamenti gettati per l’addietro, non alterano in cosa alcuna i trovati fondamenti; ma secondo le qualità loro disegnano un edificio conveniente a quegli; e se hanno a racconciare una casa, non la rovinano tutta, ma solo quelle parti che hanno difetto; ed all’altre lassate intere si vanno accomodando»; «И, стало быть, предметом нашим является город Флоренция в его нынешнем состоянии, и мы хотим установить в городе форму народного правления, соответствующую его свойствам, потому что не любая форма подходит любому городу, но лишь та, что может в городе сохраняться долгое время. Как душа дает жизнь телу, так и форма общественного правления дает ее городу, и если между ними нет соответствия, разумно предположить, что и то и другое разрушится и испортится, потому что это будет подобно нахождению человеческой души в теле животного или души животного в теле человека, и поскольку они будут вредить друг другу, это приведет к порче… как делают благоразумные зодчие, которых зовут возвести здание, когда его фундамент уже заложен: оставляют фундамент неизменным, а здание проектируют так, чтобы оно ему соответствовало; и если им надо починить дом, то они ломают не его целиком, а лишь те его части, которые пришли в негодность, и строят свои дальнейшие действия, исходя из того, что осталось целым».

Ibid. P. 17.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 13–14: «Queste tre specie di reggimento nascono da questo, perché in ciascuna città o egli si trova uno che è virtuosissimo, o pochi o molti virtuosi. <…> Ma dove i molti sono di virtù ornati, quivi nasce quella terza specie di governo chiamata repubblica, la quale amministrazione si è trovato in quelle città, che hanno virtù militare, la quale è propria della moltitudine»; «Эти три вида правления зависят от того, кому в каждом из городов присущи добродетели — одному, немногим или многим. <…> Но там, где добродетелью украшены многие, рождается та третья разновидность правления, называемая республикой, которая встречается в тех городах, что отличаются воинской доблестью, свойственной многим».

Ibid. P. 16: «…bene è vero, che nelle tre rette, quelli che ubbidiscono stanno subietti volontariamente; nelle tre corrotte, stanno paziente per forza; e perciò si pùo dire che le buone siano dalle corrotte in quello differenti. <…> Nondimeno a me pare… che questa differenza non sia propria, ma piuttosta accidentale, perché può essere che i subietti nella tirannide volontariamente ubbidiscano, essendo corrotti dal tiranno con largizioni ed altre cose, che si fanno per tenere gli uomini tranquilli e riposati. Non essendo adunque altra differenza tra i buoni e tra i corrotti governi che quella che è generata dal fine da loro inteso e seguitato, seguita che i buoni senza alcuna difficoltà, cioè senza intrinseca o estrinseca alterazione, si possono corrompere e divenir malvagii»; «…правда, что в трех хороших правлениях те, кто подчиняется, делают это добровольно; в трех дурных они терпят это насильно, поэтому можно сказать, что хорошие отличаются от дурных именно этим. <…> Тем не менее мне кажется… что эта разница не заложена в них изначально, а привнесена обстоятельствами, потому что при тирании люди подчиняются добровольно, будучи развращены тираном с помощью подарков и других действий, совершаемых для поддержания людей в спокойном и расслабленном состоянии. Из того, что между хорошими и дурными правлениями не существует иной разницы, кроме той, что рождается из поставленных и преследуемых целей, следует, что хорошие правления с легкостью, то есть без внутренних или внешних нарушений, могут испортиться и стать дурными».

Ibid. P. 18: «…tale introduzione è impossibile, perché essendo gli uomini piú malvagii che buoni, e curandosi molto piú de’ privati comodi che del pubblico, credo fermamente che nei tempi nostri non si trovi subietto che le possa ricevere, perché in ciascuna di quelle tre sorte si presuppongono gli uomini buoni: tal che avendo i subietti a ubbidire volontariamente a quello, se è uno, o a quelli, se son pochi o molti virtuosi, non saria mai possibile indurre a ciò gli uomini non buoni, i quali per natura loro sono invidiosi, rapaci e ambiziosi, e vogliono sempre piú che alle sua natura non conviene… Per la qual cosa non si potendo le buone repubbliche, e le malvagie non essendo convenevole introdurre, è necessario trovare un modo e una forma di governo, che si possa o sia onesto introdurre: questo modo e questa forma per questa via, si potrà agevolmente trovare»; «…установить их невозможно, поскольку в людях от природы больше дурного, чем хорошего, и они больше заботятся о личном благе, чем об общественном; поэтому я твердо убежден, что в наши времена никто не может их принять, потому что каждая из трех форм правления предполагает, что люди добры: если необходимо добиться добровольного подчинения одному, немногим или многим добродетельным людям, невозможно будет добиться этого от людей недобрых, которые по природе своей завистливы, алчны и честолюбивы, и их желания все больше превосходят то, что им подобает по природе… Поэтому, раз установить хорошие формы народного правления невозможно, а дурные не имеет смысла, нужно найти такой способ и такую форму правления, которые возможно было бы установить честным образом: этот способ и эту форму мы сможем без труда найти этим путем».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 18–19: «…i grandi, perché eccedono gli altri in nobiltà e ricchezze, vogliono comandare non ciascuno da per sé, ma tutti insieme, perciò vorriano una forma di governo nella quale essi solo tenessero l’imperio; e tra loro ancora sempre alcuno si trova che aspira al principato e vorrebbe comandar solo. I poveri non si curano di comandare, ma temendo l’insolenzà de’ grandi, non vorriano ubbidire se non a chi senza distinzione a tutti comanda, cioè alle leggi, e però basta loro esser liberi, essendo quegli libero che solamente alle leggi ubbidisce. I mediocri hanno il medesimo desiderio de’ poveri, perché ancora essi appetiscono la libertà; ma perché la fortuna loro è alquanto piú rilevata, perciò oltre alla libertà, desiderano ancora onore. Possiamo adunque dire che in ogni città sia chi desidera libertà, e chi oltre alla libertà onore, e chi grandezza, o solo o accompagnato»; «…гранды, превосходя остальных в знатности и богатстве, хотят управлять не каждый сам по себе, а все вместе, поэтому они бы предпочли такую форму правления, при которой власть была бы только у них, и среди них всегда найдется кто-то, кто будет стремиться к абсолютной власти и захочет повелевать безраздельно. Бедные не хотят управлять, но, боясь наглости грандов, предпочли бы подчиняться лишь тем, кто повелевает всеми без различий, то есть законам, поэтому им достаточно быть свободными и подчиняться только законам. Людей среднего положения отличает то же желание, что и бедных, потому что они тоже стремятся к свободе; но поскольку их состояние гораздо больше, они желают не только свободы, но и почестей. Стало быть, можно сказать, что в каждом городе одни желают свободы, другие — свободы и почестей, а третьи — власти, безраздельной или совместной».

Ibid. P. 19–20: «A volere adunque istituire un governo in una città, dove siano tali umori, bisogna pensare di ordinarlo in modo che ciascuna di quelle parti ottenga il desiderio suo; e quelle repubbliche che sono cosí ordinate si può dire che sono perfette, perché, possedendo in esse gli uomini le cose desiderate, non hanno cagione di far tumulto, e perciò simili stati si possono quasi eterni reputare. A’ desiderii di queste parti similmente non si può soddisfare, perché bisogneria introdurre in una città un regno, uno stato di pochi ed un governo di molti, il che non si può immaginare, non che mettere in atto, salvo che in Genova, dove innanzi che Messer Andrea Doria le avesse con grandissima sua gloria renduta la libertà, si vedeva una repubblica ed una tirannide»; «Если мы хотим учредить правление в городе, подверженном таким настроениям, то нужно стараться все устроить так, чтобы исполнились желания каждой из групп; те республики, что устроены таким образом, могут считаться образцовыми, потому что люди, получая то, чего желают, не имеют причин чинить беспорядки, и поэтому подобные государства можно считать почти вечными. Желания этих групп людей просто невозможно удовлетворить, потому что в городе придется одновременно установить монархию, правление немногих и правление многих, что нельзя ни помыслить, ни исполнить, за исключением разве что Генуи, где до того, как мессер Андреа Дориа сделал ее свободной, увенчав себя великой славой, сосуществовали республика и тирания».

Ibid. P. 20: «Possonsi bene detti desiderii ingannare, cioè si può introdurre un modo di vivere nel quale a ciascuna di quelle parti paja ottenere il desiderio suo, quantunque pienamente non Fottenga»; «Упомянутые желания можно обмануть, то есть установить такое общественное устройство, где каждой из групп будет казаться, что она получила то, чего желала, хоть на самом деле эти желания и не были в полной мере исполнены».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 20: «Onde in questo governo che cerchiamo bisogna che uno sia principe, ma che il suo principato non dependa da lui; bisogna che i grandi comandino, ma che tale autorità non abbia origine da loro; bisogna che la moltitudine sia libera, ma che tal libertà abbia dependenza; e finalmente che i mediocri, oltre all’esser liberi, possano ottenere onori, ma che tal facoltà non sia nel loro arbitrio collocata…».

Сила, власть (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 24.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 37–38: «Ed è da notare che in tutte le azioni sono da considerare tre cose, la cagione, l’occasione e il principio. Sono molti che pigliano l’occasione per la cagione, e della cagione non fanno conto, come saria se alcuno (poniamo) dicesse che la cagione della rovina dello stato di Firenze nel MDXII fosse la differenza che nacque tra Papa Giulio ed il re di Francia, e l’aver perduto il re di Francia Milano; la qual cosa non fu la cagione, ma l’occasione, e la cagione fu la mala contentezza d’alcuni cittadini malvagii ed ambiziosi; il principio poi fu la venuta ed assalto degli Spagnuoli per rimettere i Medici. Non è adunque la cagione altro che una disposizione, la quale si risente qualche volta l’occasione si scopre, e molto spesso è tanto potente la cagione, che non aspetta, anzi fa nascere l’occasione»; «Необходимо отметить, что во всех этих событиях нужно принимать во внимание три вещи — причину, случай и непосредственный повод. Многие принимают случай за причину, а настоящую причину не учитывают, как, например, если допустить, что кто-то сочтет причиной упадка флорентийского государства в 1512 году несогласия, которые родились между папой Юлием и королем Франции, и потерю Милана французским королем; но это было не причиной, а случаем, причина же заключалась в недовольстве ряда дурных и честолюбивых граждан; непосредственным поводом же послужило нападение испанцев с целью восстановить власть Медичи. Причина, стало быть, заключается в определенной обстановке, которая становится ощутима, когда появляется случай, и часто причина столь сильна, что не ждет случая, а сама его создает».

Государства, принадлежащие грандам, и государства, принадлежащие народу (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 39: «…era necessario che le parti tumultuassero, e quando reggesse l’uno, e quando l’altro; e se alcuno domandasse qual sia stata l’occasione, perché i grandi non prevalessero mai tanto al popolo, né il popolo ai grandi, che l’una parte e l’altra potesse lo stato suo fermare, dico che la cagione di tal cosa era perché le forze del popolo e de’ grandi erano uguali, e però l’una non poteva abbassare mai l’altra intieramente; e quando l’una prevaleva all’altra nasceva dall’occasioni, che erano ora a questa parte, ora a quell’altra conformi, e non era possibile, quando l’una prevaleva all’altra, che interamente si assicurasse…»; «…было неизбежно, что стороны начнут роптать в случае правления как одной, так и другой из них; а если кто-то спросит, что послужило случаем того, что та или другая партия могла установить свою власть, ведь ни гранды не были значительно сильнее народа, ни народ сильнее грандов, то я отвечу, что причина была в том, что силы народа и грандов были равны, но ни одна из сторон не могла полностью подчинить другую, и временная победа какой-то из них зависела от случаев, которые ей благоприятствовали больше, чем другой, но не было возможности обеспечить себе полное господство…». Ср.: Ibid. P. 42–43, где количество (quantity) у popolo противопоставлено qualità у nobili: «nobilita, ricchezze e favori, dignità, disciplina e simili cose… reputazione, ricchezze, clientele, favori, cosí esterni come domestici»; «знатность, богатства и покровительство, достоинство, дисциплина и тому подобное… доброе имя, богатства, связи, покровительство, как внешнее, так и внутреннее».

См. ниже, с. 547–548.

Щедрость и величие (итал.). — Прим. ред.

См. подробнее: Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 45–48.

Вызвали отчуждение от общественной и политической жизни (лат.). — Прим. ред.

Ibid. P. 47–48: «È succeduto poi il secondo ritorno de’ Medici nel MDXXX con quella violenza che è nota a tutto’l mondo, e perché nella resistenza grande che s’è fatta loro, sono stati offesi molti cittadini di gran qualità, è necessario che abbiano l’animo alienato dal vivere universale e politico, parendo loro essere stati da quello maltrattati; la qual cosa pare che generi quella stessa difficultà all’introduzione d’un vivere civile che saria se la città, cosí come già era, fusse piena di grandi, e mancasse di mediocri, come di sopra discorremmo. Ma questa difficultà a poco a poco manca, per il violento modo di vivere che al presente si osserva, nel quale tutti i cittadini, di qualunque grado, appariscono concultati ed abbietti, senza onore, e senza reputazione, e senza autorità. Talché è necessario che ciascuno, deposti gli odii particolari ed unite le volontà, viva con desiderio grande di pacifico e quiete vivere, ed aspetti l’occasione di ricuperarlo»; «Потом Медичи снова вернулись в 1530 году, захватив власть с той жестокостью, что всем известна, и поскольку в результате того сопротивления, что им пришлось преодолеть, пострадали многие достойные граждане, то было неизбежно, что они отдалятся от общественной и политической жизни, считая свои интересы попранными; представляется, что это создает ту же сложность установления формы гражданской жизни, которая возникла бы, если бы в городе, как это и было в тот момент, было много грандов и мало людей среднего положения, как мы сказали выше. Но этого затруднения почти не существует из‐за нынешнего общественного устройства, основанного на насилии, при котором все граждане, независимо от их положения, предстают притесненными, ничтожными, без чести, доброго имени и влияния. Поэтому необходимо, чтобы все, отбросив личную вражду и объединив собственные воли, жили в стремлении к мирному и спокойному общественному устройству и ждали случая его вернуть».

Ibid. P. 52–53.

Частные вещи (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 53: «A che si aggiugne che la considerazione de’ difetti, nei quali hanno di bisogno di reformazione, è molto malagevole, non solamente perché in cose particolari consistono, le quali con difficoltà si possono altrimenti che per esperienza conoscere, ma perché ancora niuno mai si trovò che tanto fosse libero dalle umane affezioni che in ogni cosa il difetto e mancamento suo potesse vedere…»; «К этому необходимо добавить, что понять изъяны, требующие поправки, очень непросто, не только потому, что они заключаются в частностях, которые трудно постичь иначе, нежели на собственном опыте, но и потому, что никто никогда не был настолько свободен от человеческих чувств, чтобы всегда видеть присущие вещам недостатки…».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 54–55: «Non conobbe adunque Fra Girolamo questi particolari mancamenti, né è da maravigliarsene molto; perché essendo forestiero e religioso, non poteva trovarsi nelle pubbliche amministrazioni; talché veduti egli i modo del procedere in esse, avesse potuto far giudizio di quello che era bene o male ordinato…»; «Стало быть, брат Джироламо не знал этих частных изъянов, и тут нечему удивляться; будучи иноземцем и монахом, он не мог видеть изнутри устройство государства, но если бы он видел, как оно работает, он смог бы составить мнение о том, что было устроено хорошо, а что плохо…».

Ibid. P. 59: «In Firenze adunque nei due passati governi, la creazione de’ magistrati senza dubbio era in potere degli assai, perché tutta la città dependeva dal gran consiglio, e però in questa parte la città era libera; la deliberazione della pace e guerra era in potere del magistrato dei dieci, i quali di quelle due cose, e conseguentemente di tutto lo stato della città potevano disponere; di che seguitava che i pochi e non gli assai fossero signori dello stato della città: e dove tal cosa avviene, quivi non può esser vera e sincera libertà»; «Итак, во Флоренции при обоих предыдущих правлениях распределение магистратур было, несомненно, в руках большинства, потому что весь город зависел от Большого совета; следовательно в этом город был свободен; объявление мира и войны было в руках Совета десяти, которые распоряжались этими двумя вопросами и определяли положение города; из этого вытекает, что господство над положением города было в руках немногих, а не многих, а где такое имеет место, там не может быть истинной неподдельной свободы».

Ibid. P. 81–82: «…talché costretti da questa mala contentezza, consentirono alla rovina di quello stato, ed a rimettere i Medici; benché questi tali non meritino laude alcuna, anzi biasimo e vituperio, non è però che quel modo di procedere sia da biasimere e da correggere, per tor via le cagioni di quelle male contentezze…»; «…так что их недовольство привело к упадку того государства и к возвращению Медичи; хоть они и не заслуживают похвалы, а лишь порицания и осуждения, не следует порицать и их манеру действовать, направленную на искоренение причин недовольства…».

Сила (итал.). — Прим. ред.

Господин (итал.). — Прим. ред.

Впервые эта мысль встречается в следующем фрагменте — Ibid. P. 58–59: «Ma è da notare che quattro sono le cose nelle le quali consiste il vigore di tutta la repubblica; elezione de’ magistrati; la deliberazione della pace e guerra; e provocazioni; e l’introduzione delle leggi; le quali quattro cose sempre devono essere in potere di chi è signore della città. Per la qual cosa in quei governi, dove gli assai reggono, è necessario che sieno in potestà degli assai, altrimenti in quella città, dove sieno tali amministrazioni, non sarebbe libertà»; «Однако нужно отметить, что сила всей республики заключается в четырех вещах — выборе должностных лиц, объявлении мира и войны, рассмотрении прошений и издании законов; эти четыре вещи всегда должны быть во власти тех, кто господствует над городом. Поэтому там, где правит собрание, необходимо, чтобы это были полномочия собрания, иначе в городе с таким государственным устройством не будет свободы».

Ср.: «Письмо к Каппони» выше и прим. 2 на с. 413 и прим. 2 на с. 436.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 59–60: «Veniva adunque la città quanto alla creazione de’ magistrati ad esser libera, ma quanto all’altre tre cose, che non sono di minore importanza, non era libera ma all’arbitrio e podestà di pochi soggetta. Che le tre ultime cose non fossero di minor momento che la creazione de’ magistrati è manifesto, se non per altra, perché chi è stato padrone delle tirannidi passato non si è curato dell’elezione de’ magistrati, eccetto quelli ne’ quali era posto l’autorità delle tre dette cose, parendo loro che chi è signore di quelle sia signore di tutto; e senza dubbio, chi può deliberare della pace e guerra, introdurre leggi ed ha il ricorso de’ magistrati, è padrone d’ogni cosa»; «Итак, в плане выбора должностных лиц город был свободным, но в трех остальных не менее важных вопросах он не был свободен, а зависел от воли и власти небольшого числа людей. Что три остальных вопроса не менее важны, чем выбор магистратов, становится ясно, в частности, из того, что предыдущие тираны не заботились о выборе магистратов, кроме как в тех случаях, когда речь шла о трех упомянутых вопросах, считая, что кто имеет власть над этими вещами, тот властвует над всем; и, несомненно, если кто-то может решать дела войны и мира, издавать законы и влиять на магистратов, тот господствует над всем».

Ibid. P. 96–97: «Pensò adunque Romulo a fare violenza, e d’avere a vincere, e per conseguente al propagare l’imperio, e far grande la sua repubblica. La cagione ancora, che l’indusse a far tal violenza, non fu altro che la cupidità dell’imperio, perché se non voleva quello accrescere, non gli era necessario usare tal violenza; perciocché aveva tanti uomini, che facevano conveniente corpo d’una città non ambiziosa, la quale si voglia solamente mantenere, e non desideri accrescimento; e delle donne per gli uomini suoi avrebbe trovato in spazio di tempo, senza che quelle d’Alba non gli sariano mai mancate»; «Итак, я думаю о Ромуле, который применял насилие, одерживал победы, и благодаря этому росли его власть и величие его республики. Причина, которая его толкнула на такое насилие, заключалась не в чем ином, как в жажде власти, потому что если бы он не хотел ее приумножить, ему не было бы необходимости прибегать к насильственным методам; поскольку у него было достаточно людей для города без честолюбивых целей, которому достаточно сохраняться и не расти, а женщин для этих мужчин можно было бы найти со временем другими способами, не испытывая никакой нужды в жительницах Альбы».

Жители сельских окрестностей (итал.) — в противоположность городским жителям Флоренции, обычно составлявшим основу ополчения. — Прим. ред.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 98–99: «Ma se noi consideriamo bene, è di maggiore importanza introdurre una buona forma di repubblica, perché dietro a questa agevolmente s’introdurrà buona milizia: ma dove fosse la milizia introdotta, non saria forse cosí agevolmente introdurre buona ordinazione; perché naturalmente gli uomini militari sono meno che gli altri trattabile. E perciò Romulo primieramente introdusse gli ordini civili, e poi gli ordini militari; e potette costui in brevissimo tempo ogni cosa condurre, perché essendo principe assoluto non aveva che contradicesse. <…> In Firenze adunque, essendo di maggiore importanza introdurre un buon governo che una buona milizia (perché invero la città ne’ tempi passati ha piuttosto patito per mancamento di governo che di milizia, forse per le qualità dell’armi e de’ tempi) tratteremo prima di quella parte…»; «Но если вдуматься, важнее установить правильную форму народного правления, потому что после этого будет несложно создать хорошее войско, а после создания войска не так просто будет создать хорошее общественное устройство, потому что с военными людьми труднее иметь дело, чем с кем-либо еще. И поэтому Ромул сначала установил гражданские порядки, а затем военные; и он смог в кратчайшие сроки все осуществить, потому что был абсолютным государем и никто не мог ему противоречить. <…> Итак, поскольку во Флоренции важнее создать хорошее правление, нежели хорошее войско (потому что в прошлом беды города сильнее зависели от недостатков правления, а не войска, возможно из‐за характера войска и особенностей тех времен), мы этот вопрос обсудим первым…».

Ibid. P. 99–100: «…il primo modo, secondo il quale le forze di ciascuna parte sono eguali a quelle dell’altra, senza dubbio è difettivo e non si debbe seguitare, perché non è possibile temperare uno stato tanto perfettamente che la virtù (vogliamo dire potestà di ciascuna parte) non apparisca; perciocché in tal mistione avviene il contrario che nella mistione delle cose naturali, nella quale le virtù particolari delle cose di che si fa mistione non rimangono nel misto apparenti, ma di tutte se ne fa una sole; la qual cosa non può nel temperare una repubblica avvenire; perché bisogneria pestare e tritare in modo gli uomini, che dei grandi, popolari e mediocri se ne facesse una sol cosa diversa in tutto da quelle tre fazioni; la qual cosa senza dubbio è impossibile. Rimanendo adunque le virtù di ciascuna parte apparenti nella mistione, è necessario che essendo l’opposizioni e resistenze eguali, non manchino le repubbliche in tal modo temperate di civili dissensioni, le quali aprano la via alla rovina loro»; «…первый способ, согласно которому силы обеих сторон равны друг другу, несомненно, обладает недостатками, и ему не нужно следовать, потому что невозможно выдержать в государстве столь совершенное равновесие, чтобы virtù — назовем ее властью — каждого элемента не была очевидна, потому что такое смешение противоположно смешению природных элементов, когда характеристики отдельных частей, входящих в смесь, перестают быть различимы и превращаются в единое целое; такое невозможно при попытке уравновесить республику, потому что пришлось бы раздробить и измельчить людей, чтобы вместо грандов, простолюдинов и среднего сословия получилась однородная масса, во всем отличающаяся от всех трех частей, а это, разумеется, невозможно. Итак, поскольку характеристики каждой части в смеси остаются различимы и поскольку восстания и сопротивления будут равны друг другу, республики, устроенные таким образом, неизбежно будут раздираемы гражданскими противоречиями, которые приведут их к гибели».

Уравновешена (итал.). — Прим. ред.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 101–103.

Высшая исполнительная власть (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 103: «…quella parte dove la repubblica inclina, viene ad esser più potente che l’altra; e però facilmente può opprimere gli insulti che le fossero fatti; e perché quella potenza che ha nasce dalla forma della repubblica, però se la parte contraria si reputa ingiuriata, non l’imputa alla fazione avversa ma alla forma della repubblica. E perché la repubblica è temperata in modo che non vi è adito a rovinarla, però è necessato che viva quieta; onde in tale repubblica non può nascere alterazione alcuna. È ben da notare che quando io dico che la repubblica deve inclinare in una parte, non dico che quella parte abbia sola l’imperio, e l’altra sia esclusa dall’amministrazione, ma che l’una abbia poca dependenza e l’altra assai. <…> Concludendo adunque dico che è necessario che una repubblica inclina ad una parte, a volere che sia diuturna e viva sempre senza alterazioni civili»; «…та часть, у которой в республике перевес, получает больше власти, чем другая, и с легкостью сможет противодействовать наносимым ей оскорблениям, и поскольку власть, которой она обладает, проистекает из формы республики, если противоположная сторона считает, что с ней обошлись несправедливо, то она обвиняет в этом не другую часть, а саму форму республики. И поскольку республика уравновешена таким образом, что нет возможности ее разрушить, она будет жить в мире; следовательно, в такой республике не может быть нарушений порядка. Нужно отметить, что, когда я говорю, что республика должна иметь перевес в одну сторону, я не утверждаю, что у этой стороны должна быть вся власть, а другая должна быть отстранена от власти, но что у одной должно быть мало влияния, а у другой — много. <…> В заключение скажу, что перевес в одну сторону необходим республике для долговечности и существования без гражданских нарушений».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 107–108: «…se possono apporre la cagione delle ingiurie ricevute a qualche particolare, subito li corrono a casa, e coll’ armi e col fuoco si vendicano, siccome in Firenze molte volte si trova essere avvenuto. Ma se tali cagioni nascono dall’ordinazione della repubblica, talché a nessuno particolare si possano applicare, allora i popolari, non avendo contro a chi voltare l’ira sua, si separano da’ grandi, e chieggono o legge o magistrato per lo quale si possano difendere ed ottenere la loro ragione; e questo fu grandissima cagione che ne’ tumulti del popolo Romano contro al senato, non si venne mai al sangue de’ cittadini, insino ai Gracchi; perché le ingiurie che pativano i popolari non da’ privati cittadini, ma dalla forma della repubblica nascevano, e perciò l’ingiuriati non de’ cittadini ma dell’ordine della repubblica si potevano lamentare; onde avveniva che nelle sovversioni non chiedeva altro che qualche legge o qualche magistrato, per virtù della quale si difendesse, e la potenza de’ pochi si venisse ad abbassare, ed essi piú della repubblica partecipassero»; «…если кто-то считает, что какой-то частный человек совершает по отношению к ним несправедливость, они мчатся к его дому и мстят за себя, сжигая его жилище, как это неоднократно происходило во Флоренции. Но если причины этой несправедливости заключаются в устройстве республики, то невозможно обвинить конкретного частного человека, и тогда простой народ, не зная, против кого направить свой гнев, отводит внимание от грандов и ищет закон или магистрата, которые могли бы его защитить и восстановить справедливость; и это была важнейшая причина того, что в борьбе римского народа против сената кровь граждан не проливалась вплоть до Гракхов, ведь притеснения, от которых страдал народ, исходили не от частных лиц, а от самого устройства республики, и поэтому и жаловаться они могли не на людей, а на общественное устройство; таким образом, при беспорядках они прибегали к помощи законов и должностных лиц, пытаясь посредством их защититься, и власть немногих становилась все слабее, и они принимали все больше участия в делах республики».

устойчивым (итал.). — Прим. ред.] См.: Ibid. P. 114–115.

Ibid. P. 115–116.

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 104–116.

Ibid. P. 110: «Quanto al leggerle, cosí le può leggere un popolare come un grande; e la pratica non veggio maggiore nell’una parte che nell’altra…»; «Что до чтения их, то оно доступно простолюдину в той же мере, что и гранду, и практический опыт обеих сторон мне видится сопоставимым…».

Ibid. P. 111: «…perché i popolari fanno molto maggiore numero che i grandi, si può probabilmente dire che facciano maggiore aggregato di prudenza…»; «…поскольку народ гораздо многочисленнее грандов, можно с большой долей вероятности предположить, что в совокупности его представители проявят больше рассудительности…».

Ibid. P. 116.

Ibid. P. 117: «Per il consiglio adunque si soddisfa al desiderio della libertà; per il senato all’appetito dell’onore; per il principe al desiderio del principato. Resta di trovar modo di soddisfare a chi appetisce grandezza, non potendo piú che uno ottenere il principato. Bisogna adunque collocare un membro tra il senato ed il principe, e questo sarà un aggregato d’alcuni magistrati, i quali col principe consiglieranno, ed eseguiranno le faccende grandi dello stato e della città… e questo membro si può chiamare, se vogliamo imitare i Veneziani, il collegio»; «Совет удовлетворяет желание свободы, сенат — желание почестей, должность государя — желание власти. Остается найти способ удовлетворить тех, кто жаждет величия и не может стать государем, ведь их не может быть больше одного. Тогда нужно создать что-то между сенатом и государем, и это будет объединение нескольких должностных лиц, которые станут советниками государя и будут приводить в исполнение важные государственные и городские дела… и этот орган можно назвать, по примеру венецианцев, коллегией».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 118: «Il consiglio grande essere un aggregato composto di quei tre membri, i quali noi di sopra descriveremmo, cioè grandi, mediocri e popolari; de’ plebei non occorre far menzione, come ancora di sopra dicemmo, essendo gente forestiera che vengono alla città per valersi delle fatiche corporali, e ne vanno a casa loro, qualunque volta torna loro a proposito. Quelli che io chiamai popolari (cioè quelli che sono a gravezza, ma non sono abili a’ magistrati) è necessario connumerare in detto consiglio, perché sono poco meno che principal membro della città per fare grandissimo numero, e per non potere la città senza quelli stare, e per mantenere la sua grandezza»; «Большой совет — это объединение трех групп, которые мы описали выше, а именно грандов, среднего сословия и простого народа; плебеев не имеет смысла упоминать, как уже было сказано, поскольку это иноземцы, которые приезжают в город зарабатывать физическим трудом и уезжают обратно к себе домой, как только им представляется возможность. Тех, кого я назвал простолюдинами (то есть людей, платящих налоги, но не могущих быть избранными на должности), необходимо включить в этот совет, потому что они являются основной группой горожан в силу своей многочисленности и город не может без них обойтись и сохранить свое величие».

Непривилегированные жители (итал.). — Прим. ред.

Ibid. P. 119–120: «…di qui nasce che i popolari amano piú molte volte un privato che la repubblica, e per lui prendere l’armi contro alla patria, sperando avere ad esse da quello arricchiti ed onorati. <…> Appresso, se Aristotile, il quale ha trattato con tanta dottrina e sapienza de’ governi di tutte le repubbliche, entrasse in Venezia o in Firenze, dove vedesse d’una gran moltitudine d’uomini non esser tenuto conto alcuno, salvo che ne’ bisogni della città, senza dubbio si riderebbe di tali ordinazioni, avendo nel settimo libro della sua Politica distribuiti gli ufficii della città convenienti a tutte le qualità degli abitanti della medesima»; «…отсюда следует, что народ гораздо больше любит отдельных людей, а не республику, и может пойти за отдельной личностью, подняв оружие против отечества, надеясь таким образом получить богатство и почести. <…> Потом, если бы Аристотель, который с такой мудростью и знанием дела рассуждал о правлении всех республик, попал в Венецию или во Флоренцию и увидел бы, что там такое множество людей не участвуют ни в чем, кроме непосредственных нужд города, он, несомненно, высмеял бы такое устройство, ведь он в седьмой книге своей „Политики“ распределил городские должности между всеми жителями города».

Ibid. P. 120–121: «E se alcuno dicesse che questi popolari non sono ambiziosi… questo curarsi (poco?) de’ magistrati non è naturale, ma accidente, perche non è uomo si misero che non desideri essere esaltato. Ma perché questi popolari sono stati tenuti bassi dalla superbia dei grandi, perciò son divenuti non ambiziosi, siccome ancora ne’ tempi nostri sono i Franzesi, i quali per essere stati sbattuti dalla nobiltà loro, sono divenuti vilissimi. Non essendo adunque naturale tal viltà di animo in questi popolari, non è da privarli de’ magistrati, e massimamente perché armandosi la città, diverriano subito desiderosi di gloria come gli altri…»; «И если кто-то скажет, что народ лишен честолюбия… то это отсутствие интереса к магистратурам объясняется не природой, а обстоятельствами, потому что нет настолько ничтожного человека, чтобы он не стремился занять более высокое положение. Но поскольку эти простолюдины были угнетаемы высокомерными грандами, они потеряли свое честолюбие, подобно французам, которые, будучи в наше время лишены своего благородства, стали ничтожными. Таким образом, поскольку это ничтожество духа не заложено в нашем народе от природы, не следует отстранять его представителей от должностей, и это особенно понятно благодаря тому, что при создании народного ополчения они желают славы так же, как и все остальные…».

Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 122: «…azioni le quali sono principali nella repubblica ed abbracciano tutta la forza dello stato».

Ibid. P. 129–130.

Ibid. P. 123: «Le deliberazioni della pace e guerra abbiano a terminare nel senato… e quantunque elle non passino nel consiglio, avranno pure da lui la dependenza, essendo da quello il senato, dove l’hanno a terminare, eletto… Saria forse bene, quando si ha a muovere una guerra di nuovo, vincere questa prima deliberazione nel consiglio grande (siccome facevano i Romani, i quali domandavano il popolo, se volevano e comandavano che si movesse guerra a questo ed a quello altro principe o repubblica); dipoi tutti gli accidenti di essa avessero a terminare nel senato».

Ibid. P. 157: «…è da notare che questo atto dell’ascoltare le provocazioni pare che sia proprietà di quello che è signore dello stato e della città: ma perché chi è signore, o egli non vuole, o egli non può se non con difficoltà tal cosa eseguire, perciò vediamo tale uffizio essere attribuito ad un altro giudizio dagli altri separato. Laonde perché in Francia il re non vuole, ed anco con difficoltà potrià occuparsi in tal faccenda, sono ordinati quattro parlamenti, i quali odono e giudicano le provocazioni di tutto il regno. In Venezia, perché il consiglio grande, che è signore di tutta la repubblica, non può fare tale effetto, perché bisogneria che stesse tutto l’anno occupato in tal materia (il che saria impossibile rispetto alle faccende private) sono ordinate tre quarantie…»; «…нужно отметить, что выслушивание прошений представляется полномочием правителя государства и города: но поскольку правитель или не хочет, или испытывает затруднения при исполнении этой задачи, мы видим, что это поручается отдельному суду. По этой причине король Франции, не желая или не имея возможности заниматься этими делами, учредил четыре парламента, которые рассматривают прошения всего королевства. В Венеции, поскольку Большой совет, который является правителем всей республики, не может этим заниматься, потому что он бы тогда весь год занимался только этим (что невозможно в случае частных дел), были учреждены три Кварантии…».

Зависимость (лат.). — Прим. ред.

См. его критику установлений 1502, 1512 и 1527 годов: Ibid. P 140–141.

См.: Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 139–147 (в целом), 144–145 (в частности).

Ibid. P. 194–199 (особенно P. 196): «Questo modo di vivere che tengono questi che fanno professione di religione, conversando coi frati di San Marco e continuando simulatamente l’orazione e la comunione, senza dubbio è pessimo nella nostra città; perché egli fa il medesimo effetto che facevano in Roma le largizioni. Ma questi è ancora molto peggiore, perché dove le largizioni si potevano in qualche modo correggere, a questa cosí fatta vita con difficoltà si trova rimedio; perché chi ragionasse di proibire questi modi di vivere, parrebbe che volesse vietare agli uomini il bene operare, e sarebbe ributtato non altrimenti che un pessimo nemico nella fede di Cristo»; «Образ жизни тех, кто ударяется в напускную религиозность, беседует с монахами братства святого Марка, лживо молится и причащается, несомненно, пагубен для нашего города, потому что он приводит к тем же последствиям, что и открытый подкуп избирателей в Риме. Но эти еще гораздо хуже, потому что если подкупу можно было как-то противодействовать, этим действиям трудно противостоять, ведь если попытаться запретить вести такую жизнь, это будет выглядеть как запрет вершить благие дела, за который вас сочтут злейшим врагом христианской веры».

Впрочем, см.: Giannotti D. Opere. Vol. II. P. 255–256: «Conchiudendo adunque dico che tal forma di repubblica della nostra città non potrebbe patire alcuna intrinseca alterazione: e per virtù della milizia nel sopradetto modo ordinata, si difenderebbe dagli assalti esterni, e se la fortuna concedesse a questa repubblica colle sue armi armata una sola vittoria, acquisterebbe la nostra città sola tanta gloria e reputazione che toccherebbe il cielo; e non saria maraviglia alcuna se Firenze diventasse un’altra Roma, essendo il subbietto per la frequenza e natura degli abitatori, e fortezza del sito, d’un imperio grandissimo capace»; «В заключение я скажу, что такое устройство республики в нашем городе не могло бы никак нарушиться изнутри, а благодаря вышеупомянутому способу устройства войска мы бы защищались от внешних нападений, и если фортуна позволит этой республике одержать хоть одну победу с помощью своего оружия, наш город приобрел бы такую славу, которая приблизила бы его к небесам, и будет не удивительно, если Флоренция станет новым Римом, ведь она в силу природы своих жителей и благоприятного местоположения способна достичь власти над огромной территорией». Здесь Джаннотти приближается к ходу мысли как Савонаролы, так и Макиавелли.

Книга III, глава 8 (последняя): Ibid. P. 258–269.

Ibid. P. 269: «Saria ben necessario esser accorto nel prender l’occasione; perché questa è quella che ha le bilance delle faccende umane e tutte quelli che in tal cosa non usano prudenza grandissima sono costretti a rovinare. Ma di questa materia non è da parlare, perché appartiene delle congiure, la quale è stata da altri prudentissimamente trattata. Conchiudendo adunque dico che questi sono i modi per i quali alcun cittadino potrià recare si gran benefizio alla nostra città; e benché la malignità della fortuna abbia oppressati quelli che hanno questi modi seguitati, non è però da disperare… acciocché la città nostra s’abbia piú tosto a lamentare della fortuna per non avere mostrato mai alcuna intera occasione, che ella della città, per non v’essere stato chi l’abbia saputa conoscere e pigliare»; «Очень важно вовремя поймать случай, потому что именно он управляет весами человеческих дел и все те, кто в этих вещах не руководствуется величайшим благоразумием, обречены на гибель. Но об этом мы не будем говорить, потому что это область заговоров, которую другие авторы очень разумно описали. Итак, в заключение я скажу, что это те способы, которыми гражданин может принести огромную пользу нашему городу, и хоть дурное расположение фортуны привело к падению тех, кто эти способы использовал, это не повод отчаиваться… пусть лучше город наш жалуется на фортуну за то, что та не предоставила ему ни одного хорошего случая, чем фортуна на город за то, что тот не сумел распознать случай и воспользоваться им».

Вероятно, около 1522–1525 годов. См.: Gilbert F. The Date of the Composition of Contarini’s and Giannotti’s Books on Venice.

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики / Пер. М. А. Юсима. СПб., 2013. С. 50; The Commonwealth and Government of Venice. Written by the Cardinall Gasper Contareno and translated out of Italian into English by Lewes Lewkenor. London, 1599. P. 2: «rather framed by the hands of the immortal Gods, than any way by the arte, industry or inuention of men». Латинский текст дан по изданию: Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. Paris, 1543. P. 1: «…deorum immortalium potius quam hominum opus atque inuentū fuisse».

«Besides, what is there that can carrie a greater disproportion with common rules of experience, the that unweaponed men in gownes should with such happinesse of successe give direction & law to many mightie and warlike armies… and long robed citizens to bee serued, yea and sued unto for entertainment by the greatest princes and peers of Italy; amidst which infinit affluence of glorie, and unmeasurable mightinesse of power, of which there are in soueraignty partakers aboue 3000 gentlemen, yet is there not one among them to bee found that doth aspire to any greater appellation of honour…» (The Commonwealth and Government of Venice. Sig. A3).

«Твердая земля» (лат.). Материковые владения Венеции. — Прим. ред.

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 146; The Commonwealth and Government of Venice. P. 130: «this their continual fréquentation of the continent, and diuorcement as it were from the ciuile life, would without doubt haue brought forth a kinde of faction different and disioyned from the other peaceable Citizens, which parcialitie and dominion would in time have bred ciuile warres and dissentions within the City. <…> To exclude therefore out of our estate the danger or occasion of any such ambitious enterprises, our auncestors held it a better course to defend their dominions vppon the continent, with forreign mercenarie souldiers, than with their homeborn citizens, & to assigne them their pay & stipende out of the tributes and receipts of the Prouince, wherein they remained…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 100–101: «Haec vero frequens consuetudo cotinentis, ac intermissio urbanae, factione quandam ciuium paritura facile fuerat ab aliis ciuibus disiuncta: quapropter proculdubio res Veneta breui ad factiones et ad bella ciuilia deducta fuisset. <…> Ne ergo huiusmodi quispiam morbus in Venetam ciuitatem obreperet, satius esse maiores statuerunt, ut continentis imperium externo ac conducto milite quam Veneto defenderetur. Stipendiu uero illi statuit ex uectigalibus totius prouinciae. Aequu enim erat eius regionis impensis militem uiuere, qui ad earn tuendam accersitus fuerat…».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 54; The Commonwealth and Government of Venice. P. 6: «There were in Athens, Lacedaemon and Rome, in sundry seasons sundry rare and vertuous men of excellent desert and singular pietie towards their country, but so fewe, that being ouerruled by the multitude they were not able much to profit the same. But our auncestors, from whome wee have receyued so flourishing a commonwealth, all in one did vnite themselues in a consenting desire to establish, honour and amplifie their country, without hauing in a manner any the least regarde of their owne priuate glorie or commodity. And this any man may easily coniecture… in regarde that there are in Venice to bee found none, or very few monuments of our auncestors, though both at home and abroad many things were by them gloriously atchieued, and they of passing and singular desert towards their countrie. There are no stately tombes erected, no military statues remaining, no stemmes of ships, no ensignes, no standards taken from their enemies, after the victory of many and mighty battailes…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 5–6: «Fuere Athenis, Lacedaemone, ac Romae nonulli ciues uitae probitate, atq: in Rempub. pietate insignes uiri, sed adeo pauci, ut multitudine obruti, non multurn patriae rei profuerint. At maiores nostri, a quibus tam praeclaram Rempub. accepimus, omnes ad unum consensere in studio patriae rei firmandae et amplificandae, nulla prope priuati commodi et honoris habita ratione. Huiusce rei coniecturam facere quiuis facile poterit… q: nulla, aut admodu pauca antiquoru monumeta Venetiis extent: alioquin domi forisq: praeclarissimorum hominu, et qui de Rep. bene meriti fuerint, non sepulchra, no équestres aut pedestres statua, no rostra nauiu, aut uexilla ab hostibus direpta, ingentibus praeliis superatis».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 55; The Commonwealth and Government of Venice. P. 7: «With this then exceeding vertue of mind did our auncestors plant and settle this such a commonwealth, that since the memory of man, whosoeuer shal go about to make compare between the same & the noblest of the ancients, shal scarcely find any such: but rather I dare affirme, that in the discourses of those great Philosophers, which fashioned and forged commonwealths according to the desires of the mind, there is not any to be founde so well fayned and framed…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 6: «Hac ergo incredibili uirtute animi maiores nostri hanc Remp. instituere, quale post hominu memoriam nullam extitisse, si quis hac nostram cum celeberrimis antiquorum coferar, meridiana luce clarius intuebitur. Quin adfirmare ausim, neq: monumentis insignium philosophorum, qui pro animi uoto Reip. formas effinxere, tam recte formatam atq: effictam ullam contineri».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 57–58; The Commonwealth and Government of Venice. P. 11: «by a certaine diuine counsell when by other meanes it might not, mankinde through the inuention of lawes seemeth to have attained this point, that the office of gouerning assemblings of men should be giuen to the mind and reason onely…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 8–9: «…menti purae, ac motionum animi immuni id munus conferendum est. Quamobrem diuino quodam consilio, cum alia ratione id fieri non posset, inuentibus legibus hoc assecutum humanum genus uidetur, ut menti tantum ac rationi nullis perturbantibus obnoxiae, hoc regendi hominum coetus officium demandatum sit…».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 58–59: «Аристотель, достойный звания величайшего из философов, в книге „О мире“, написанной им для царя Александра Македонского, назвал в качестве вещи, которую он мог бы уподобить всеблагому Богу, не что иное, как старинный закон, правильно установленный в городе, ибо, по мнению этого великого философа, Бог для всего мира вещей есть почти то же, что старинный закон — для гражданского общества»; The Commonwealth and Government of Venice. P. 12: «that God was the same in the vniuersity of things, as an ancient lawe in a civili company»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 9–10: «Aristoteles philosophorum facile princeps, in eo libello que de mundo ad Alexandrum regem Macedonum scripsit, nihil aliud reperit cui similem deum optimum faceret, praeter antiquam legem in ciuitate recte instituta: ut id propemodum tam magni philosophi sententia sit deus in hac rerum universitate, quod antiqua lex in ciuili societate».

The Commonwealth and Government of Venice. Sig. A 2V.–3: «beholde their great Councell, consisting at the least of 3000 Gentlemen, whereupon the highest strength and mightinesse of the estate absolutely relyeth, notwithstanding which number all thinges are ordered with so diuine a peaceableness, and so without all tumult and confusion, that it rather seemeth to bee an assembly of Angels, then of men. <…> …their penali Lawes most unpardonably executed; their encouragements to vertue infinite; especially by their distribution of offices and dignities, which is ordered in such a secrete, straunge, and intricate sort, that it utterly ouerreacheth the subtiltie of all ambitious practises, neuer falling upon any but upon such as are by the whole assembly allowed for greatest wisedome, vertue and integritie of life. <…> …there are sundry other so maruellous and miraculous considerations, and in their owne exceeding singularitie, beyond all resemblance or comparison with any other Commonwealth so unspeakeablie straunge, that their wonderfull rarenesse being verified, maketh the straungest impossibilities not seeme altogether incredible…».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 60; The Commonwealth and Government of Venice. P. 13: «yet is the multitude of itselfe unapt to governe, unlesse the same be in some sort combined together; for there cannot bee a multitude without the same bee in some vnitie contayned; so that the ciuill society (which consisteth in a certain vnity) will bee dissolued, if the multitude become not one by some meane of reason…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 11: «Ac equidem multitudo omnis est per se inepta gubernationi, nisi in unum quodammodo coalescat: quandoquidem neque esse ulla multitudo queat, nisi unitate aliqua contineatur. Qua de re ciuilis quoque societas dissipabitur, quae unitate quadam costat, nisi quapiam ratione multitudo unum efficiatur».

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 62; The Commonwealth and Government of Venice. P. 15: «so that the formes of them all seeme to be equally balanced, as it were with a paire of weights…»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 13: «…adeo ut omnium formas pari quadam librameto commiscuisse uideatur…».

Gilbert F. The Date of the Composition of Contarini’s and Giannotti’s Books on Venice. P. 172–174, 182.

Контарини Г. О магистратах и устройстве Венецианской республики. С. 100–101; The Commonwealth and Government of Venice. P. 67: «there cannot happen to a commonwealth a more daungerous or pestilent contagion, then the ouerweighing of one parte or faction aboue the other: for where the ballance of iustice standeth not euen, it is vnpossible that there should bee a friendly societie and firme agreement among the citizens: which alwaies happeneth where many offices of the commonwealth meete together in one. For as every mixture dissolueth, if any one of the elementes (of which the mixed body consisteth) ouercome the other: and as in musicke the tune is marred where one string keepeth a greater noyse than hee should doe: so by the like reason, if you will haue your commonwealth perfect and enduring, let not one part bee mightier than the other, but let them all (in as much as may bee) have equall share in the publique authoritie»; Contarini G. De Magistratibus et Republica Venetorum. P. 53: «Nam nulla perniciosior pestis in Rempublicam obrepserit, q[uam] si quaepia eius pars caeteris praeualuerit. Sic nanque (?) quoniam ius non seruatur, impossibile est societatem inter ciues consistere. Quod usu euenire solet ubicunque plura in unum conueniunt. Sic soluitur mixturn, si quodpia elernentoru ex quibus constat, alia superauerit. Sic omnis consonantia dissonans sit, si fidem seu uocem una plus intenderis quam par sit. Non dispari ratione si ciuitatem aut Rempublicam constare uolueris, necesse est id in primis seruari, ne qua pars aliis efficiatur potentior, sed omnes, quoad fieri possit, participes fiat publicae potestatis».

Gilbert F. The Venetian Constitution. P. 468–470.

См. прим. 2 на с. 405, прим. 2 на с. 406.

Bouwsma W. J. Venice and the Defense of Republican Liberty: Renaissance Values in the Age of the Counter Reformation. Berkeley; Los Angeles, 1968.

Ibid (chap. X).

Новый государь (итал.). — Прим. ред.

Ullmann W. Principles of Government and Politics in the Middle Ages; Idem. History of Political Thought: the Middle Ages. Harmondsworth, 1965; Idem. The Individual and Society in the Middle Ages. Baltimore, 1966. См. резкую критику работ Улманна: Oakley F. Celestial Hierarchies Revisited: Walter Ullmann’s Vision of Medieval Politics // Past and Present. Vol. 60 (1973). P. 3–48.

Мистическое тело (лат.). — Прим. ред.

Политически (лат.). — Прим. ред.

Fortescue J. De Laudibus Legum Angliae (chap. XIII).

См. выше с. 48–50.

См., например, статью Дэниса Хея (Denys Hay) в книге: Renaissance: Studies in Honour of Hans Baron / Ed. by A. Molho, J. Tedeschi. De Kalb, 1971.

Hanson D. W. From Kingdom to Commonwealth: the Development of Civic Consciousness in English Political Thought.

Концепция «двойного величия» («double majesty») Хэнсона предполагает, что король, с одной стороны, отвечает за своих подданных перед Богом (будучи его «наместником»), с другой же стороны, правит королевством в согласии со своими магнатами. — Прим. ред.

Walzer M. Revolution of the Saints.

Hill Ch. Puritanism and Revolution. London, 1958; Idem. Society and Puritanism in Pre-Revolutionary England. New York, 1964.

Walzer M. Revolution of the Saints. P. VIII, 115 (прим. 3).

Walzer M. Revolution of the Saints. P. 1–2, 16. Уолцер ссылается на статью: Koenigsberger H. G. The Organisation of Revolutionary Parties in France and the Netherlands during the Sixteenth Century // Journal of Modern History. Vol. 27 (1955). P. 335–351.

Walzer M. Revolution of the Saints. P. 1–4, 13–16, 19; Hanson D. W. From Kingdom to Commonwealth. P. VIII–IX, 2, 7, 9, 11, 18, 336–344, 349–354.

Ferguson A. B. The Articulate Citizen and the English Renaissance. Durham, N. C., 1965.

Walzer M. Revolution of the Saints. P. 148–198 (chap. V: The Attack upon the Traditional Political World).

Ferguson A. B. The Articulate Citizen and the English Renaissance. P. 363–400 (chap. XIII: The Commonweal and the Sense of Change: Some Implications).

Общий совет королевства (лат.). — Прим. ред.

Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law (chap. II, III).

Эта антитеза возникает в разных работах Левенсона (выше, глава VIII, прим. 2 на с. 350) и свидетельствует о важности различения между простой передачей традиции и полемической концептуализацией либо самой традиции, либо ее передачи. (Ср. другую интерпретацию этого сюжета: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 233–272.) Обращение к теме «Конфуцианский Китай и его современная судьба» («Confucian China and its Modern Fate») побудило Левенсона отметить, что традиция может угаснуть в том случае, если ее необходимо осмыслить в традиционалистских категориях. Впрочем, см. его сравнение Китая и Англии конца XVIII века, где этого не произошло: Levenson J. R. Liang Ch’i-ch’ao and the Mind of Modern China. P. 151–152 (по изданию 1967 года).

Введение к «Акту об ограничении апелляций» (Act in Restraint of Appeals, 1533). Koebner R. Empire. New York, 1961. P. 53–55, а также ниже, прим. 2 на с. 486.

Kelley D. R. Foundations of Modern Historical Scholarship (особенно главы VI, IX, X).

В действительности Константин родился в 272 году в городе Наиссе в провинции Верхняя Мёзия. В Йорке же (в древнем Эборакуме) он был провозглашен императором в 306 году. — Прим. ред.

Levy F. J. Tudor Historical Thought. San Marino, 1967. P. 83; автор цитирует работу: Koebner R. ‘The Imperial Crown of this Realm’: Henry VIII, Constantine the Great and Polydore Vergil // Bulletin of the Institute of Historical Research. Vol. 26 (1953). P. 29–52.

Lamont W. M. Godly Rule; Hill Ch. Antichrist in Seventeenth-Century England. London, 1971.

Haller W. Foxe’s «Book of Martyrs». P. 85.

Haller W. Foxe’s «Book of Martyrs». P. 63–70, 108–109, 137–138, 149–172; Levy F. J. Tudor Historical Thought. P. 87–97, 101–105, 114–123.

«As his manner is, first to his Englishmen»: Milton J. Areopagitica // Milton J. Works. Vol. IV. New York, 1931. P. 340 [Мильтон Дж. Ареопагитика. Речь о свободе печати от цензуры, обращенная к парламенту Англии (1644) // Современные проблемы. Вып. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 31–79. — Прим. ред.].

Lamont W. M. Marginal Prynne, 1600–1669. London, 1963. P. 15–21.

См. речь Рауза против Мануоринга: Cobbett W. Parliamentary History of England. Vol. II. London, 1807. P. 377–379.

Доктрина, основателем которой считается немецкий теолог Томас Эрастус (1524–1583). Он полагал, что церковь не может принимать дисциплинарные меры в отношении своих членов без одобрения государства. — Прим. ред.

Williamson A. H. Antichrist’s Career in Scotland: The Imagery of Evil and the Search for a National Past. Washington University, 1973 (неопубликованная докторская диссертация).

Lamont W. M. Marginal Prynne. P. 59–64; Idem. Godly Rule. P. 49–52.

Pocock J. G. A. Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 159, а также в целом: Ibid. P. 155–162; Lamont W. M. Marginal Prynne. P. 175–192.

Jordan W. K. Edward VI: the Young King. Cambridge, Mass., 1968. P. 416–426, 432–438; Ferguson A. B. The Articulate Citizen. P. 271–273.

См.: Huffman C. C. Coriolanus in Context.

Levy F. J. Tudor Historical Thought. P. 212–225. О концепции fortuna, господствовавшей среди аристократических родов и тех, кто состоял у них в подчинении, очень далекой от связи с судом, но не содержащей коренных отличий от преобладающих там более традиционных образов, см.: James M. E. Obedience and Dissent in Henrician England: the Lincolnshire Rebellion 1536 // Past and Present. Vol. 48 (1970). P. 71–78; Idem. The Concept of Order and the Northern Rising 1569 // Past and Present. Vol. 60 (1973). P. 52.

Лучшая работа об антимакиавеллизме в Англии: Raab F. The English Face of Machiavelli. London, 1968.

Талант, врожденные способности (лат.). — Прим. ред.

Zagorin P. Sir Edward Stanhope’s Advice to Thomas Wentworth… // The Historical Journal. 1964. Vol. 7. № 2. P. 298–320.

Levy F. J. Tudor Historical Thought. P. 237–251; Burke P. Tacitism // Tacitus / Ed. by T. A. Dorey. New York, 1969.

Bacon F. History of the Reign of King Henry VII // Bacon F. Works / Ed. by J. Spedding, R. L. Ellis and D. D. Heath. London, 1890. Vol. VI. P. 242; Idem. Of Empire // Ibid. P. 422. Леви (Levy F. J. Tudor Historical Thought. P. 252–268) анализирует исторические исследования в духе тацитизма на материале работ Бэкона и сэра Джона Хейворда. См. также предисловие к его изданию «The Reign of King Henry VII» (Indianapolis, 1972). На русском языке: Бэкон Ф. История правления короля Генриха VII. М., 1990.

Wilkes G. A. Fulke Greville, Lord Brooke: The Remains, Being Poems of Monarchy and Religion. London, 1965. P. 34 (строфа 1, строка 1), 39 (строфа 18, строки 3–5).

Wilkes G. A. Fulke Greville, Lord Brooke. P. 78–82 (строфы 171–191).

Отсюда, вероятно, присущий этому периоду интерес к нравственной проблеме, связанной с вопросом, насколько король может притворяться перед безнравственным подданным, не доходя при этом до лжи. См.: Mosse G. L. The Holy Pretence: A Study in Christianity and Reason of State from William Perkins to John Winthrop. Oxford, 1957, где указано на совмещение пуританской и макиавеллиевской мысли.

Weston C. C. English Constitutional Theory and the House of Lords. London, 1965. P. 9–23.

Особенности (итал.). — Прим. ред.

Lefranc P. Sir Walter Ralegh écrivain. Paris, 1968. P. 67–70.

Ibid. P. 64.

Государственный интерес (итал.). — Прим. ред.

The Works of Sir Walter Ralegh, Kt / Ed. by W. Oldys and T. Birch. Oxford, 1829. Vol. VIII. P. 1–36.

The Works of Sir Walter Ralegh, Kt. P. 157–221.

Ibid. P. 163, 183–185.

См., например: Marvell A. An Account of the Growth of Popery and Arbitrary Government in England… London, 1677. P. 74–81: «It is as well known among them [то есть принадлежащих к различным фракциям членов палаты общин] to what Lord each of them retaine, as when formerly they wore Coats and Badges»; «Среди них [то есть принадлежащих к различным фракциям членов палаты общин] хорошо известно, кто из них служит какому лорду, потому что ранее они носили камзолы и эмблемы». См. то же в связи с Г. Невиллом ниже, с. 586–587.

Bacon F. History of the Reign of King Henry VII. P. 93–95; Idem. Of the True Greatness of Kingdoms and Estates // Idem. Works. Vol. VI. P. 446–447. Важное исследование, посвященное этой связи: Orsini N. Bacone e Machiavelli. Genova, 1936.

Fortescue J. The Governance of England. London, 1926. P. 137–142.

«The form of government is that which doth actuate and dispose every part and member of a state to the common good; and as those parts give strength and ornament to the whole, so they receive from it again strength and protection in their several stations and degrees. If this mutual relation and intercourse be broken, the whole frame will quickly be dissolved, and fall in pieces, and instead of this concord and interchange of support, whilst one part seeks to uphold the old form of government, and the other part to introduce a new, they will miserably consume and devour one another. Histories are full of the calamities of whole states and nations in such cases. It is true that time must needs bring some alterations, and every alteration is a step and degree towards a dissolution; those things only are eternal which are constant and uniform. Therefore it is observed by the best writers upon this subject that those commonwealths have been most durable and perpetual which have often reformed and recomposed themselves according to their first institution and ordinance, for by this means they repair the breaches and counterwork the ordinary and natural effects of time». Цит. по: Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. Cambridge, 1966. P. 17.

Возвращаться к началам (итал.). — Прим. ред.

Имеется в виду завоевание Англии норманнами в 1066 году. — Прим. перев.

«There are plain footsteps of those laws in the government of the Saxons; they were of that vigour and force as to overlive the Conquest, nay, to give bounds and limits to the Conqueror, whose victory gave him first hope. But the assurance and possession of the Crown he obtained by composition, in which he bound himself to observe these and the other ancient laws and liberties of the kingdom, which afterwards he likewise confirmed by oath at his coronation. From him the said obligation descended to his successors. It is true they have been often broken, they have been often confirmed by charters of kings, by acts of parliaments, but the petitions of the subjects upon which those charters and acts were founded were ever petitions of right, demanding their ancient and due liberties, not suing for any new» (Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 17).

«Princes are to be indulgent, nursing fathers to their people; their modest liberties, their sober rights, ought to be precious in their eyes; the branches of their government be for shadow, for habitation, the comfort of life, repose, safe and still under the protection of their sceptres. Subjects on the other side ought with solicitous eyes of jealousy to watch over the prerogatives of a crown; the authority of a king is the keystone which closeth up the arch of order and government, which contains each part in due relation to the whole, and which once shaken… all the frame falls together. <…> Verily, these are those mutual intelligences of love and protection descending, and loyalty ascending, which should pass… between a king and his people. Their faithful servants must look equally on both: weave, twist these two together in all their counsels; study, labour to preserve each without diminishing or enlarging either, and by running in the worn, wonted channels, treading the ancient bounds, cut off early all disputes from between them. For whatever he be that ravels forth into questions the right of a king and of a people, shall never be able to wrap them up again into the comeliness and order he found…» (Ibid. P. 18–19).

Weston C. C. English Constitutional Theory and the House of Lords. В работе (Ibid. P. 26–27) обсуждается вопрос авторства, причем вслед за Кларендоном на первый план выдвигается Колпепер, а не Фолкленд. Можно, однако, отметить, что Фолкленд, в отличие от Колпепера, был интеллектуалом и другом Кларендона, не одобрявшего этого документа.

«There being three kinds of government among men, absolute monarchy, aristocracy and democracy, and all these having their particular conveniences and inconveniences, the experience and wisdom of your ancestors hath so moulded this out of a mixture of these acts as to give to this kingdom (as far as humane prudence can contrive) the conveniences of all three, without the inconveniences of any one, as long as the balance hangs even between the three estates, and they run jointly on in their proper channel (begetting verdure and fertility in the meadows on both sides) and the overflowing of either on either side raise no deluge or inundation. The ill of absolute monarchy is tyranny, the ill of aristocracy is faction and division, the ills of democracy are tumults, violence and licentiousness. The good of monarchy is the uniting a nation under one head to resist invasion from abroad and insurrection at home; the good of aristocracy is the conjunction of counsel in the ablest persons of a state for the public benefit; the good of democracy is liberty, and the courage and industry which liberty begets». Текст на современном языке: Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 21–23. Ср.: Weston C. C. English Constitutional Theory and the House of Lords. P. 263–265 (Appendix I).

Уэстон анализирует первую реакцию на «Ответ»: Ibid. P. 27–50.

«In this kingdom the laws are jointly made by a king, by a house of peers, and by a house of commons chosen by the people, all having free votes and particular privileges. The government according to these laws is trusted to the king; power of treaties of war and peace, of making peers, of choosing officers and counsellors for state… and some more of the like kind are placed in the king. And this kind of regulated monarchy, having this power to preserve that authority without which it would be disabled to preserve the laws in their force and the subjects in their liberties and properties, is intended to draw to him such a respect and relation from the great ones as may hinder the ills of division and faction, and such a fear and reverence from the people as may hinder tumults, violence and licentiousness. Again, that the prince may not make use of this high and perpetual power to the hurt of those for whose good he hath it… the House of Commons (an excellent conserver of liberty, but never intended for any share in government, or the choosing of them that should govern) is solely entrusted with the first propositions concerning the levies of monies (which is the sinews as well of peace as war). <…> And the Lords, being trusted with a judicatory power, are an excellent screen and bank between the prince and people, to assist each against any encroachments of the other[s], and by just judgements to preserve that law which ought to be the rule of every one of the three…» (Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 21–22).

Охрана свободы (итал.). — Прим. ред.

«beget eternal factions and dissensions (as destructive to public happiness as war), both in the chosen, and in the Houses that chose them, and the people who chose the choosers, since so new a power will undoubtedly intoxicate persons who were not born to it, and beget not only divisions among them as equals, but in them contempt of us, as become an equal to them, and insolence and injustice towards our people, as now so much their inferiors, which will be the more grievous unto them, as suffering from those who were so lately of a nearer degree to themselves, and being to have redress only from those that placed them, and fearing they may be inclined to preserve what they have made, both out of kindness and policy, since all great changes are extremely inconvenient, and almost infallibly beget yet greater changes, which beget yet greater inconveniences» (Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 22).

«at last the common people… set up for themselves, call parity and independence liberty, devour that estate which had devoured the rest, destroy all rights and proprieties, all distinctions of families and merit, and by this means this splendid and excellently distinguished form of government end[s] in a dark, equal chaos of confusion, and the long line of our many noble ancestors in a Jack Cade or a Wat Tyler» (Ibid. P. 23).

Шекспир У. Макбет. Акт IV, сцена 3 (пер. М. Лозинского).

Hunton Ph. A Treatise of Monarchy. London, 1643. P. 44: «…what ever more then humane wisedom had the contriving of it, whether done at once, or by degrees found out and perfected, I conceive it unparalleld for exactnesse of true policy in the whole world; such a care for the Soveraignty of the Monarch, such a provision for the liberty of the People, and that one may bee justly allayed, and yet consist without impeachment of the other, that I wonder how our Forefathers in those rude unpolisht times could attain such an accurate composure»; «…что бы ни содействовало человеческому разуму в этом начинании, был ли такой порядок учрежден сразу или создавался постепенно, совершенствуясь со временем, я полагаю его безупречным и не ведающим себе равных во всем мире; такова в нем забота о суверенитете монарха, таково попечение о свободе народа, что они могут существовать в подлинном союзе, не умаляя друг друга, и изумляюсь, как наши предки в те грубые и далекие от изысков времена могли воздвигнуть столь совершенное здание».

Ibid. P. 69: «To demand which Estate may challenge this power of finall determination of Fundamentall controversies arising betwixt them is to demand which of them shall be absolute: For I conceive that in the first part hereof, I have made it good, that this finall utmost controversie arising betwixt the three Legislative Estates, can have no legall, constituted Judge in a mixed government: for in such difference he who affirmes that the people are bound to follow the Judgement of the King against that of the Parliament, destroyes the mixture into absolutenesse: And he who affirms that they are bound to cleave to the Judgement of the two Houses against that of the King, resolves the Monarchie into an Aristocracie or Democracie, according as he places this finall Judgement. Whereas I take it to be an evident truth, that in a mixed government no power is to be attributed to either Estate, which directly, or by necessary consequence, destroyes the liberty of the other»; «Спрашивать, какое из сословий могло притязать на право окончательного разрешения возникших между ними сущностных разногласий, означает спрашивать, какое из них должно обладать абсолютной властью, ибо я полагаю, что в первой части сказанного достаточно разъяснил, что у этого коренного противоречия между тремя законодательными сословиями не может быть законного, правомочного судьи в смешанном правлении: ибо при таком различии те, кто утверждает, что народ обязан исполнять волю короля вопреки воле парламента, нарушают это сочетание в пользу абсолютизма; те же, кто утверждает, что люди должны придерживаться решения парламента вопреки воле короля, превращают монархию в аристократию или демократию, в зависимости от того, за кем они закрепляют право окончательного решения. Я же полагаю очевидной истиной, что в смешанном правлении ни один из элементов не может обладать властью, которая прямо или в качестве неизбежного последствия уничтожает свободу остальных». См. также: Hunton Ph. A Treatise of Monarchy. P. 28–29.

Filmer R. The Anarchy of a Limited or Mixed Monarchy (1648) // Filmer R. Patriarcha and Other Political Writings of Sir Robert Filmer / Ed. by P. Laslett. Oxford, 1949.

Hunton Ph. A Treatise of Monarchy. P. 73: «If it be demanded then, how this cause can be decided? and which way must the People turne in such a contention? I answere, If the non-decision be tolerable; it must remaine undecided, whiles the Principle of legall decision is thus divided, and by that division each suspends the others power. If it be such as is destructive, and necessitates a determination, this must be made evident; and then every Person must aide that Part, which in his best Reason and Judgement stands for publike good, against the destructive. And the Lawes and Government which he stands for, and is sworne to justifies and beares him out in it, yea; bindes him to it»; «Если теперь задаться вопросом: как решить эту проблему? и какой образ действий выбрать народу в подобном конфликте? — я отвечу: если возможно не принимать решения; ответ должен оставаться неразрешенным, пока Принципал законного решения таким образом разделен на части и благодаря этому разделению каждая часть сдерживает власть других. Если же конфликт настолько разрушителен, что требует решения, это должно стать очевидным, и тогда каждый должен содействовать той стороне, которая, по его разумению и суждению, стремится к общему благу, противостоя всему разрушительному. И те законы и правление, которые он признает и которым присягает, служат ему в этом конфликте руководством и поддержкой и связывают его».

Maclean A. H. George Lawson and John Locke // Cambridge Historical Journal. 1947. Vol. 9. № 1. P. 69–77; Idem. The Origins of the Political Opinions of John Locke / Unpublished Ph. D. dissertation. Cambridge University, 1947.

Hunton Ph. A Treatise of Monarchy. P. 4.

Ibid. P. 77–79.

Право меча, право завоевания (лат.). — Прим. ред.

Об этом см.: Wallace J. M. Destiny His Choice: The Loyalism of Andrew Marvell. Cambridge, 1968. P. 22–28.

Hunton Ph. A Treatise of Monarchy. P. 73; см. также выше, прим. 2 на с. 520.

О нем см.: Jordan W. K. Men of Substance: A Study of the Thought of Two English Revolutionaries, Henry Parker and Henry Robinson. Chicago, 1942.

Parker H. Observations upon Some of His Majesties Late Answers and Expresses. London, 1642. P. 15–16, 22–24, 34. См. его неодобрительные высказывания в адрес Макиавелли: Ibid. P. 2, 10, 19, 20.

Например, Принном; см.: Lamont W. M. Marginal Prynne. P. 85–118.

Благо народа — высший закон (лат.). — Прим. ред.

Parker H. Observations upon Some of His Majesties Late Answers and Expresses. P. 3–4: «…the transcendent of all Politiques… the Paramount Law that shall give Law to all humane Lawes whatsoever, and that is Salus Populi. <…> The Charter of nature intitles all Subjects of all Countries whatsoever to safetie by its supreame Law…»; «…неизменное свойство всех государств… высший закон, который должен стать законом для всех человеческих законов, и это Salus Populi. <…> Хартия природы дает право всем субъектам всех стран на безопасность в соответствии с ее высшим законом».

Гоббс Т. Левиафан (книги III и IV). См.: Pocock J. G. A. Time, History and Eschatology in the Thought of Thomas Hobbes // Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 148–201.

См. выше, прим. 5 на с. 521.

Skinner Q. Hobbes’s Leviathan // Historical Journal. 1964. Vol. 7. № 2. P. 321–332; Idem. History and Ideology in the English Revolution // Historical Journal. 1965. Vol. 8. № 2. P. 151–178; Idem. The Ideological Context of Hobbes’s Political Thought // Historical Journal. 1966. Vol. 9. № 3. P. 286–317, а также переработанная версия этой статьи в книге: Hobbes and Rousseau / Ed. by M. Cranston and R. S. Peters. New York, 1972. P. 102–142; Idem. Conquest and Consent: Thomas Hobbes and the Engagement Controversy // The Interregnum: the Quest for Settlement, 1646–1660 / Ed. by G. E. Aylmer. London, 1973. P. 79–98.

Striver II R. E. L. Robert Greville, Lord Brooke. Cambridge, Mass., 1958. P. 68.

Hobbes T. Behemoth. London, 1889 [London, 1969]. P. 3, 23, 43.

«And so we took up arms in judgment and conscience to those ends, and have so continued them, and are resolved according to… such principles as we have received from your [parliament’s] frequent informations, and our own common sense, concerning these our fundamental rights and liberties, to assert and vindicate… those common ends premised, against… all particular parties and interests whatsoever» (A Representation of the Army (14 June 1647); Woodhouse A. S. P. Puritanism and Liberty. London, 1950. P. 403–404).

Игнорировать данное различие, как это до сих пор иногда происходит, означает смешивать «Древнюю конституцию» с «нормандским игом»; о последнем см.: Hill Ch. Puritanism and Revolution. P. 50–122. Ср.: Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 125–127.

«For God hath given no man a talent to be wrapped up in a napkin and not improved, but the meanest vassal (in the eye of the world) is equally obliged and acceptable to God with the greatest prince or commander under the sun, in and for the use of that talent betrusted to him. <…> For, Sir, should you [Fairfax] — yea, should the whole parliament or kingdom — exempt us from this service, or… command our silence or forbearance, yet could not they nor you discharge us of our duties to God or to our own natures. <…> And if by any one your Excellency should be suborned that we are transgressors of all order and form, and in that sense to look upon us, we desire to mind your Excellency that the law of nature and of nations, attested in our public declarations and papers, may be an answer to such for the justification of our present expedient. For all forms are but as shadows, and subject to the end. And the safety of the people is above all forms, customs, etc.; and the equity of popular safety is the thing which justifieth all forms, or the change of forms, for the accomplishment thereof; and no forms are lawful longer than they preserve or accomplish the same» (из письма к Фэрфаксу за подписью одиннадцати агитаторов, приложенного к манифесту «Дело армии» (The Case of the Army Truly Stated. Oxford, 1647), см.: Woodhouse A. S. P. Puritanism and Liberty. P. 437, прим.).

Фраза из Евангелия от Иоанна 11:50. — Прим. ред.

Совершенно антиномистическое сознание могло склоняться к мысли, что в искупленном человеке состояние Адама до грехопадения будет не просто восстановлено, а превзойдено; см.: Rosenmeier J. New England’s Perfection: the Image of Adam and the Image of Christ in the Antinomian Crisis, 1634 to 1638.

«Народное соглашение» — серия манифестов, опубликованных левеллерами и армейскими агитаторами между 1647 и 1649 годами и содержавших проект конституционных реформ на принципах народного суверенитета и республиканизма. — Прим. ред.

Полный текст этих дебатов можно найти у Вудхауса (Woodhouse A. S. P. Puritanism and Liberty).

Ibid. P. 54, 58, 60, 63.

«The Law of God doth not give me property, nor the Law of Nature, but property is of human constitution. I have a property and this I shall enjoy. Constitution founds property» (Ibid. P. 69).

Например, в работе: Macpherson C. B. The Political Theory of Possessive Individualism. Oxford, 1962. P. 107–159.

Woodhouse A. S. P. Puritanism and Liberty. P. 57–58.

Ibid. P. 66–67.

См. предисловие Ласлетта к подготовленному им изданию: Filmer R. Patriarcha and Other Political Writings of Sir Robert Filmer.

См., например: «Heads of the Proposals»; Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 302–308. Полный текст: Rushworth J. Historical Collections of Private Passages of State. London, 1659–1701. Vol. VIII. P. 731–736.

Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 294; Underdown D. Pride’s Purge. Oxford, 1971.

Так называют английский парламент, сохранившийся после изгнания из него неподконтрольных армии депутатов-пресвитериан (так называемая «Прайдова чистка») в 1648 году и существовавший до 1653 года. — Прим. ред.

A Declaration of the Parliament of England, Expressing the Grounds of their Late Proceedings, and of Setling the Present Government in the way of a Free State. London, 22 March 1648/1649. P. 6, 14, 17; о палате лордов см.: Ibid. P. 20. См. также: The True Portraiture of the Kings of England… London, 1650.

Об этом см.: Wallace J. M. Destiny His Choice: The Loyalism of Andrew Marvell; работы Кв. Скиннера, указанные в прим. 2 на с. 525; Wallace J. M. The Engagement Controversy, 1649–52: an Annotated List of Pamphlets // Bulletin of the New York Public Library. Vol. 68 (1964). P. 384–405.

Lamont W. M. Godly Rule. P. 136–162 (chap. 6).

Mazzeo J. A. Cromwell as Davidic King // Mazzeo J. A. Renaissance and Seventeenth-Century Studies. New York, 1964. P. 183–208; Wallace J. M. Destiny His Choice. P. 106–144 (chap. 3). Предметом анализа здесь становятся стихотворения Марвелла о Кромвеле.

Царство Христа (лат.). — Прим. ред.

Об Эшеме см.: Wallace J. M. Destiny His Choice. P. 30–38, 45–48, 54–58.

Благочестие (лат.). — Прим. ред.

Ascham A. Of the Confusions and Revolutions of Governments / 2nd ed. London, 1649. P. 73–74. Ср.: Nedham M. The Case of the Commonwealth of England Stated (1650) / Ed. by Ph. A. Knachel. Charlottesville, 1969.

Циклы смены политических режимов (др. — греч.). — Прим. ред.

Mazzeo J. A. Cromwell as Machiavellian Prince in Marvell’s «Horatian Ode» // Mazzeo J. A. Renaissance and Seventeenth-Century Studies; Idem. Cromwell as Davidic King; Wallace J. M. Destiny His Choice (chap. 2–3); Raab F. The English Face of Machiavelli. P. 144–146; Pocock J. G. A. The Onely Politician. P. 284–285.

Право народов (лат.). — Прим. ред.

Об этих и других типах завоевателя см.: Wallace J. M. Destiny His Choice. P. 22–28, 98–102, 132–134.

Право завоевания (лат.). — Прим. ред.

См. выше, прим. 2 на с. 525.

«Люди пятой монархии» (Fifth Monarchists) — милленаристская пуританская секта, существовавшая в период 1640–1660‐х годов. — Прим. ред.

Woodhouse A. S. P. Puritanism and Liberty. P. 64: «I remember there were many workings and revolutions, as we have heard, in the Roman Senate; and there was never a confusion that did appear (and that indeed was come to) till the state came to know this kind of distribution of election. That is how the people’s voices were bought and sold, and that by the poor; and thence it came that he that was the richest man, and [a man] of some considerable power among the soldiers, and one they resolved on, made himself a perpetual dictator. And if we strain too far to avoid monarchy in kings [let us take heed] that we do not call for emperors to deliver us from more than one tyrant»; «Я помню, что в римском Сенате, как нам известно, происходило много событий и революций и никогда не было беспорядка (и того, что грозило настоящим беспорядком), пока в государстве не утвердилась подобная система выборов. Так голоса покупались и продавались — продавались бедными, и поэтому получилось, что самый богатый человек и тот, кто пользовался достаточным авторитетом среди солдат и кого они выбирали, делался бессменным диктатором. А если мы слишком стараемся избежать монархии, в которой правят короли [обратим внимание на эти слова], не следует искать императоров, чтобы избавиться от больше чем одного тирана».

В связи с переоценкой деятельности Нидхэма см.: Pocock J. G. A. James Harrington and the Good Old Cause: A Study of the Ideological Context of His Writings // Journal of British Studies. 1970. Vol. 10. № 1. P. 36–39. См. также: Frank J. The Beginnings of the English Newspaper. Cambridge, Mass., 1961; Nedham M. The Case of the Commonwealth of England Stated (введение).

Божественное право (лат.). — Прим. ред.

Mercurius Politicus. № 99 (22–29 апреля 1652). P. 1553–1556; № 114 (5–12 августа 1652). P. 1785–1789.

Ibid. № 65 (28 августа — 4 сентября 1651). P. 1033–1034; № 73 (23–30 октября 1651). P. 1161.

Ibid. № 103 (20–27 мая 1652). P. 1609–1613.

Ibid. № 74 (30 октября — 6 ноября 1651). P. 1173–1175; № 78 (27 ноября — 4 декабря 1651). P. 1237; № 79 (4–11 декабря 1651). P. 1255–1256; № 91 (26 февраля — 4 марта 1652). P. 1442 («Revolution»).

Ibid. № 70 (2–9 октября 1651). P. 1100–1101; № 72 (16–23 октября 1651). P. 1142–1143; № 73 (23–30 октября 1651). P. 1158; № 84 (8–15 января 1652). P. 1334, 1337; № 86 (22–29 января l652). P. 1365–1368; № 89 (12–19 февраля 1652). P. 1409–1413.

Ibid. № 71 (9–16 октября 1651). P. 1126; № 73 (23–30 октября 1651). P. 1158; № 84 (8–15 января 1652). P. 1335; № 88 (5–12 февраля 1652). P. 1394; № 91 (26 февраля — 4 марта 1652). P. 1445.

Ibid. № 70 (2–9 октября 1651). P. 1100; № 73 (23–30 октября 1651). P. 1158; № 84 (8–15 января 1652). P. 1338.

Ibid. № 72 (16–23 октября 1651). P. 1143; № 87 (29 января — 5 февраля 1652). P. 1385; № 92 (4–11 марта 1652). P. 1457–1462; № 100 (29 апреля — 6 мая 1652). P. 1569–1573. В особенности см. последний текст.

Ibid. № 17 (26 сентября — 3 октября 1650). P. 277–278; № 18 (3–10 октября 1650). P. 293–296; № 19 (10–17 октября 1650). P. 309–312; № 20 (17–24 октября 1650). P. 325–326; № 21 (24–31 октября 1650). P. 341–343; № 22 (31 октября — 7 ноября 1650). P. 357–359; № 23 (7–14 ноября 1650). P. 373–374; № 24 (14–21 ноября 1650). P. 389–390 (английские короли); № 25 (21–28 ноября 1650). P. 407–408; № 26 (28 ноября — 5 декабря 1650). P. 423–425 (Нимрод и цари Израиля); № 27 (5–12 декабря 1650). P. 439–440; № 28–30 (12 декабря — 2 января 1651) — о необходимости покоряться власти оружия в целом; № 31 (2–9 января 1651). P. 503–504 — о том, что государство рождается из повиновения; № 35 (30 января — 6 февраля 1651). P. 567–568 — о том, что народу-завоевателю грозит опасность потерять свободу; № 75 (6–13 ноября 1651). P. 1189–1191; № 93 (11–18 марта 1652). P. 1457–1460; № 98 (15–22 апреля 1652). P. 1540.

См. подробнее: Pocock J. G. A. James Harrington and the Good Old Cause.

Текст документа: Kenyon J. P. The Stuart Constitution, 1603–1688. P. 350–357.

Ibid. P. 353 (clause 7).

Pocock J. G. A. James Harrington and the Good Old Cause. P. 38–39.

Judson M. The Political Thought of Sir Henry Vane the Younger. Philadelphia, 1969.

Вооруженный народ (итал.). — Прим. ред.

Автор готовит издание политических произведений Харрингтона, к которому и отсылает читателя [The Political Works of James Harrington / Ed. by J. G. A. Pocock. New York, 1977. — Прим. ред.]. См. также: Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 124–147 (chap. VI).

«Oceana: Second Part of the Preliminaries», цит. по: The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland; см.: P. 57–72.

«Известия с Парнаса» Траяно Боккалини (Венеция, 1612–1613) были одним из любимых произведений Харрингтона, к которому он часто обращался.

Pocock J. G. A. Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 147.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 60–65.

Ibid. P. 39.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 68.

Ibid. P. 37, 50, 65–67, 129–130, 248–252.

Ibid. P. 36–37.

Об этом, на мой взгляд, с излишним доверием, размышляет Дж. Р. Пол: Pole J. R. Political Representation in England and the Origins of the American Republic. London, 1966.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 178–180. См.: Fink Z. S. The Classical Republicans: An Essay in the Recovery of a Pattern of Thought in Seventeenth-Century England. Evanston, 1945; Blitzer Ch. An Immortal Commonwealth: The Political Thought of James Harrington. New Haven, 1960.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 63, 129.

Ibid. P. 64–65, 364–366. Отсылки к Ф. Бэкону (как к «Истории правления короля Генриха VII», так и к «Опытам») см.: Ibid. P. 32, 64. О Джаннотти см. выше, глава IX, прим. 2 на с. 394.

Ibid. P. 65: «…for the house of peers, which alone had stood in this gap, now sinking down between the king and the commons, shew’d that Crassus was dead, and the isthmus broken. But a monarchy devested of its nobility, has no refuge under heaven but an army. Wherfore the dissolution of this government caus’d the war, not the war the dissolution of this government. Of the king’s success with his arms it is not necessary to give any further account, than that they prov’d as ineffectual as his nobility, but without a nobility or an army (as has bin shew’d) there can be no monarchy. Wherfore what is there in nature that can arise out of these ashes, but a popular government, or a new monarchy to be erected by the victorious army?»; «…ибо палата лордов, которая только и могла заполнить этот пробел, терялась теперь между королем и общинами, показывая, что Красс погиб и оборона прорвана. Но у монархии, лишенной знати, не оставалось другой опоры под небом, кроме армии. Поэтому крушение этой системы правления вызвало войну, а не война вызвала крушение системы. Об успехе войска короля нечего более сказать, кроме того, что оно оказалось столь же бессильным, как и его знать, но без знати или армии (как было показано) не может быть и государства. Поэтому что же может родиться из этого пепла, кроме народного правления или же новой монархии, которую воздвигнет армия победителей?»

Ibid. P. 69.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 469 («A System of Politics», IV, 18, 19, 22).

Ibid. P. 77, 138: «The causes of commotion in a commonwealth are either external or internal. External are from enemies, from subjects, or from servants»; «Причины гражданских волнений в республике бывают либо внешними, либо внутренними. Внешние происходят от врагов, от подданных или от слуг».

Ibid. P. 247, где утверждается, что такой человек не заинтересован в использовании своего избирательного права для уравнивания имущества.

Macpherson C. B. The Political Theory of Possessive Individualism (chap. 6), особенно см.: Ibid. P. 82–88.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 480 («A System of Politics», X, 4–5).

Ibid. P. 53.

Ibid. P. 38, 228.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 228–229.

Ibid. P. 33–34.

Ibid. P. 229; см. также: Ibid. P. 100–101.

Ibid. P. 227.

Ibid. P. 178–185.

Ibid. P. 34: «the sea gives law to the growth of Venice, but the growth of Oceana gives law to the sea».

Ibid. P. 185–188.

Ibid. P. 103.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 100.

Ibid. P. 41.

Ibid. P. 132–144.

Ibid. P. 139–140.

См. речь Гермеса де Кадуцея; Ibid. P. 92–94.

Миф о Венеции (итал.). — Прим. ред.

«A System of Politics», IV (Ibid. P. 468–470), IX (Ibid. P. 478–479).

Возвращение к началам (итал.). — Прим. ред.

Перводвигатель (итал.). — Прим. ред.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 43–45, 48, 50–51, 71, 214–215, 416, 418–419. См. выше, с. 368–370, 375 о подобном же различии у Гвиччардини и с. 412–413, 436–437 — у Джаннотти.

Ibid. P. 78.

Ibid. P. 44–45, 236–238.

Ibid. P. 53, 125, 127.

См. выше, c. 196–203, 327–328, 357–358, 364–365.

См. в особенности: Wood G. S. The Creation of the American Republic. Chapel Hill, 1969, а также главу XV ниже.

Wood G. S. The Creation of the American Republic. P. 188.

Ibid. P. 187: «as the kingdom of God the father was a commonwealth, so shall the kingdom of God the son: the people shall be willing in the day of his power»; «как царство Бога Отца было республикой, так будет и царство Бога Сына: в день силы Его народ Его готов во благолепии святыни» [слегка измененная цитата: Пс. 109:3. — Прим. перев.]. Ср.: Ibid. P. 195: «I cannot conclude a circle (and such is this commonwealth) without turning the end into the beginning»; «Я не могу замкнуть круг (а такова эта республика), не обратив конца в начало».

Согласно божественному праву (лат.). — Прим. ред.

Ibid. P. 199. Однако Антихрист не назван прямо.

Lamont W. M. Marginal Prynne. P. 141, а также прим.

Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 148–201.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 35–37, 38–39, 42–43, 45–46, 49–50, 53, 54, 65, 71, 241.

«Prerogative of Popular Government», книга II (Ibid. P. 304–54); «Art of Lawgiving», глава VI (Ibid. P. 398–400); «Leviathan», книга III, глава 42 (Hobbes T. Leviathan. Oxford, n. d. P. 322–383).

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 48 («церковь или собрание людей»), 316–317; «Prerogative of Popular Government», книга II, в разных местах.

Ibid. P. 335–354. Hammond H. A Letter of Resolution to Six Quaeres, of Present Use in the Church of England (1653) // Works of Henry Hammond. 4 vols. London, [between 1671 and 1684]. Vol. 1 [MDCLXXIV]). Пятый вопрос касается рукоположения, и ответом на него становится возражение против сорок второй главы «Левиафана» (Hobbes T. Leviathan. P. 512–529). Харрингтон в заключение пишет, что возражения Хэммонда неудачны, и называет Гоббса по имени.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 46–48, 75, 99, 147, 166–167 («Oceana»); 234–241, 272–274, 283–284, 320–333, 357 («Prerogative of Popular Government»); 363, 372–398 («Art of Lawgiving»).

Ibid. P. 187, 194: «…but a commonwealth is a monarchy; to her God is king, in as much as reason, his dictat, is her soverain power»; «…но республика есть монархия; ее Царь — Бог, в той же мере, в какой разум, Его диктат, является ее суверенной властью». Так у Толанда, в оригинале (исправленном Харрингтоном) значится: «where God is king»; «…где Царем является Бог».

Ibid. P. 469 («A System of Politics», IV, 23), 574 («A Discourse upon this Saying…»), 580–584 («A Parallel of the Spirit of the People with the Spirit of Mr. Rogers»).

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 214–215, 248, 272–273, 300, 342 («Neither God nor Christ ever instituted any policy whatsoever upon any other principles than those of human prudence»; «Ни Бог, ни Христос никогда не учреждал никакого порядка на каких-либо иных основаниях, нежели принципы человеческого разума»), 347, 371–372, 401.

См., например: Ibid. P. 48, 74 («…my Lord Archon, taking council of the commonwealth of Israel, as of Moses; and of the rest of the commonwealths, as of Jethro»; «…мой Властитель, взявший за образец республику Израиля, по слову Моисея, и другие республики, по слово Иофора») et passim.

Ibid. P. 55.

Ibid. P. 489: «As the natural body of a Christian or Saint can be no other for the frame, than such as has bin the natural body of an Israelit or of a Heathen; so the political bodys, or civil governments of Christians or Saints can be no other for the frame, than such as have bin the political bodys or civil governments of the hraelits, or of the Heathens»; «Как природное тело христианина или святого не может быть иным по своему строению, нежели природное тело израильтянина или язычника, так и политические тела, или гражданские правления христиан или святых, не могут быть иными по своему строению, чем политические тела, гражданские правления, израильтян или язычников». Ibid. P. 490: «The highest earthly felicity that a people can ask, or God can give, is an equal and well-order’d commonwealth. Such a one among the Israelits, was the reign of God; and such a one (for the same reason) may be among Christians the reign of Christ, tho not every one in the Christian commonwealth should be any more a Christian indeed, than every one in the Israelitish commonwealth was an Israelit indeed»; «Величайшее земное блаженство, какого может просить народ или какое может дать Бог, есть основанная на равенстве и порядке республика. У израильтян она была царством Бога, а у христиан (в силу тех же причин) может стать царством Христа, хотя необязательно, чтобы в христианской республике каждый в самом деле был христианином, более, нежели каждый в самом деле был израильтянином в израильской республике».

Ibid. P. 82, 166–169, 421, 476.

См.: Lamont W. M. Richard Baxter, the Apocalypse and the Mad Major // Past and Present. Vol. 55 (1972). P. 68–90; Jacob M. C., Lockwood W. A. Political Millenarianism and Burnet’s Sacred Theory // Science Studies. 1972. Vol. 2. P. 265–279.

Tuveson E. Millennium and Utopia; Idem. The Redeemer Nation: the Idea of America’s Millennial Role. Chicago, 1968.

Течение внутри англиканской церкви XVII века, отличавшееся большой терпимостью к действующим в Англии протестантским деноминациям. — Прим. ред.

Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 170–181; Idem. Politics, Language and Time. P. 216–222, 262–264.

Впрочем, как отметил Пол Лукас, Бёрк переосмыслил принятое юридическое употребление этого термина; см.: Lucas P. On Edmund Burke’s Doctrine of Prescription: or, an Appeal from the New to the Old Lawyers // The Historical Journal. 1968. Vol. II. № 1. P. 35–63.

Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 182–228.

См.: Weston C. Legal Sovereignty in the Brady Controversy // The Historical Journal. 1972. Vol. 15. № 3. P. 409–432.

Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 227–231.

Более старое значение сохраняется в таких устойчивых выражениях, как soldier of fortune [ «солдат фортуны»], то есть «наемник», или gentleman of fortune [ «джентльмен фортуны», «рыцарь удачи»] (если и правда кто-то так говорит), то есть «пират». Интересно отметить, что по отношению к женщине понятие «добродетели» (virtue) приобрело такой же сексистский оттенок, как и понятие «достояния» (fortune).

Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 115. Эта статья была впервые опубликована в 1966 году. О начале «полемики Брэди» в 1675 году см.: Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law (chap. 7).

Напечатано в: State Tracts… in the Reign of Charles II… London, 1693. P. 41–56, а также в: Parliamentary History of England. Vol. IV. P. XXXVIII–LXVII.

Об этом см.: Haley K. H. D. The First Earl of Shaftesbury. Oxford, 1968. P. 391–393.

Напечатана в: State Tracts… in the Reign of Charles II…. P. 57–61.

В своем «Возрожденном Платоне» он настаивает лишь на ограничении полномочий претендента-католика, но не на его отстранении от трона.

См. выше, глава XI, прим. 1 на с. 555.

См. с. 74–81 в издании 1677 года; Complete Works of Andrew Marvell / Ed. by A. B. Grosart. London, 1875. Vol. IV. P. 322–332. Аналогия между отдельными фракциями и вассалами: Ibid. P. 331.

Pocock J. G. A. James Harrington and the Good Old Cause.

«A standing Parliament and a standing Army are like those Twins that have their lower parts united, and are divided only above the Navel; they were born together and cannot long out-live each other» (Two Seasonable Discourses // State Tracts… in the Reign of Charles II… P. 68).

«The same might be said concerning the only Ancient and true Strength of the Nation, the Legal Militia, and a standing Army. The Militia must, and can never be otherwise than for English Liberty, because else it doth destroy itself; but a standing Force can be for nothing but Prerogative, by whom it hath its idle living and Subsistence» (A Letter from a Parliament Man to his Friend // State Tracts… in the Reign of Charles II… P. 70).

British Museum. Lansdowne MSS. 805. Fols. 75–82.

Наиболее известным представителем этой точки зрения (хотя и не совсем в той форме, какую мы находим у Харрингтона) был Фабиан Филиппс. См.: Pocock J. G. A. The Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 215–217.

Речь идет о полковнике Стрэнгуэйзе (Strangways) и его речи 29 апреля 1675 года: Parliamentary History. Vol. IV. P. 696. Ср.: Ibid. P. 461, 467, 604–608.

Отец отечества (лат.). — Прим. ред.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 200, 203–204.

Ibid. P. 77, 101, 114, 190, 207.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 67.

Ibid. P. 227.

Ibid. P. 230.

Ibid. P. 65.

О характере этих объединений см.: Western J. R. Monarchy and Revolution: the English State in the 1680s. London, 1972.

«The King governing and administering Justice by his House of Lords, and advising with both his Houses of Parliament in all important matters, is the Government I own, am born under, and am obliged to. If ever there should happen in future Ages (which God forbid) a King governing by an Army, without his Parliament, ‘tis a Government I own not, am not obliged to, nor was born under» (State Tracts… in the Reign of Charles II… P. 60).

Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 121–123.

Виды благородной знати, дворянства (франц.). — Прим. ред.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 252–256.

Вместо смешанного правления. — Прим. ред.

«My Lords, ‘tis not only your Interest, but the interest of the Nation, that you maintain your Rights; for let the House of Commons, and Gentry of England, think what they please, there is no Prince that ever Governed without Nobility or an Army. If you will not have one, you must have t’other, or the Monarchy cannot long support, or keep itself from tumbling into a Democraticall Republique. Your Lordships and the People have the same cause, and the same Enemies. My Lords, would you be in favour with the King? ‘Tis a very ill way to it, to put yourselves out of a future capacity, to be considerable in his Service…» (State Tracts… in the Reign of Charles II… P. 59).

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 65.

«It must be a great mistake in Counsels, or worse, that there should be so much pains taken by the Court to debase and bring low the House of Peers, if a Military Government be not intended by some. For the power of Peerage and a Standing-Army are like two Buckets, the proportion that one goes down, the other exactly goes up, and I refer you to the consideration of all the Histories of ours, or any of our neighbour Northern Monarchies, whether standing forces, Military, and Arbitrary Government came not plainly in by the same steps, that the Nobility were lessened; and whether, whenever they were in Power and Greatness, they permitted the least shadow of any of them…» (State Tracts… in the Reign of Charles II… P. 55).

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 68.

Харрингтон умер в 1677 году, долгое время будучи явно недееспособным. Невилл дожил до 1694 года. Все доступные биографические сведения о нем можно найти в предисловии Кэролайн Роббинс к ее книге, где приведен и полный текст «Возрожденного Платона»: Robbins C. Two English Republican Tracts. Cambridge, 1969. P. 5–20. О его роли в полемике 1659 года см. мою статью: Pocock J. G. A. James Harrington and the Good Old Cause.

Aubrey J. Brief Lives. London. P. 124.

Robbins C. Two English Republican Tracts. P. 76, 81–82, 132–135, 144–150.

Pocock J. G. A. Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 187–195.

«In our ancestors’ times, most of the members of our house of commons thought it an honour to retain to some great lord, and to wear his blue coat: and when they had made up their lord’s train, and waited upon him from his own house to the lords’ house, and made a lane for him to enter, and departed to sit themselves in the lower house of parliament, as it was then (and very justly) called; can you think that anything could pass in such a parliament, that was not ordered by the lords?» (Robbins C. Two English Republican Tracts. P. 134).

«And I must confess I was inclined to believe, that before that time [i. e., the reign of Henry III], our yeomanry or commonalty had not formally assembled in parliament, but been virtually included and represented by the peers, upon whom they depended: but I am fully convinced that it was otherwise, by the learned discourses lately published by Mr Petyt of the Temple, and Mr Atwood of Grays-Inn; being gentlemen whom I mention, honoris causa» (Ibid. P. 120).

Этвуд пространно излагает эту точку зрения в своих работах «Jus Anglorum ab Antiquo» (1681) и «The Lord Holies his Remains» (1682). Sidney A. Discourses on Government. London, 1751. P. 387.

Посредствующая власть (франц.). — Прим. ред.

Robbins C. Two English Republican Tracts. P. 135, 145–148.

Robbins C. Two English Republican Tracts. P. 178–182, 198–200.

Ibid. P. 180.

Ibid. P. 192–194.

В 1682 году вышли «Британское противоядие» («Antidotum Britannicum») У. У. (W. W.) и «Демон Платона» («Plato’s Demon») Томаса Годдарда, но ни одну из этих работ нельзя назвать значительной.

Сложную историю создания трудов Локка и Тиррелла в это время прослеживает Питер Ласлетт в предисловии к своему изданию «Двух трактатов о правлении Локка» (Cambridge University Press, 1960; второе издание — 1963 год), глава III.

См. ниже, с. 673–674, 692–693.

В 1698 году Эдмунд Гибсон, впоследствии епископ Лондона, завершил работу над изданием произведений Спелмана и Брэди (Pocock J. G. A. Ancient Constitution and the Feudal Law. P. 243). См.: Bennett G. V. White Kennet, 1660–1128: Bishop of Peterborough. London, 1957.

См.: Sydney A. Discourses, 11, sections 11–30; III, sections 1–10.

Robbins C. The Eighteenth-Century Commonwealthman: Studies in the Transmission, Development and Circumstance of English Liberal Thought from the Restoration of Charles II until the War with the Thirteen Colonies. Cambridge, Mass., 1959, в особенности главы II и III. О том, что (как видно из памфлетов) между вигами уже не было прежнего единства, см.: A Collection of State Tracts Published on Occasion of the Late Revolution in 1688 and during the Reign of King William III. London, 1706.

Такой вывод позволяет сделать интонация «Собрания государственных трактатов…» в целом (A Collection of State Tracts Published on Occasion of the Late Revolution… Vol. 1. London, 1705). Существует текст, автор которого (подписавшийся как Н. Т. [N. T.]) размышляет о свержении Якова II с точки зрения неохаррингтоновского подхода: Some Remarks upon Government, and Particularly upon the Establishment of the English Monarchy, Relating to this Present Juncture // Ibid. P. 149–162; он написан с осознанно внеморальных и «макиавеллиевских» позиций.

Dunn J. The Political Thought of John Locke: An Historical Account of the Argument of the Two Treatises of Government. Cambridge, 1969; Idem. The Politics of Locke in England and America in the Eighteenth Century // John Locke: Problems and Perspectives / Ed. by J. W. Yolton. Cambridge, 1969. P. 45–80.

См.: Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle: The Politics of Nostalgia in the Age of Walpole. Cambridge, Mass., 1968. P. 61–63.

В русской историографии чаще фигурирует как «война Аугсбургской лиги» или «война за Пфальцское наследство». — Прим. перев.

Родоначальником этой науки считался сэр Уильям Петти. См.: Strauss E. Sir William Petty: Portrait of a Genius. London, 1954; Letwin W. The Origins of Scientific Economics. New York, 1965.

Dickson P. G. M. The Financial Revolution in England: A Study in the Development of Public Credit, 1688–1756. London, 1967; Rubini D. Politics and the Battle for the Banks, 1688–1697 // English Historical Review. Vol. 85 (1970). P. 693–714.

См.: Robbins C. The Eighteenth-Century Commonwealthman. P. 103–105; Swift J. A Discourse of the Contests and Dissensions between the Nobles and the Commons in Athens and Rome. Oxford, 1967 (предисловие Ф. Г. Эллиса); Laprade W. T. Public Opinion and Politics in Eighteenth-Century England to the Fall of Walpole. New York, 1936.

Foot M. The Pen and the Sword. London, 1957; Cook R. I. Jonathan Swift as a Tory Pamphleteer. Seattle and London, 1967; Richards J. O. Party Propaganda under Queen Anne: the General Elections of 1702–13. Athens, 1972.

Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle.

Schwoerer L. F. The Literature of the Standing Army Controversy // Huntington Library Quarterly. 1964–1965. Vol. 28. № 3. P. 187–212; Rubini D. Court and Country, 1688–1702. London, 1967.

Robbins C. Eighteenth-Century Commonwealthman. P. 9–10, 180–184. Его «Политические труды» («Political Works») были опубликованы в 1732 году и с тех пор неоднократно переиздавались. См. также: Lord Buchan. Essays on the Lives and Writings of Fletcher of Saltoun and the Poet Thomson. London, 1792.

«…when this was done, there was no longer any Standing Army kept on foot, but every man went to live upon his own Lands; and when the Defence of the Country required an Army, the King summoned the Barons to his Standard, who came attended with their Vassals. Thus were the Armies of Europe composed for about eleven hundred years; and this Constitution of Government put the Sword into the hands of the Subject, because the Vassals depended more immediately on the Barons than on the King, which effectually secured the freedom of those Governments. For the Barons could not make use of their Power to destroy those limited Monarchies, without destroying their own Grandeur; nor could the King invade their Privileges, having no other Forces than the Vassals of his own Demeasnes to rely upon for his support in such an Attempt. I lay no great stress on any other Limitations of those Monarchies; nor do I think any so essential to the Liberties of the People, as that which placed the Sword in the hands of the Subject. <…> I do not deny that these limited Monarchies during the greatness of the Barons, had some Defects: I know few Governments free from them. But after all, there was a Balance that kept those Governments steady, and an effectual Provision against the Encroachments of the Crown» (Fletcher A. A Discourse of Government with Relation to Militias. Edinburgh, 1698. P. 7–9).

Fletcher A. A Discourse of Government with Relation to Militias. P. 5.

Ibid. P. 6: «And ‘tis worth observation, that tho this Change was fatal to their Liberty, yet it was not introduced by the Contrivance of ill-designing Men; nor were the mischievous Consequences perceived, unless perhaps by a few wise Men, who, if they saw it, wanted Power to prevent it»; «И следует отметить, что, хотя эта Перемена оказалась губительной для их Свободы, произошла она не вследствие злого умысла; и никто не понимал ее прискорбных последствий, разве что немногие Мудрецы, которые, видя их, искали Власти, чтобы их предотвратить».

«I shall deduce from their Original, the Causes, Occasions, and the Complication of those many unforeseen Accidents; which falling out much about the same time, produced so great a Change. And it will at first sight seem very strange, when I shall name the Restoration of Learning, the Invention of Printing, of the Needle and of Gunpowder, as the chief of them; things in themselves so excellent, and which, the last only excepted, might have proved of infinite Advantage to the World, if their remote Influence upon Government had been obviated by suitable Remedies. Such odd Consequences, and of such a different Nature, accompany extraordinary Inventions of any kind» (Ibid. P. 9–10).

«By this means the Luxury of Asia and America was added to that of the Antients; and all Ages, and all Countries concurred to sink Europe into an Abyss of Pleasures; which were rendred the more expensive by a perpetual Change of the Fashions in Clothes, Equipage and Furniture of Houses. These things brought a total Alteration in the way of living, upon which all Government depends. ‘Tis true, Knowledg being mightily increased, and a great Curiosity and Nicety in every thing introduced, Men imagined themselves to be gainers in all points, by changing from their frugal and military way of living, which I must confess had some mixture of Rudeness and Ignorance in it, tho not inseparable from it. But at the same time they did not consider the unspeakable Evils that are altogether inseparable from an expensive way of living» (Fletcher A. A Discourse of Government with Relation to Militias. P. 12–13).

Ibid. P. 13–15.

См. «Первое и второе рассуждения о положении дел в Шотландии» Флетчера («First and Second Discourses on the Affairs of Scotland») в издании: Fletcher A. Political Works. London, 1737.

A Collection of State Tracts Published on Occasion of the Late Revolution… Vol. II. P. 594–614.

Fletcher A. A Discourse of Government with Relation to Militias. P. 50–62.

Ibid. P. 54. Эти проповеди должны были произносить сами ополченцы, потому что священников в военном лагере не предполагалось. Ср.: Ibid. P. 52: «Their Drink should be Water, sometimes tempered with a proportion of Brandy, and at other times with Vinegar»; «Они должны пить Воду, иногда сдабривая ее долей Бренди, иногда же Уксусом».

Возвращение к началам; хорошим законам, хорошему воспитанию, хорошему войску (итал.). — Прим. ред.

Defoe D. An Argument Shewing that a Standing Army, with Consent of Parliament, Is Not Inconsistent with a Free Government (1698) // Daniel Defoe / Ed. by J. T. Boulton. New York, 1965. Этот текст был ответом на: Trenchard J., Moyle W. An Argument Shewing that a Standing Army Is Inconsistent with a Free Government, and Absolutely Destructive to the Constitution of the English Monarchy (1697).

«about the time, when this Service by Villenage and Vassalage began to be resented by the People, and by Peace and Trade they grew rich, and the Power of the Barons being too great, frequent Commotions, Civil Wars, and Battels, were the Consequence, nay sometimes without concerning the King in the Quarrel: One Nobleman would Invade another, in which the weakest suffered most, and the poor Man’s Blood was the Price of all; the People obtain’d Priviledges of their own, and oblig’d the King and the Barons to accept of an Equilibrium, this we call a Parliament: And from this the Due Ballance, we have so much heard of is deduced. I need not lead my Reader to the Times and Circumstances of this, but this Due Ballance is the Foundation on which we now stand… and I appeal to all Men to judge if this Ballance be not a much nobler Constitution in all its Points, than the old Gothick Model of Government. <…>» (Defoe D. An Argument Shewing that a Standing Army, with Consent of Parliament, Is Not Inconsistent with a Free Government. P. 44–45).

«But ‘tis said, the Barons growing poor by the Luxury of the Times, and the Common People growing rich, they exchanged their Vassalage for Leases, Rents, Fines, and the like. They did so, and so became entituled to the Service of themselves; and so overthrew the Settlement, and from hence came a House of Commons: And I hope England has reason to value the Alteration. Let them that think not reflect on the Freedoms the Commons enjoy in Poland, where the Gothick Institution remains, and they will be satisfied» (Defoe D. An Argument Shewing that a Standing Army, with Consent of Parliament, Is Not Inconsistent with a Free Government. P. 45).

Дефо Д. Чистокровный англичанин // Англия в памфлете / Пер. И. Кутика. М., 1987. С. 37, 39. «The great Invading Norman let us know / What Conquerors in After-Times might do. <…> / He gave his Legions their Eternal Station / And made them all Freeholders of the Nation. <…> / The Rascals thus enrich’d, he called them Lords, / To please their Upstart Pride with new-made Words, / And Doomsday-Book his Tyranny records. / And here begins the Ancient Pedigree / That so exalts our Poor Nobility: / ‘Tis that from some French Trooper they derive, / Who with the Norman Bastard did arrive. <…> / Conquest, as by the Moderns ‘tis exprest, / May give a Title to the Lands possest: / But that the Longest Sword shou’d be so Civil, / To make a Frenchman English, that’s the Devil» (Defoe D. The True-Born Englishman: A Satyr (1701) // Daniel Defoe / Ed. by J. T. Boulton. P. 59–60 (стихи 195–196, 205–206, 209–215, 229–232).

«I propose to direct this Discourse to the Honest well meaning English-Freeholder, who has a share in the Terra firma, and therefore is concerned to preserve Freedom; to the Inhabitant that loves his Liberty better than his Life, and won’t sell it for Money; and this is the Man who has the most reason to fear a Standing Army, for he has something to lose; as he is most concern’d for the Safety of a Ship, who has a Cargo on her Bottom» (Defoe D. An Argument Shewing that a Standing Army, with Consent of Parliament, Is Not Inconsistent with a Free Government. P. 37–38).

Дефо Д. Чистокровный англичанин. С. 39; «No Parliament his Army cou’d disband; / He rais’d no Money, for he paid in Land» (Defoe D. The True-Born Englishman: A Satyr. P. 60 (стихи 203–204)).

«England now is in sundry Circumstances, different from England formerly, with respect to the Manner of Fighting, the Circumstances of our Neighbours, and of our Selves; and there are some Reasons why a Militia are not, and perhaps I might make it out cannot be made fit for the Uses of the present Wars» (Defoe D. An Argument Shewing that a Standing Army, with Consent of Parliament, Is Not Inconsistent with a Free Government. P. 38).

Locke J. Second Treatise // Locke J. Two Treatises on Government / Ed. by P. Laslett. Cambridge, 1960. P. 334–338 (параграфы 36–38); на русском языке см.: Локк Д. Сочинения: В 3 т. Т. 3 / Пер. Ю. В. Семенова (сверка Е. С. Лагутина). М., 1988. С. 281–284.

Ibid. P. 342–344 (параграфы 46–50); Там же. С. 288–290. О «прихоти и соглашении» («fancy and agreement») см.: Ibid. P. 342 (параграф 46); Там же. С. 288. См. также параграф 37: Ibid. P. 335–336; Там же. С. 282–283.

Macpherson C. B. The Political Theory of Possessive Individualism (chap. V); Dunn J. Political Thought of John Locke (chap. 15–20).

В этом отношении сходятся во мнениях представители школ Маркса, Штрауса и Фёгелина.

По-видимому, единственная работа о его биографии: Weddell D. Charles Davenant (1656–1714) — a Biographical Sketch // Economic History Review. Ser. 2. Vol. II (1958–1959). P. 279–288. См. также: Dictionary of National Biography.

См.: Swift J. A Discourse of the Contests and Dissensions between the Nobles and the Commons in Athens and Rome (предисловие Ф. Г. Эллиса, прим. 6).

The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… / Ed. by Sir Ch. Whitworth. London, 1771. Vol. 1: An Essay upon Ways and Means (1695). P. 4–10; Vol. IV: An Essay upon Universal Monarchy (1701). P. 1–42.

Ibid. Vol. IV. P. 29–37.

Ibid. P. 33–34, 40–41.

Ibid. Vol. I. P. 348–349; Vol. IV. P. 36–39.

Ibid. Vol. IV. P. 4–5.

«Whenever this war ceases, it will not be for want of mutual hatred in the opposite parties, nor for want of men to fight the quarrel, but that side must first give out where money is first failing. <…> For war is quite changed from what it was in the time of our forefathers; when in a hasty expedition, and a pitched field, the matter was decided by courage; but now the whole art of war is in a manner reduced to money; and now-a-days, that prince, who can best find money to feed, cloath, and pay his army, not he that has the most valiant troops, is surest of success and conquest» (Ibid. Vol. I. P. 15–16).

The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… / Ed. by Sir Ch. Whitworth. Vol. IV. P. 67, 142, 253–255 (неверная нумерация), 390–391.

Ibid. Vol. I. P. 61, 77, 269, 276; Vol. II. P. 296–297.

Ibid. Vol. I. P. 79.

Ibid. P. 155–156, 268–269; Vol. III. P. 329.

Ibid. Vol. IV. P. 217–218.

Ibid. P. 127–180, 183–266. Диалог состоит из двух частей.

«of all beings that have existence only in the minds of men, nothing is more fantastical and nice than Credit; it is never to be forced; it hangs upon opinion, it depends upon our passions of hope and fear; it comes many times unsought for, and often goes away without reason, and when once lost, is hardly to be quite recovered. It very much resembles, and, in many instances, is near akin to that fame and reputation which men obtain by wisdom in governing state affairs, or by valour and conduct in the field. An able statesman, and a great captain, may, by some ill accident, slip, or misfortune, be in disgrace, and lose the present vogue and opinion; yet this, in time, will be regained, where there is shining worth, and a real stock of merit. In the same manner, Credit, though it may be for a while obscured, and labour under some difficulties, yet it may, in some measure, recover, where there is a safe and good foundation at the bottom» (The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… / Ed. by Sir Ch. Whitworth. Vol. I. P. 151 (Discourses on the Public Revenues [ «Рассуждение об общественных доходах»], 1698).

«men’s minds will become quiet and appeased; mutual convenience will lead them into a desire of helping one another. They will find, that no trading nation ever did subsist, and carry on its business by real stock; that trust and confidence in each other, are as necessary to link and hold a people together, as obedience, love, friendship, or the intercourse of speech. And when experience has taught each man how weak he is, depending only upon himself, he will be willing to help others, and call upon the assistance of his neighbours, which of course, by degrees, must set credit again afloat» (Ibid. P. 152).

Главным трудом Давенанта на эту тему была работа «Рассуждение о правах на жалованье и на его возобновление» («Discourse upon Grants and Resumptions» (1699): The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. III. P. 1–298). О значимости этого текста см.: Swift J. A Discourse of the Contests and Dissensions between the Nobles and the Commons in Athens and Rome. P. 16–27 (предисловие Ф. Г. Эллиса).

The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. II. P. 1–76 («On the Plantation Trade»); Moyle W. Essay on the Roman Government // Robbins C. Two English Republican Tracts (см. введение на с. 26–27), а также: Idem. The Excellent Use of Colonies // William and Mary Quarterly. 3rd ser. 1966. Vol. 23. № 4. P. 620–626.

The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. I. P. 408.

Корсарская война (франц.). — Прим. ред.

«for all countries have a certain stock with which their tillage, labour, arts, and manufactures are carried on. And it is the radical moisture of the commonwealth, and if it be quite drawn away the body politic becomes consumptive, hectical, and dies at last (being subject to diseases and death itself, like human frames); and as human bodies are not to be kept alive but by receiving in of nourishment, to repair the hourly decays which time produces, so nations cannot subsist long unless they receive from time to time reliefs and refreshments from abroad, which are no way so well to be administered as by the help of a well governed and extended Traffic» (The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. II. P. 75 («On the Plantation Trade», 1698)).

«Trade, without doubt, is in its nature a pernicious thing; it brings in that wealth which introduces luxury; it gives a rise to fraud and avarice, and extinguishes virtue and simplicity of manners; it depraves a people, and makes way for that corruption which never fails to end in slavery, foreign or domestic. Lycurgus, in the most perfect model of government that was ever framed, did banish it from his commonwealth. But, the posture and condition of other countries considered, it is become with us a necessary evil. We shall be continually exposed to insults and invasions, without such a naval force as is not to be had naturally but where there is an extended traffic. However, if trade cannot be made subservient to the nation’s safety, it ought to be no more encouraged here than it was in Sparta: And it can never tend to make us safe, unless it be so managed as to make us encrease in shipping and the breed of seamen» (Ibid. P. 275; «Essay upon the Probable Methods of Making a People Gainers in the Balance of Trade», 1699).

«We shall hardly be permitted to live in the way our ancestors did, though inclined to it. The power of our neighbours, both by land and by sea, is grown so formidable, that perhaps we must be for some time upon our guard, with fleets too big to be maintained merely by the natural produce and income of our country. We must therefore have recourse to those artificial helps which industry and a well governed trade may minister. If we could so contrive it, as never to have a foreign war, we might content ourselves with less Foreign Traffic, which not only brings in the money that must pay the men, but breeds up the very men that must defend us. Mankind subsisted by their labour, and from what the earth produced, till their corruptions had brought in fraud, avarice, and force; but when the strong began to invade the weaker, and when strength was to be maintained by policy, they built cities, disciplined men, and erected dominions; and when great numbers were thus confined to a narrower space, their necessities could not be all answered by what was near them, and at hand; so that they were compelled to seek for remoter helps, and this gave rise to what we call Trade, which, at first was only permutation of commodities. <…> It is true, in forming very great empires, the concerns of trade seem not to have been much regarded: As force began them, so force maintained them on; and what wealth they had, came from the spoil of conquered nations: War, and its discipline, was the chief object of their thoughts, as knowing that riches always follow power, and that iron brings to it the gold and silver of other places. Trade was first entertained, cultivated, and put into regular methods, by little states that were surrounded by neighbours, in strength much superior to them; so the original traders we read of, were the Phoenicians, Athenians, Sicilians and Rhodians; and the helps it yielded, did support those commonwealths for a long time, against very potent enemies» (The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. I. P. 348–349; «Discourses on the Public Revenues…», II, I, 1698).

См., например: Ibid. Vol. I. P. 389–392. На с. 390 обращает на себя внимание языковое сходство с трудами Гвиччардини: «But sometimes there are diseases so deeply fixed, that it is impossible to root them out; and in such a case there is nothing left, but to keep the distemper under, by natural and easy remedies»; «Но иногда случаются недуги, столь глубоко укоренившиеся, что избавиться от них невозможно, и тогда не остается ничего, кроме как естественными и простыми средствами противодействовать заболеванию».

Течение в протестантизме, выступающее за сохранение обрядовой стороны церковного богослужения. — Прим. ред.

Bloom E. A., Bloom L. D. Joseph Addison’s Sociable Animal: in the Market Place, on the Hustings, in the Pulpit. Providence, 1971 (см. в разных местах текста).

См. третью главу «Истории Англии» Т. Б. Маколея.

Наиболее полные размышления о «денежном имуществе» у Свифта: Swift J. The History of the Four Last Years of the Queen / Ed. by H. Davis, with an introduction by H. Williams. Oxford, 1964. P. 68–78. Обратим внимание на такие выражения, как: «those whose money by the dangers and difficulties of trade lay dead upon their hands», «те, чьи деньги ввиду опасностей и трудностей торговли стали для них мертвым грузом» (Ibid. P. 68); «a monarchy whose wealth ariseth from the rents and improvements of lands, as well as trade and manufactures», «монархия, приобретающая богатство за счет ренты и возделывания земель, а также торговли и фабрик» (Ibid. P. 69); «a new estate and property sprung up in the hands of mortgagees», «в руках у кредиторов, выдающих деньги под залог имущества, оказываются новые владения и собственность» (Ibid. P. 70); «extremely injurious to trade and to the true interest of the nation», «наносящий значительный ущерб торговле и подлинным интересам нации» (Ibid. P. 71). См. также: Swift J. The Examiner, 1710–1711 / Ed. by H. Davis. Oxford, 1957. P. 5–7, 62–63, 124–125, 134–135, 162–167; Idem. The Conduct of the Allies // Idem. Political Tracts, 1711–1714 / Ed. by H. Davis, 1964. P. 9–10, 16, 18–19, 41, 53–59.

Эта тема как нельзя более отчетливо обозначена у Давенанта (The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. I. P. 160): «Now, if the product of the land should sink in its value, it must naturally ensue, that the rents of England, and price of land, will fall in the same proportion. For the great stock that was subsisting in credit, and the great sum of money that circulated about the kingdom, did chiefly fix so high a price upon land and all its produce; and if peace should diminish this price (as perhaps it will), land and its rents will hardly recover their former value, till money can be made to circulate, and till credit is revived»; «Итак, если то, что земля производит, неизбежно уступает по ценности ей самой, отсюда естественным образом вытекает, что ренты в Англии и цены на землю будут снижаться по тем же принципам. Ведь значительный капитал, поддерживаемый кредитом, и крупные суммы, перемещавшиеся в пределах королевства, главным образом способствовали таким высоким ценам на землю и все, что она производит, а если в мирные времена цены снизятся (а возможно, так и будет), стоимость земли и аренды едва ли станет прежней, пока не начнется обращение денег и не возобновится кредит».

См. работы, указанные в прим. 1 на с. 627.

Defoe D. Review. New York, 1928 (опубликовано Обществом факсимильных изданий (Facsimile Text Society) в 23 книгах). Vol. VII. № 26. P. 97–99; № 45. P. 175; № 47. P. 181–184; № 48. P. 186–187; № 49. P. 189–191; № 50. P. 195–196; № 51. P. 197–199; вся книга 17 факсимильного издания; et passim. См. нападки Свифта на вигов-«медведей»: Swift J. The Examiner, 1710–1711. P. 125 (№ 35).

См.: Defoe D. Review (книги 17–22 факсимильного издания, в разных местах).

Ibid. Vol. VIII. № 55. P. 222 (нападки на «быков»); № 56. P. 225–227; № 59. P. 237–240; № 60. P. 241–244 («медведи»); № 68. P. 273 (страница пронумерована неверно) — 275 (книга 19 факсимильного издания).

Swift J. Conduct of the Allies // Idem. Political Tracts, 1711–1714. P. 56.

См.: Des Maizeaux P. A Collection of Several Pieces of Mr John Toland. London, 1726. Vol. II. P. 227; но эта мысль выражена в письме к Харли, написанном в 1710 году.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. II–III (см. также посвящение в целом).

Некоторые авторы, участвовавшие в «памфлетной войне», ставили в тупик даже своих противников, пытавшихся понять, на чьей они стороне; см.: Swift J. A Discourse of the Contests and Dissensions between the Nobles and the Commons in Athens and Rome. P. 38 (предисловие Ф. Г. Эллиса, прим. 1). Толанд выведен в «Правдивом портрете современного вига» Давенанта под именем «мистера Госпелскорна» [‘Gospel’ — «Евангелие», ‘scorn’ — «насмешка»], сообщник безнравственного Тома Дабла [‘Double’ — «двойной»], прототипом для которого, в свою очередь, отчасти послужил Дефо; The Political and Commercial Works of… Charles D’Avenant… Vol. IV. P. 240–242.

Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle. P. 42, 61–63.

См. выше, прим. 1 на с. 622.

Swift J. The Examiner, 1710–1711. P. 119 (№ 34). Этот фрагмент написан в защиту Акта об ограничении (Qualification Act), целью которого было исключить из палаты общин всех, кто не владел землей.

«Money has a younger Sister, a very useful and officious Servant in Trade, which in the absence of her senior Relation, but with her Consent, and on the Supposition of her Confederacy, is very assistant to her; frequently supplies her place for a Time, answers all the Ends of Trade perfectly, and to all Intents and Purposes, as well as Money herself; only with one Proviso, That her Sister constantly and punctually relieves her, keeps Time with her, and preserves her good Humour: but if she be never so little disappointed, she grows sullen, sick, and ill-natur’d, and will be gone for a great while together: Her Name in our Language is call’d CREDIT, in some Countries Honour, and in others, I know not what. This is a coy Lass, and wonderful chary of her self; yet a most necessary, useful, industrious Creature: she has some Qualification so peculiar, and is so very nice in her Conduct, that a World of good People lose her Favour, before they well know her Name; others are courting her all their days to no purpose, and can never come into her Books. If once she be disoblig’d, she’s the most difficult to be Friends again with us, of anything in the World; and yet she will court those most, that have no occasion for her; and will stand at their Doors neglected and ill-us’d, scorn’d, and rejected, like a Beggar, and never leave them: But let such have a Care of themselves, and be sure they never come to want her; for, if they do, they may depend upon it, she will pay them home, and never be reconcil’d to them, but upon a World of Entreaties, and the severe Penance of some years Prosperity. ‘Tis a strange thing to think, how absolute this Lady is; how despotickly she governs all her Actions: If you court her, you lose her, or must buy her at unreasonable Rates; and if you do, she is always jealous of you, and Suspicious; and if you don’t discharge her to a Title of your Agreement, she is gone, and perhaps may never come again as long as you live; and if she does, ‘tis with long Entreaty and abundance of Difficulty» (Defoe D. Review. Vol. III. № 5. P. 17–18; см. также: P. 19–20; № 6. P. 21–24; № 7. P. 25–27; книга 6 факсимильного издания).

См. выше, глава IV, прим. 2 на с. 151.

«Some give Men no Rest till they are in their Debt, and then give them no Rest till they are out again; some will credit no body, and some again are for crediting every body; some get Credit till they can pay nothing, and some break tho’ they could pay all. No Nation in the World can show such mad Doings in Trade, as we do. Debtors abuse Creditors, and Creditors starve and murther their Debtors; Compassion flies from human Nature in the Course of universal Commerce; and Englishmen, who in all other Cases are Men of Generosity, Tenderness, and more than common Compassion, are to their Debtors meer Lunaticks, Madmen and Tyrants» (Ibid. № 92. P. 365; книга 7 факсимильного издания).

«Is it a Mystery, that Nations should grow rich by War? That England can lose so many Ships by pyrating, and yet encrease? Why is War a greater Mystery than Trade, and why should Trade itself be more mysterious than in [sic] War? Why do East India Company’s Stock rise, when Ships are taken? Mine Adventures raise Annuities, when Funds fall; lose their Vein of Oar in the Mine, and yet find it in the Shares; let no Man wonder at these Paradoxes, since such strange things are practised every Day among us? If any Man requires an Answer to such things as these, they may find it in this Ejaculation — Great is the Power of Imagination! Trade is a Mystery, which will never be compleatly discover’d or understood; it has its Critical Junctures and Seasons, when acted by no visible Causes, it suffers Convulsion Fitts, hysterical Disorders, and most unaccountable Emotions — Sometimes it is acted by the evil Spirit of general Vogue, and like a meer Possession ‘tis hurry’d out of all common Measures; today it obeys the Course of things, and submits to Causes and Consequences; tomorrow it suffers Violence from the Storms and Vapours of Human Fancy, operated by exotick Projects, and then all runs counter, the Motions are excentrick, unnatural and unaccountable — A Sort of Lunacy in Trade attends all its Circumstances, and no Man can give a rational Account of it» (Defoe D. Review. Vol. III. № 126. P. 502–503; книга 8 факсимильного издания).

Ibid. Vol. VII. № 55. P. 213–215; № 57. P. 221–223; № 58. P. 225–228; № 59. P. 229–231 (книга 17 факсимильного издания).

«The Diseases of Credit are as peculiar to Parliaments, as the Disease call’d the Evil, is to the Sovereign; none can cure them but themselves — The Royal Touch has no Healing Virtue in it for this Distemper; Queen and Parliament United may do it, but neither by themselves can. Credit was not so short-sighted a Politician, as not to know this — The Thing is certain, Parliaments are the Foundation of our Funds; the Honour and Justice of Parliaments in preserving the Publick on one Hand, and a firm adherence to the great Principle of making good former Engagements, and supplying the Deficiency of Parliamentary Security, on the other, these are the great Channels of Credit. <…> Credit is not dependant on the Person of the Sovereign, upon a Ministry, or upon this or that Management; but upon the Honour of the Publick Administration in General, and the Justice of Parliaments in Particular, in keeping whole the Interest of those that have ventured their Estates upon the Publick Faith — Nor must any Intervention of Parties be of Notice in this Case — For if one Party being uppermost shall refuse to make good the Deficiencies of the Ministry that went before them, because another Party then had the Management, Parliamentary Credit would not be worth a Farthing. <…> Credit is too wary, too Coy a Lady to stay with any People upon such mean Conditions; if you will entertain this Virgin, you must act upon the nice Principles of Honour, and Justice; you must preserve Sacred all the Foundations, and build regular Structures upon them; you must answer all Demands, with a respect to the Solemnity, and Value of the Engagement; with respect to Justice, and Honour; and without any respect to Parties — If this is not observ’d, Credit will not come; No, tho’ the Queen should call; tho’ the Parliament shou’d call, or tho’ the whole Nation should call» (Defoe D. Review. Vol. VII. № 116. P. 463; книга 18 факсимильного издания).

Ряд законов, принятых английским парламентом в 1689–1701 годах, ограничивших власть короля и закрепивших суверенитет парламента. — Прим. ред.

«She appeared indeed infinitely timorous in all her Behaviour; And, whether it was from the Delicacy of her Constitution, or that she was troubled with Vapours, as I was afterwards told by one who I found was none of her Well-wishers, she changed Colour, and startled at everything she heard. She was likewise (as I afterwards found) a greater Valetudinarian than any I had ever met with, even in her own Sex, and subject to such Momentary Consumptions, that in the twinkling of an Eye, she would fall away from the most florid Complexion, and the most healthful State of Body, and wither into a Skeleton. Her Recoveries were often as sudden as her Decays, insomuch that she would revive in a Moment out of a wasting Distemper, into a Habit of the highest Health and Vigour» (The Spectator / Ed. by G. Smith. London, 1961. P. 11).

The Spectator / Ed. by G. Smith. P. 212–215 (№ 69). Следует отметить также финал текста в духе неохаррингтоновской традиции.

См. интересный анализ точки зрения Аддисона, что торговля влечет за собой войну и должна оправдывать ее: Bloom E. A., Bloom L. D. Joseph Addison’s Sociable Animal. P. 67–83 (chap. 4: The War of Economic Right).

Сатирическая поэма Александра Поупа. — Прим. ред.

Крамник пишет об этом в связи с Болингброком: Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle. P. 166–169.

Аддисон в своем «Фригольдере» (1715–1716) настаивает, что человек должен ограничивать как меру, так и спектр своего участия в управлении государством. См. номера 5, 16, 24, 25, 29, 48 и особенно номер 51 (который по современности подхода следует сравнить с текстами Гоббса в том, что касается политических последствий интереса к античной политике), а также 52–55.

В «Заявлении автора», предваряющем трактат «О духе законов»; цитируется ниже, в прим. 2 на с. 687.

Любовь к себе (франц.). — Прим. ред.

Говоря технически, собственность всегда искусственна (см. слова Айртона выше, с. 531), но предполагалось, что земельные владения появились, когда люди со своими семьями «свободно» и в этом смысле «естественно» перемещались по земле. Можно было сказать, что им предшествовало владение поголовьем скота, которое поэтому можно было назвать еще более «естественной» собственностью.

В оригинале обыгрывается близость слов «reality» («реальность») и «realty» («недвижимость»): «a reality (one is tempted to say a realty)». — Прим. ред.

О языке «Размышлений» Бёрка см.: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 210–212: общества, где имущество и права передаются по наследству, очень похожи на семьи, а потому наиболее естественны.

См. 69‐й номер «Зрителя» Аддисона (Bloom E. A., Bloom L. D. Joseph Addison’s Sociable Animal. P. 38–39); Mandeville B. Fable of the Bees / Ed. by Ph. Harth. Harmondsworth, 1970. P. 120 (remark G); рус. перевод: Мандевиль Б. Басня о пчелах / Пер. Е. С. Лагутина. М., 1974. С. 208–209); Монтескье Ш. Л. Персидские письма. Размышления о причинах величия и падения римлян. М., 2002. С. 171–174 (письмо CVI).

Монтескье Ш. Л. Персидские письма. С. 173; «…l’intérêt est le plus grand monarque de la Terre» (Montesquieu Ch. L. Oeuvres complètes. Paris, 1949. P. 288).

См.: Mandeville J. An Enquiry into the Origin of Honour and the Usefulness of Christianity in War / Ed. and introd. by M. M. Goldsmith. London, 1971. P. XIII, XXIII. О разграничении Руссо см.: Rousseau J.-J. Discours sur l’inegalité // The Political Writings of Jean-Jacques Rousseau / Ed. by C. E. Vaughan. Vol. 1. Oxford, 1962. P. 217 (Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми / Пер. А. Д. Хаютина // Руссо Ж.‐Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М., 1998. С. 68). Интересно, что Мандевилю были известны этимология и история слова virtus и его связь с воинской этикой; см. его предисловие к «Исследованию»: Mandeville B. An Enquiry into the Origin of Honour and the Usefulness of Christianity in War. P. III–VII.

Robbins C. The Eighteenth-Century Commonwealthman. P. 115–125; Rossiter C. Seedtime of the Republic: the Origin of the American Tradition of Political Liberty. New York, 1953. P. 141, 492; Bailyn B. The Ideological Origins of the American Revolution. Cambridge, Mass., 1967. P. 35–37 (рус. перевод: Бейлин Б. Идеологические истоки Американской революции / Пер. Д. Хитровой и К. Осповата. М., 2010. С. 35–39); Idem. The Origins of American Politics. New York, 1970. P. 40–44; Jacobson D. L. The English Libertarian Heritage. Indianapolis, 1965 (введение; текст полностью состоит из фрагментов «Писем Катона»).

См. «Персидские письма» Монтескьё (письма XXIV, XCVIII, CXXXII, CXXXVIII, CXLII, CXLVI).

Cato’s Letters: or, Essays on Liberty, Civil and Religious, and Other Important Subjects. 3-d ed. London, 1723. Vol. II. P. 28.

Ibid. Vol. I. P. 6–7 et passim.

Ibid. P. 11.

Равенство (итал.). — Прим. ред.

Ibid. Vol. II. P. 16, 71–74, 85–90.

Cato’s Letters. Vol. I. P. 134–135.

Ibid. Vol. III. P. 24.

Ibid. P. 199–213.

Ibid. Vol. I. P. 69–70.

The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 28: «As for dominion personal or in mony, it may now and then stir up a Melius or a Manlius, which, if the commonwealth be not provided with some kind of dictatorian power, may be dangerous, though it has bin seldom or never successful: because to property producing empire, it is requir’d that it should have som certain root or foot-hold, which, except in land, it cannot have, being otherwise as it were upon the wing»; «Что касается личной или денежной монополии, время от времени она может порождать какого-нибудь Мелия или Манлия, что, если республика не будет обладать какой-либо диктаторской властью, может оказаться опасным, хотя такие вещи случаются редко или никогда не имеют успеха: ведь чтобы имущество стало залогом верховной власти, у него должны быть какие-то прочные корни или основания, которые может обеспечить только земля, а иначе его положение так и остается непрочным».

Cato’s Letters. Vol. I. P. LVII.

Ibid. Vol. II. P. 305.

«in the first Rise and Beginning of States, a rough and unhewn Virtue, a rude and savage Fierceness, and an unpolished Passion for Liberty, are the Qualities chiefly in Repute: To these succeed military Accomplishments, domestick Arts and Sciences, and such political Knowledge and Acquirements, as are necessary to make States great and formidable Abroad, and to preserve Equality and domestick Happiness and Security at Home; and lastly, when these are attained, follow Politeness, speculative Knowledge, moral and experimental Philosophy, with other Branches of Learning, and the whole Train of the Muses» (Cato’s Letters. Vol. III. P. 27–28).

Ibid. Vol. II. P. 272–277.

«Nothing is more certain than that Trade cannot be forced; she is a coy and humorous Dame, who must be won by Flattery and Allurements, and always flies Force and Power; she is not confined to Nations, Sects, or Climates, but travels and wanders about the Earth, till she fixes her Residence where she finds the best Welcome and kindest Reception; her Contexture is so nice and delicate, that she cannot breathe in a tyrannical Air; Will and Pleasure are so opposite to her Nature, that but touch her with the Sword and she dies: But if you give her gentle and kind Entertainment, she is a grateful and beneficent Mistress; she will turn Desarts into fruitful Fields, Villages into great Cities, Cottages into Palaces, Beggars into Princes, convert Cowards into Heroes, Blockheads into Philosophers; will change the Coverings of little Worms into the richest Brocades, the Fleeces of harmless Sheep into the Pride and Ornaments of Kings, and by a farther Metamorphosis will transmute them again into armed Hosts and haughty Fleets» (Ibid. P. 267).

Ibid. P. 77–84.

Ibid. P. 51.

Ibid. Vol. I. P. 82–83.

Ibid. Vol. II. P. 192–201.

Ibid. Vol. I. P. 124–127; Vol. II. P. 50–52.

«When we say, that if such a Thing happened, we would be easie; we can only mean, or ought only to mean, that we would be more easie than we are: And in that too we are often mistaken; for new Acquisitions bring new Wants, and imaginary Wants are as pungent as real ones. So that there is the same End of Wishing as of Living, and Death only can still the Appetites» (Cato’s Letters. Vol. II. P. 51).

«There is scarce any one of the Passions but what is truly laudable, when it centers in the Publick, and makes that its Object. Ambition, Avarice, Revenge, are all so many Virtues, when they aim at the general Welfare. I know that it is exceeding hard and rare, for any Man to separate his Passions from his own Person and Interest; but it is certain that there have been such Men. Brutus, Cato, Regulus, Timoleon, Dion, and Epaminondas, were such, as were many more ancient Greeks and Romans; and, I hope, England has still some such. And though in pursuing publick Views, Men regard themselves and their own Advantages; yet if they regard the Publick more, or their own in Subserviency to the Publick, they may justly be esteemed virtuous and good» (Ibid. Vol. II. P. 48–49).

Ibid. P. 153–156, 177–183.

«as Machiavel well observes, When the People are dissatisfied, and have taken a Prejudice against their Governors, there is no Thing nor Person that they ought not to fear» (Ibid. Vol. I. P. 180–181). Эта мысль действительно в духе Макиавелли, хотя не вполне ясно, к какому именно тексту отсылает этот фрагмент.

Равенство граждан перед законом (др. — греч.). — Прим. ред.

«We cannot bring more natural Advantages into the World, than other Men do; but we can acquire more Virtue in it than we generally acquire. To be great, is not in every Man’s Power; but to be good, is in the Power of all: Thus far every Man may be upon a Level with another, the lowest with the highest; and Men might thus come to be morally as well as naturally equal» (Cato’s Letters. Vol. II. P. 90; подробное изложение этих доводов см.: Ibid. P. 85–90).

Ibid. P. 234–240.

Закон, продлевающий полномочия парламента до семи лет. — Прим. перев.

Ibid. Vol. III. P. 159–165.

«If this be the true Circumstance of England at present, as I conceive it indisputably is, we have nothing left to do, or indeed which we can do, but to make the best of our own Constitution, which, if duly administered, provides excellently well for general Liberty; and to secure the Possession of Property, and to use our best Endeavours to make it answer the other Purposes of private Virtue, as far as the Nature of it is capable of producing that End» (Ibid. P. 162–163).

Тебе досталась Спарта (Венеция) (лат.). Парафраза античной поговорки «Тебе досталась Спарта, так украшай ее». — Прим. ред.

О решении республиканских интеллектуалов согласиться с Семилетним актом см.: Robbins C. The Eighteenth-Century Commonwealthman. P. 109–110.

Cato’s Letters. Vol. I. P. 16–17, 25–27.

Ibid. P. 88–90.

Ibid. Vol. II. P. 105–112.

См. «Персидские письма» Монтескьё, письмо CXLII.

См. «Персидские письма» Монтескьё, письма LXXXVII–XC.

Berman M. The Politics of Authenticity. New York, 1970; Ranum O. Personality and Politics in the Persian Letters // Political Science Quarterly. 1969. Vol. 84. № 4. P. 606–627.

«История Аферидона и Астарты» в письме LXVII «Персидских писем» и рассказ об Анаис и Ибрагиме в письме CXLI.

Этой теме во многом посвящены четвертый том «Писем Катона» и перекликающиеся с ним выпуски «Независимого вига».

Кровь [и] шпага (франц.). — Прим. ред.

Simon R. Henry de Boulainviller; historien, politique, philosophe, astrologue, 1658–1722. Paris, 1941; Idem. Un révolté du XVIIIe siècle, Henry de Boulainviller. Carches, 1948; Wade I. O. The Clandestine Organization and Diffusion of Philosophie Ideas in France from 1700 to 1750. Princeton, 1938.

Venturi F. Utopia and Reform in the Enlightenment. Cambridge, 1971.

Старость мира (лат.). — Прим. ред.

См., например: Cato’s Letters. Vol. I. P. 121.

См.: Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle — и рецензию на эту книгу автора настоящей работы, опубликованную в: Journal of Modern History. 1970. Vol. 42. № 2. P. 251–254.

Подробнее всего эти противоречия рассмотрены в книге Крамника; Дикинсон наиболее полно прослеживает их связь с биографией Болингброка: Dickinson H. T. Bolingbroke. London, 1970.

Термин заимствован из работы: Plumb J. H. The Growth of Political Stability in England, 1660–1730. London, 1967.

Эта мысль подробно изложена им в «Рассуждении о партиях» (A Dissertation Upon Parties, 1733–1735).

Это понятие подробно, пусть и с некоторыми упущениями в плане исторического контекста рассматривается в следующих двух работах: Gwyn W. B. The Meaning of the Separation of Powers: an Analysis of the Doctrine from its Origin to the Adoption of the United States Constitution. New Orleans, 1965; Vile M. J. C. Constitutionalism and the Separation of Powers. Oxford, 1967.

Shackleton R. Montesquieu, Bolingbroke and the Separation of Powers // French Studies. 1949. № 3. P. 25–38; Idem. Montesquieu: a Critical Biography. Oxford, 1961.

Dickinson H. T. Bolingbroke. P. 202–204, 305–306.

«…il a bâti Chalcédoine, ayant le rivage de Byzance devant le yeux»; «…он построил Халкедон, имея перед глазами берега Византии» (Монтескье Ш. Л. О духе законов / Пер. А. Г. Горнфельда и М. М. Ковалевского, исправл. А. И. Рубиным // Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955. С. 300 (книга XI, глава VI). Далее цитаты даны по тому же источнику).

Отношения зависимости (франц.). — Прим. ред.

A Letter from a Bystander to a Member of Parliament (1741); Earl of Egmont. Faction Detected by the Evidence of Facts (1743); Bishop Samuel Squire. An Enquiry into the Foundation of the English Constitution (1745), A Historical Essay upon the Balance of Civil Power in England (1748).

Малой зависимостью (итал.). — Прим. ред.

Bolingbroke H. St. J. Letters on the Spirit of Patriotism, on the Idea of a Patriot King, and on the State of Parties at the Accession of George the First. London, 1749. P. 45: «…powers, necessary to maintain subordination, and to carry on even good government, and therefore necessary to be preserved in the crown, notwithstanding the abuse that is sometimes made of them; for no human institution can arrive at perfection, and the most that human wisdom can do, is to procure the same or greater good, at the expence of less evil»; «…полномочия, необходимые, дабы обеспечивать подчинение и поддерживать мало-мальски достойное правление, должны оставаться в руках короны, несмотря на случающиеся порой злоупотребления; ибо никакие человеческие установления не могут достичь совершенства, и самое большее, что под силу человеческой мудрости, — это доставить такое же или большее благо ценой меньшего зла». Этот отчетливо макиавеллиевский язык отсылает, по-видимому, к властной прерогативе, а не просто к влиянию, как показывает Дикинсон (Dickinson H. T. Bolingbroke. P. 345). Ср.: Bolingbroke H. St. J. Letters on the Spirit of Patriotism, on the Idea of a Patriot King, and on the State of Parties at the Accession of George the First. P. 93: «There must be an absolute, unlimited and uncontroulable power lodged somewhere in every government…»; «В каждой форме правления должна быть где-то заложена абсолютная, неограниченная и неуправляемая власть…» (Болингброк Г. С.-Дж. Идея о Короле-Патриоте / Пер. С. М. Берковской и А. С. Розенцвейга // Болингброк Г. С.-Дж. Письма об изучении и пользе истории. М., 1978. С. 206), — но это власть законодательная, принадлежащая одновременно королю, лордам и общинам.

Ibid. P. 77 («On the Idea of a Patriot King»): «My intention is not to introduce what I have to say concerning the duties of kings, by any nice inquiry into the original of their institution. What is to be known of it will appear plainly enough, to such as are able and can spare time to trace it, in the broken traditions which are come down to us of a few nations. But those, who are not able to trace it there, may trace something better and more worthy to be known, in their own thoughts: I mean what this institution ought to have been, whenever it began, according to the rule of reason, founded in the common rights, and interests, of mankind»; «Я не намерен предварять то, что собираюсь сказать о долге королей, тщательным исследованием истоков самого института королевской власти. Для тех, кто располагает временем и способен сам разобраться в этом, все, что только можно узнать, раскроется с достаточной ясностью из дошедшей до нас отрывочной традиции. Те же, кто не способен увидеть в них то, что хочет, найдут в собственных мыслях нечто лучшее и более достойное знания, а именно, каким сей институт должен был быть, когда бы он ни был основан, в соответствии с доводами разума, с учетом общих прав и интересов человечества» (Там же. С. 201).

Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle. P. 127–137.

Идее «партии» в XVIII веке посвящено немало работ. См., например: Mansfield H. C., Jr. Statesmanship and Party Government. Chicago, 1965; Kluxen K. Das Problem der Politischen Opposition: Entwicklung und Wesen der englischen Zweiparteienpolitik im 18 Jahrhundert. Freiburg, Munich, 1956; Hofstadter R. C. The Idea of a Party System: The Rise of Legitimate Opposition in the United States, 1780–1840. Berkeley; Los Angeles, 1969; Gunn J. A. W. Factions No More: Attitudes to Party in Government and Opposition in Eighteenth-Century England. London, 1972.

Ср. два произведения Толанда: «Искусство управлять с помощью партий» («The Art of Governing by Parties», 1701) и «Анатомию государства Великобритании» («The State-Anatomy of Great Britain», 1714). Основные мысли этих текстов нельзя назвать непримиримыми: в первом дурным названо само существование партий, во втором говорится, что дурные люди образуют партию, а достойные должны объединиться, чтобы оказывать им сопротивление.

Bolingbroke H. St. J. Remarks on the History of England, Letter XIV. 2nd ed. London, 1747. P. 169.

О его жизни см.: Dictionary of National Biography. Он покончил с собой, хотя, будучи рукоположенным священником, в своих сочинениях называл этот поступок грехом.

Brown J. Essay on the Manners and Principles of the Times. London, 1757 (это заключительные слова текста). Возможно, имелся в виду У. Питт-ст.

Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle. P. 166–169; Dickinson H. T. Bolingbroke. P. 256–265.

Kramnick I. F. Bolingbroke and His Circle. P. 76–83, 88–110, 261–265; Dickinson H. T. Bolingbroke. P. 22–24, 22–72, 119, 206–209, 300–302. Слово «ностальгия» используется в подзаголовке книги Крамника.

См. ниже, с. 736.

Нравы и обычаи (франц.). — Прим. ред.

Начала конституции (франц.). — Прим. ред.

Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Paris, s. d. Vol. I. P. 335; Монтескье Ш. Л. О духе законов. С. 424 (книга XIX, глава XXVII).

Видимые (франц.). — Прим. ред.

«Comme il y aurait dans cet État deux pouvoirs visibles: la puissance législative et l’exécutrice, et que tout citoyen y aurait sa volonté propre, et ferait valoir à son gré son indépendance, la plupart des gens auraient plus d’affection pour une de ces puissances que pour l’autre, le grand nombre n’ayant pas ordinairement assez d’équité ni de sens pour les affectionner également toutes les deux» (Ibid); «Так как у этого народа имеются две видимые власти — законодательная и исполнительная — и так как каждый гражданин обладает там собственной волей и может распоряжаться своей независимостью, как ему угодно, то большая часть людей будет там предпочитать какую-нибудь одну из этих властей по той причине, что у большинства обыкновенно не хватает ни справедливости, ни рассудка, чтобы равно оценить обе» (Там же).

«Toutes les passions y étant libres, la haine, l’envie, la jalousie, l’ardeur de s’enrichir et de se distinguer, paraîtraient dans toute leur étendue…» (Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Vol. I. P. 335); «Так как там предоставлена свобода всем страстям, то ненависть, ревность, зависть, жажда обогащения и отличий обнаружатся во всей своей силе» (Монтескье Ш. Л. О духе законов. С. 424).

Причуды и прихоти (франц.). — Прим. ред.

«Comme chaque particulier, toujours indépendant, suivrait beaucoup ses caprices et ses fantaisies, on changerait souvent de parti; on en abandonnerait un où l’on laisserait tous ses amis pour se lier à un autre dans lequel on trouverait tous ses ennemis; et souvent, dans cette nation, on pourrait oublier les lois de l’amitié et celles de la haine. Le monarque serait dans le cas des particuliers; et, contre les maximes ordinaires de la prudence, il serait souvent obligé de donner sa confiance à ceux qui l’auraient le plus choqué, et de disgracier ceux qui l’auraient le mieux servi, faisant par nécessité ce que les autres princes font par chois» (Ibid. P. 335–336); «Так как в этом народе каждая отдельная личность, пользуясь своей независимостью, может беспрепятственно предаваться собственным причудам и прихотям, то люди часто будут переходить из одной партии в другую, покидая ту, где находятся их друзья, чтобы примкнуть к противоположной, где они найдут всех своих врагов, и в этом народе часто будут нарушаться законы и дружбы, и ненависти. Монарх будет там находиться в положении частного лица и вопреки обычным правилам благоразумия часто окажется вынужденным доверяться тем, которые его всего более оскорбляли, и лишать своей милости тех, которые всего лучше ему служили, делая под давлением необходимости то, что другие государи делают по свободному решению» (Там же. С. 425). Вполне возможно, что здесь содержится отсылка к правлению Вильгельма III.

«On craint de voir échapper un bien que l’on sent, que l’on ne connait guère, et qu’on peut nous déguiser; et la crainte grossit toujours les objets. Le peuple serait inquiet sur sa situation, et croirait être en danger dans les moments même les plus sûrs. D’autant mieux que ceux qui s’opposeraient le plus vivement à la puissance exécutrice, ne pouvant avouer les motifs intéressés de leur opposition, ils augmenteraient les terreurs du peuple, qui ne saurait jamais au juste s’il serait en danger ou non» (Ibid. P. 336); «Народ там будет постоянно опасаться упустить благо, которое он чувствует, хотя и не имеет о нем определенного представления, и которое от него могли бы скрыть, а страх всегда все преувеличивает. Народ будет тревожиться за свое положение и считать его опасным чаще всего в самое безопасное время. Такое положение будет усугубляться тем, что лица, которые всего сильнее противятся исполнительной власти, не желая обнаружить корыстных мотивов своего сопротивления, станут увеличивать опасения народа, который никогда не будет знать наверное, находится ли он в опасности или нет» (Там же).

«They snuff the approach of tyranny in every tainted breeze» (Burke E. Speech on Conciliation // Burke E. Works. Vol. II. P. 125).

«Ainsi, quand les terreurs imprimées n’auraient point d’objet certain, elles ne produiraient que de vaines clameurs et des injures: et elles auraient même ce bon effet qu’elles tendraient tous les ressorts du gouvernement, et rendraient tous les citoyens attentifs. Mais si elles naissaient à l’occasion du renversement des lois fondamentales, elles seraient sourdes, funestes, atroces, et produiraient des catastrophes» (Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Vol. I. P. 336); «Здесь же все беспредметные страхи, внушенные народу, не производят ничего, кроме пустого крика и брани, и даже приносят пользу, напрягая все пружины правления и сосредоточивая внимание всех граждан. Но если бы народные страхи были порождены ниспровержением основных законов, то они явились бы силой глухой, пагубной, ужасной и повели бы к катастрофам» (Там же).

«…ayant la confiance du peuple, et étant plus eclairé que lui..» (Ibid); «…[законодательное собрание,] пользуясь доверием народа и обладая большим образованием…» (Там же).

«Cette nation, toujours echauffée, pourrait plus aisément être conduite par ses passions que par la raison, qui ne produit jamais de grands effets sur l’esprit des hommes; et il serait facile à ceux qui la gouverneraient de lui faire faire des entreprises contre ses veritables intérêts. Cette nation aimerait prodigieusement sa liberté, parce que cette liberté serait vraie; et il pourrait arriver que, pour la defendre, elle sacrifierait son bien, son aisance, ses intérêts; qu’elle se chargerait des impôts les plus durs, et tels que le prince le plus absolu n’oserait les faire supporter à ses sujets» (Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Vol. I. P. 337); «Такой народ будет находиться в постоянно возбужденном состоянии; поэтому он будет более руководствоваться своими страстями, чем доводами рассудка, которые никогда не производят большого действия на умы. В результате лица, управляющие им, легко смогут вовлекать его в дела, противные его истинным интересам. Такой народ будет страстно любить свою свободу, потому что это свобода истинная; и может случиться, что для защиты ее он пожертвует своим имуществом, своим благосостоянием, своими интересами, что он обложит себя такими высокими налогами, какими не решится обременить своих подданных даже самый неограниченный самодержец» (Монтескье Ш. Л. О духе законов. С. 426).

Доверие (франц.). — Прим. ред.

«Elle aurait un crédit sûr, parce qu’elle emprunterait à elle-même, et se paierait elle-même. Il pourrait arriver qu’elle entreprendrait au-dessus de ses forces naturelles, et ferait valoir contre ses ennemis d’immenses richesses de fiction, que la confiance et la nature de son gouvernement rendraient réelles» (Ibid); «Такой народ обладает верным кредитом, так как он занимает у самого себя и самому же себе уплачивает долги. Может случиться, что он затеет предприятия, превышающие его естественные силы, и употребит для борьбы со своими врагами огромные фиктивные богатства, которые сила доверия и природа правления обратят в реальные богатства» (Там же. С. 426–427).

Политическая добродетель, моральная добродетель, христианская добродетель (франц.). — Прим. ред.

«…ce que j’appelle la vertu dans la république est l’amour de la patrie, c’est-à-dire l’amour de l’égalité. Ce n’est point une vertu morale, ni une vertu chrétienne, c’est la vertu politique; et celle-ci est le ressort qui fait mouvoir le gouvernement républicain, comme l’honneur est le ressort qui fait mouvoir la monarchie. J’ai donc appelé vertu politique l’amour de la patrie et de l’égalité. J’ai eu des idées nouvelles; il a bien fallu trouver de nouveaux mots, ou donner aux anciens de nouvelles acceptations. <…> Enfin, l’homme de bien dont il est question dans le livre III, chapitre V, n’est pas l’homme de bien chrétien mais l’homme de bien politique, qui a la vertu politique dont j’ai parlé. C’est l’homme qui aime les lois de son pays, et qui agit par l’amour des lois de son pays. J’ai donné un nouveau jour à toutes ces choses dans cette édition-ci, en fixant encore plus les idées; et, dans la plupart des endroits où je me suis servi du mot de vertu, j’ai mis vertu politique» (Ibid. P. 4); «…под словом республиканская добродетель я разумею любовь к отечеству, т. е. любовь к равенству. Это не христианская или нравственная, а политическая добродетель; она представляет ту главную пружину, которая приводит в движение республиканское правительство подобно тому, как честь является движущей пружиной монархии. На этом основании я и назвал любовь к отечеству и к равенству политической добродетелью: новые идеи, к которым я пришел, обязывали меня приискать для них и новые названия или употреблять старые слова в новом смысле. <…> Говоря в V главе третьей книги моего сочинения о добродетельном человеке, я имел в виду не человека, обладающего христианскими или нравственными добродетелями, а человека, стремящегося к политическому благу, т. е. обладающего тою политическою добродетелью, о которой была речь. Это человек, который любит законы своей страны и любовью к ним руководствуется в своей деятельности. Все это я уточнил в настоящем издании путем еще более четкого определения своих идей; в большинстве случаев, где было употреблено мною слово добродетель, я заменил его выражением политическая добродетель» (Монтескье Ш. Л. О духе законов. С. 161–162, «Заявление автора»).

Например, книга IV, глава VI; книга V, глава XIX: «On est surpris que l’Aréopage ait fait mourir un enfant qui avait crevé les yeux à son oiseau. Qu’on fasse attention qu’il s’agit point là d’une condamnation pour crime, mais d’un jugement de mœurs dans une republique fondé sur les mœurs»; «Мы поражены тем, что Ареопаг предал смерти ребенка за то, что тот выколол глаза птичке. Но надо иметь в виду, что тут дело идет не о приговорах уголовного суда, а о решениях суда нравственного в республике, основанной на нравственности» (Там же. С. 222).

Книга IV, глава XVIII.

Книга ХХ, глава I: «Le commerce guérit des préjugés destructeurs; et c’est presque une règle générale, que partout où il y a des mœurs douces, il y a du commerce; et que partout où il y a du commerce, il y a des mœurs douces. Qu’on ne s’étonne donc point si nos mœurs sont moins féroces qu’elles ne l’étaient autrefois. Le commerce a fait que la connaissance des mœurs de toutes les nations a pénétré partout: on les a comparées entre elles, et il en a resulté de grands biens. On peut dire que des lois du commerce perfectionnent les mœurs, par la même raison que ces mêmes lois perdent les mœurs. Le commerce corrompt les mœurs pures: c’était le sujet des plaintes de Platon: il polit et adoucit les mœurs barbares, comme nous le voyons tous les jours» (Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Vol. II. P. 8); «Торговля исцеляет нас от пагубных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки. Поэтому не надо удивляться, что наши нравы менее жестоки, чем прежде. Благодаря торговле все народы узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям. Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их и губят. Торговля развращает чистые нравы: на это жаловался Платон; она шлифует и смягчает варварские нравы: это мы видим ежедневно» (Там же. С. 433).

Против этого предостерегает Дункан Форбс: Forbes D. Politics and History in David Hume [Book rev.: Giarrizzo G. Hume politico e storico] // The Historical Journal. 1963. Vol. 6. № 2. P. 280–294.

Лучшие современные исследования исторической мысли Юма — это уже упомянутая книга Джузеппе Джариццо (Giarrizzo G. Hume politico e storico. Torino, 1962) и предисловие Дункана Форбса к изданию «Истории Великобритании» в серии «Pelican Classics»: Hume D. The History of Great Britain. Vol. 1: Reigns of James I and Charles I. Harmondsworth, 1970 (первое издание — 1754 год).

Hume D. Whether the British Government inclines more to Absolute Monarchy or to a Republic // Essays Moral, Political and Literary of David Hume. London, 1903. № 7. P. 48–53.

Essays Moral, Political and Literary of David Hume. Part II. № 1 (Of Commerce), № 2 (Of Refinement in the Arts).

Ibid. Part I. № 6 (Of the Independency of Parliament).

Ibid. Part I. № 3 (That Politics May be Reduced to a Science); Part II. № 16 (Idea of a Perfect Commonwealth).

См. выше, с. 144–145.

Forbes D. Introduction // Hume D. The History of Great Britain. Vol. 1. P. 38–39; Giarrizzo G. Hume politico e storico (cap. II, III).

Essays Moral, Political and Literary of David Hume. Part II. № 3 (Of Money), № 4 (Of Interest), № 5 (Of the Balance of Trade). Ликург упоминается на с. 326 второй части. Существует также издание трудов Юма по экономике, подготовленное Юджином Ротвейном: Writings on Economics: David Hume / Ed. by E. Rotwein. Madison, 1970.

«either the nation must destroy public credit, or public credit will destroy the nation» (Ibid. Part II. № 9 (Of Public Credit). P. 355–361). Процитированную фразу см. на с. 366. См. также: «These seem to be the events, which are not very remote, and which reason foresees as clearly almost as she can do any thing that lies in the womb of time» (Ibid. P. 371); «Представляется, что события эти наступят в не самом отдаленном будущем, потому что разум различает их со всей почти ясностью, с какой он только способен различить то, что покоится в лоне времени». О настроениях Юма в последние годы жизни см.: Giarrizzo G. Hume politico e storico. P. 110, а также: Stewart J. B. The Moral and Political Philosophy of David Hume. New York, 1963.

Лучшей работой о Шотландской школе по-прежнему можно считать: Bryson G. Man and Society: The Scottish Enquiry of the Eighteenth Century. Princeton, 1945.

Речь идет о школе преимущественно шотландских историков, которую один из ее лидеров Дугалд Стюарт (1753–1828) называл «теоретической или предположительной историей» (theoretical or conjectural history). — Прим. ред.

Существует издание, подготовленное Дунканом Форбсом (с его предисловием) и вышедшее в 1966 году в Эдинбурге (рус. перевод: Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества / Пер. И. И. Мюрберг под ред. М. А. Абрамова. М., 2000). См. также: Kettler D. The Social and Political Thought of Adam Ferguson. Columbus, 1965.

«It is here [то есть в обществе] that a man is made to forget his weakness, his cares of safety, and his subsistence; and to act from those passions which make him discover his force. It is here he finds that his arrows fly swifter than the eagle, and his weapons wound deeper than the paw of the lion, or the tooth of the boar» (Ferguson A. Essay on the History of Civil Society. Edinburgh, 1966. P. 18); «Именно в этот момент [то есть в обществе] человек забывает о своей слабости, заботе о самосохранении, о поиске средств к существованию и действует, ведомый страстью, которая одна может показать ему, как он силен. Именно в этот момент он узнает, что его стрелы летают быстрее орла, а его ножи ранят глубже, чем львиные когти или кабаньи клыки» (Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. С. 54). «Athens was necessary to Sparta, in the exercise of her virtue, as steel is to flint in the production of fire» (Ibid. P. 59); «Афинам для демонстрации ее добродетелей была необходима Спарта, как огонь для выплавки стали…» (Там же. С. 108); см. также фрагмент целиком: Ibid. P. 59–61; Там же. С. 108–110.

«The subdivision of arts and professions, in certain examples, tends to improve the practice of them, and to promote their ends. By having separated the arts of the clothier and the tanner, we are the better supplied with shoes and with cloth. But to separate the arts which form the citizen and the statesman, the arts of policy and war, is an attempt to dismember the human character, and to destroy those very arts we mean to improve» (Ibid. P. 230); «В определенных случаях выделение ремесел и профессий благотворно сказывается на человеческой практике, на способности людей достигать поставленных целей. Выделив искусство портного и искусство кожевника в две самостоятельные профессии, мы стали получать одежду и обувь более высокого качества. Однако разделение на две разные профессии искусства гражданина и государственного деятеля, искусства политика и военного является попыткой расчленить на части человеческую личность и разрушить те самые навыки, которые мы хотели бы усовершенствовать» (Там же. С. 325). См. также фрагмент целиком: Ibid. P. 229–232; Там же. С. 321–327. См. также: Kettler D. The Social and Political Thought of Adam Ferguson. P. 88–91, 100–101 et passim.

См. типичное обвинение в адрес Перикла, поставленного в один ряд с Цезарем с Уолполом: Cato’s Letters. Vol. II. P. 73–74.

Montesquieu Ch. L. De l’esprit des lois. Vol. I. P. 46; Монтескье Ш. Л. О духе законов. С. 197 (книга V, глава II). На самом деле Монтескьё не называет любовь монаха к своему ордену vertu, но подразумевает, что именно это качество является vertu в случае гражданина.

Ferguson A. Essay on the History of Civil Society. P. 193–202; Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества. С. 129 и далее. О Фергюсоне как выходце из Хайленд см. введение Д. Форбса: Ibid. P. XXXVIII–XXXIX.

Изготовители булавок упоминаются в пятой главе первой книги «Богатства народов» А. Смита. Ср.: Smith A. Lectures on Justice, Police, Revenue and Arms // Adam Smith’s Moral and Political Philosophy / Ed. by H. W. Schneider. New York, 1948. P. 320–321: «Another bad effect of commerce is that it sinks the courage of mankind, and tends to extinguish martial spirit. In all commercial countries the division of labour is infinite, and every one’s thoughts are employed about one particular thing. <…> The minds of men are contracted, and rendered incapable of elevation. Education is despised, or at least neglected, and heroic spirit is almost utterly extinguished. To remedy these defects would be an object worthy of serious attention»; «Еще одно вредное последствие торговли заключается в том, что она делает человечество менее мужественным и гасит в нем боевой дух. Во всех торговых странах существует бесконечно дробное разделение труда, и мысль каждого направлена на один-единственный конкретный предмет. <…> Человеческий ум сужается, становится неспособен возвыситься. Образование вызывает презрение, или, по крайней мере, им пренебрегают, а дух героизма почти вовсе угас. Исправление этих недостатков — цель, заслуживающая серьезного внимания».

Millar J. An Historical View of the English Government, from the Settlement of the Saxons in Britain, to the Revolution in 1688: to ‘which are Subjoined Some Dissertations Connected with the History of the Government from the Revolution to the Present Time… In four Volumes. 4th ed. London, 1818. См. в особенности тома III и IV; последний том составляют менее значимые труды. Фрагменты из работ Миллара и аналитическое введение к ним см.: Lehmann W. C. John Millar of Glasgow. Cambridge, 1960. См. также: Forbes D. Scientific Whiggism: Adam Smith and John Millar // Cambridge Journal. Vol. 7 (1954). P. 643–670.

Строчка из уже процитированного стихотворения Макиавелли «О Фортуне», которой в переводе Е. М. Солоновича соответствует следующий отрывок: «Не для Фортуны писаны законы: // кого-то обласкав, она потом // любимцу ставит бывшему препоны…». — Прим. перев.

Пока что лучшее исследование его идей с точки зрения их связи с традицией гражданского гуманизма: Shklar J. N. Men and Citizens: A Study of Rousseau’s Social Theory. Cambridge, 1969.

Помимо уже упомянутых (см. главу XII, прим. 3 на с. 591 и главу XIV, прим. 1 на с. 654) работ Кэролайн Роббинс и Бернарда Бейлина, см.: Gummere R. M. The American Colonial Mind and the Classical Tradition: Essays, in Comparative Culture. Cambridge, Mass., 1963; Colbourn H. T. The Lamp of Experience: Whig History and the Beginnings of the American Revolution. Chapel Hill, 1965; Pole J. R. Political Representation in England and the Origins of the American Republic. См. также работы Гордона С. Вуда и Джеральда Стуржа, ссылки на которые приведены ниже. См. также мою более раннюю статью на эту тему: Pocock J. G. A. Virtue and Commerce in the Eighteenth Century // Journal of Interdisciplinary History. 1972. Vol. 3. № 1. P. 119–134.

Термин, введенный историком Кэролайн Роббинс в книге «The Eighteenth-Century Commonwealthman: Studies in the Transmission, Development and Circumstances of English Liberal Thought from the Restoration of Charles II until the War with the Thirteen Colonies» (1959). Канон включает сочинения Э. Ладлоу, Дж. Мильтона, М. Нидхэма, Э. Марвелла, Дж. Харрингтона, А. Сиднея, Г. Невилла и Дж. Локка. — Прим. ред.

О развитии теории заговора см.: Bailyn B. The Ideological Origins of the American Revolution. P. 85–93, 95–102, 119–143 (Бейлин Б. Идеологические истоки Американской революции. С. 85–92, 95–104, 119–146); Idem. The Origins of American Politics. P. 11–14, 35–38, 136–149; Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 16, 22–23, 30–36, 40–43.

Lucas P. A Note on the Comparative Study of the Structure of Politics in Mid-Eighteenth-Century Britain and its American Colonies // William and Mary Quarterly. 3rd ser. Vol. 28 (1971). P. 301–309.

Boorstin D. The Genius of American Politics. Chicago, 1953; Idem. The Americans: the Colonial Experience. New York, 1958; Hartz L. B. The Liberal Tradition in America: An Interpretation of American Political Thought since the Revolution. New York, 1955.

Подобная риторика достигла своей кульминации в спорах вокруг Акта об Индии Фокса 1783 года и отстранения Уоррена Гастингса.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 34–36.

На запад путь империи лежит; / Уже прошли четыре первых акта, / И пятый драму в день урочный завершит / Эпохи отпрыск самый благородный. — Прим. ред.

Tuveson E. L. Redeemer Nation. P. 92–94.

Idem. Millennium and Utopia.

Tuveson E. L. Millennium and Utopia. P. 20–25; Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 116–118.

Bailyn B. The Ideological Origins of the American Revolution (chap. V: Transformation) (Бейлин Б. Идеологические истоки Американской революции. С. 105–146); Idem. Political Pamphlets of the American Revolution. Vol. I. Cambridge, Mass., 1965. P. 3–202 («The Transforming Radicalism of the American Revolution»); Pole J. R. Political Representation. P. 531–532 («The decline of virtue»); Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 606–618 («The End of Classical Politics», глава XV, параграф 5).

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 210–212.

Выражение из официального ответа короля Карла I на так называемые «Девятнадцать предложений обеих палат парламента» (1642). — Прим. ред.

Все эти тексты можно найти в книге: The Federal and State Constitutions, Colonial Charters, and Other Organic Laws of the States and Territories Now or Heretofore Forming the United States of America / Ed. by F. N. Thorpe. Washington, 1909. Vol. V.

О воззрениях Харрингтона см.: The Oceana and Other Works of James Harrington / Ed. by J. Toland. P. 40–41.

Sydnor Ch. S. Gentlemen Freeholders: Political Practice in Washington’s Virginia. Chapel Hill, 1952; переиздание: Idem. American Revolutionaries in the Making. New York, 1965; Pole J. R. Political Representation. P. 148–165.

Об этом можно прочитать в книге Ханны Арендт «О революции» (рус. перевод: Арендт Х. О революции / Пер. И. Косича. М., 2011).

Wood G. S. Creation of the American Republic; в особенности см.: P. 391–425.

Общая воля (франц.). — Прим. ред.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 613–614.

О принятии на себя чужой роли у Гоббса см. главы 16 и 17 «Левиафана».

The Political Writings of Jean-Jacques Rousseau / Ed. by C. E. Vaughan. New York, 1962. Vol. II. P. 95–98; Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права / Пер. А. Д. Хаютина и В. С. Алексеева-Попова // Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М., 1998. С. 279–283 (глава XV).

Burke E. Works. Vol. II. P. 95–97.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 505.

Ibid. P. 474–475, 507–518, 543–547, 562–564.

Пол М. Сперлин отмечает, что трактат «Об общественном договоре» нечасто читался и цитировался в Америке: Sperlin P. M. Rousseau in America, 1760–1809. Tuscaloosa, AL, 1969. Пример Ноа Уэбстера (о котором см. ниже, на с. 732–733, 740–744) — одно из интересных исключений.

См., например: Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 446–453.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 532–536, 599–600, 613–614.

Возвращение [к началам] и возобновление государства (итал.). — Прим. ред.

Здесь часто возникает семантическая путаница. Учитывая, что в классической теории каждый значимый институт «представлял» определенное «сословие» в обществе — например, одного, немногих или многих, — к тому времени можно было говорить о каждом из этих «сословий» как об «интересах». Радикальные демократы, все еще выступавшие с позиций классической традиции, могли утверждать, что в народном собрании должны были быть «представлены» индивиды, а не интересы, носившие в значительной степени элитистский характер. Однако в подлинной теории групповых интересов, которую, возможно, породил радикальный индивидуализм, отдельный человек должен думать лишь о своих интересах, которые связывают его с группой, и ему не требуется практиковать «добродетель», выходя за их пределы.

Pole J. R. Political Representation. P. 374–375; Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 501–506, 576.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 535–547, 559–560.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 605–610 (в основном с опорой на 51‐й выпуск «Федералиста»).

Ibid. P. 562, 606–615.

Chambers W. N. Political Parties in a New Nation: the American Experience, 1776–1809. New York, 1963.

См., например: Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 606; Chambers W. N. Political Parties in a New Nation. P. 122–124; Pole J. R. Political Representation. P. 528–531. Вуд особенно склонен рассматривать республику как идеал по сути своей иерархический и в то же время динамичный; см.: Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 478–479.

Возможность (итал.). — Прим. ред.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 567–592 (chap. XIV: The Relevance and Irrelevance of John Adams). См. другие работы об Адамсе как одном из последних выдающихся теоретиков классического толка: Haraszti Z. John Adams and the Prophets of Progress. Cambridge, Mass., 1952; Howe J. R., Jr. The Changing Political Thought of John Adams. Princeton, 1966.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 610–611; о Тейлоре см.: Ibid. P. 591–592.

По природе политическое существо (др. — греч.). — Прим. ред.

Hartz L. B. The Liberal Tradition in America.

Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. Stanford, 1970; Banning L. G. The Quarrel with Federalism; a Study in the Origins and Character of Republican Thought (Ph. D. dissertation). Washington, 1972.

Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. P. 99 (прим. 85), 239.

Ibid. P. 98.

Ibid. P. 98–102.

Ibid (главы IV и V et passim).

Согласно теории империализма, созданной Джоном Гобсоном (1902) и развитой позднее Владимиром Лениным (1917), завоевание и эксплуатация новых территорий в XIX–XX веках было вызвано поиском новых инвестиционных возможностей, который повел крупный капитал, сформировавшийся в период чрезвычайной экономии. — Прим. ред.

«as riches increase and accumulate in few hands; as luxury prevails in society; virtue will be in a greater degree considered as only a graceful appendage of wealth, and the tendency of things will be to depart from the republican standard. This is the real disposition of human nature. <…> It is a common misfortune, that awaits our state constitution as well as all others» (Ibid. P. 71; и в целом: P. 70–75).

Banning L. G. The Quarrel with Federalism.

Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. P. 158–162.

Banning L. G. The Quarrel with Federalism (chap. IV–VI).

Речь идет о федералистской партии (первой политической партии в США) под руководством А. Гамильтона, которая с 1789 по 1801 год контролировала правительство страны. Представители федералистов выступали оппонентами республиканцев, возглавляемых Т. Джефферсоном. Впоследствии федералистская партия потеряла свое влияние. — Прим. ред.

Ibid. P. 299–311.

Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. P. 128–129; Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 526.

Чеймберс в своей работе прослеживает эту тенденцию: Chambers W. N. Political Parties in a New Nation. См. также: Fischer D. H. The Revolution of American Conservatism: The Federalist Party in the Age of Jeffersonian Democracy. New York, 1965.

Tuveson E. Redeemer Nation. P. 120.

Джефферсон Т. Заметки о штате Виргиния // Джефферсон Т. Автобиография. Заметки о штате Виргиния / Пер. В. М. Большакова с участием В. Н. Плешкова. Л., 1990. С. 232 (вопрос XIX); «Those who labour in the earth are the chosen people of God, if ever he had a chosen people, whose breasts he has made his peculiar deposit for substantial and genuine virtue. It is the focus in which he keeps alive that sacred fire, which otherwise might escape from the face of the earth. Corruption of morals in the mass of cultivators is a phaenomenon of which no age nor nation has furnished an example. It is the mark set on those who, not looking up to heaven, to their own soil and industry, as does the husbandman, for their subsistence, depend for it on the casualties and caprice of customers. Dependence begets subservience and venality, suffocates the germ of virtue, and prepares fit tools for the designs of ambition. This, the natural progress and consequence of the arts, has sometimes perhaps been retarded by accidental circumstance: but, generally speaking, the proportion which the aggregate of the other classes of citizens bears in any state to that of its husbandmen is the proportion of its unsound to its healthy parts, and is a good-enough barometer whereby to measure its degree of corruption. <…> The mobs of great cities add just so much to the support of pure government, as sores do to the strength of the human body. It is the manners and spirit of a people which preserve a republic in vigour. A degeneracy in these is a canker which soon eats to the heart of its constitution» (Jefferson Th. Notes on the State of Virginia / Ed. by W. Peder. Chapel Hill, 1955). Этот отрывок приведен и подробно разобран в книге: Marx L. The Machine in the Garden: Technology and the Pastoral Ideal in America. New York, 1964. P. 124–125, 116–144.

«The system of the great Montesquieu will ever be erroneous, till the words property or lands in fee simple are substituted for virtue, throughout his Spirit of Laws. Virtue, patriotism, or love of country, never was and never will be, till men’s natures are changed, a fixed, permanent principle and support of government. But in an agricultural country, a general possession of land in fee simple may be rendered perpetual, and the inequalities introduced by commerce are too fluctuating to endanger government. An equality of property, with a necessity of alienation, constantly operating to destroy combinations of powerful families, is the very soul of a republic» (цит. по: Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. P. 230, прим. 104).

Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. New York, n. d. (первое издание вышло в 1950 году в издательстве «Harvard University Press») (chap. XII).

Дэвид (Дэви) Крокетт (1786–1836), охотник из Тенесси, позднее конгресмен, герой американского фольклора. — Прим. ред.

Ward J. W. Andrew Jackson: Symbol for an Age. New York, 1955; см. также: Marx L. The Machine in the Garden. P. 219–220.

«Our enemy has indeed the consolation of Satan on removing our first parents from Paradise: from a peaceable and agricultural nation, he makes us a military and manufacturing one» (цит. по: Marx L. The Machine in the Garden. P. 144).

Ward J. W. Andrew Jackson: Symbol for an Age. P. 63.

Ibid. P. 30–45.

Wood G. S. Creation of the American Republic. P. 612.

Имеется в виду роман Т. Л. Пикока «Замок капризов» (1831), где под именем «Steam Intellect Society» высмеивается существовавшее в Англии «Общество распространения полезных знаний». — Прим. перев.

Об этом прекрасно сказано у Лео Маркса: Marx L. The Machine in the Garden.

О «промежуточной территории» см.: Ibid. P. 121–122 et passim.

Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. P. 64–76.

Burke E. Works. Vol. II. P. 131–132; Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. P. 201–208.

St. John de Crevecoeur H. Letters from an American Farmer. Everyman’s Library edition. London, 1912–1962. P. 46–47, 51–55.

Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. P. 241–244.

Ср.: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 100–105.

Tuveson E. Redeemer Nation. P. 103–112.

Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. P. 16–53 (book I: Passage to India).

Chambers W. N. Old Bullion Benton: Senator from the New West. Boston, 1956. P. 353. Строго говоря, Бентон описывал статую Колумба, указывающего на запад, но мы вполне можем предположить, что и он сам повторил этот жест. По иронии судьбы, памятник ему поставили в той части Сент-Луиса, которая из‐за запустения стала достаточно безлюдной. См. также: Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth. P. 23–35.

Локк Д. Два трактата о правлении. С. 290 (книга II, 49); «In the beginning all the world was America» (Locke J. Two Treatises on Government).

Откровение Иоанна Богослова, 18:4. — Прим. ред.

Канада для него располагалась «слева», а Флорида — «справа» (Stourzh G. Alexander Hamilton and the Idea of Republican Government. P. 195). См. также: Gilbert F. To the Farewell Address: Ideas of Early American Foreign Policy. Princeton, 1961 (второе издание — 1970 год).

Фредерик Джексон Тёрнер (1861–1932), американский историк, создатель теории фронтира. — Прим. ред.

См., например: Silberschmidt M. The United States and Europe: Rivals and Partners. New York, 1972. Стоит ли говорить, что политика «открытых дверей» взаимодействия с Китаем на западе напоминает слова, начертанные на постаменте статуи Свободы на востоке?

Например, Уильям Грэм Самнер в 1896 году писал: «Наша система не подходит для того, чтобы управлять подчиненными провинциями. Она не оставляет для них места. Они превратятся в средоточие коррупции и будут оказывать воздействие на политику нашего собственного государства. Если мы признаем остров [Кубу] своим штатом или группой штатов, мы вынуждены будем позволить ему наравне с нами участвовать в управлении» («Our system is unfit for the government of subject provinces. They have no place in it. They would become seats of corruption, which would react on our own body politic. If we admitted the island [Cuba] as a state or a group of states, we should have to let it help govern us») (цит. по: A Different Frontier: selected readings in the foundations of American economic expansion / Ed. by L. C. Gardner. Chicago, 1966. P. 87). См. также: Beisner R. L. Twelve Against Empire: the Anti-Imperialists, 1898–1900. New York, 1968.

Easton D. C. The New Revolution in Political Science (presidential address to the American Political Science Association) // American Political Science Review. 1969. Vol. 73. № 4. P. 1051–1061. См. также: The Post-Behavioral Era: Perspectives on Political Science / Ed. by G. J. Graham Jr. and G. W. Carey. New York, 1972.

Noble D. W. Historians Against History: The Frontier Thesis and the National Covenant in American Historical Writing since 1830. Minneapolis, 1965.

К сожалению, многочисленные упоминания об этой параллели см.: Hartz L. B. The Liberal Tradition in America; см. также: Palmer R. R. The Age of the Democratic Revolution. Vol. I. Princeton, 1959 (chap. 2, 3, 6, 10).

В пользу последней точки зрения наиболее резко высказывался Джозайя Такер: см. его «Четыре трактата о вопросах политики и торговли» (Four Tracts on Political and Commercial Subjects, 1774), «Письмо к Эдмунду Бёрку, эсквайру» (A Letter to Edmund Burke, Esq., 1775), «Подлинный интерес Британии» (The True Interest of Britain, 1776), «Трактат о гражданском правлении» (A Treatise Concerning Civil Government, 1781).

Butterfield H. George III, Lord North and the People, 1779–1780. London, 1949.

Christie I. R. Wilkes, Wyvill and Reform: The Parliamentary Movement in British Politics, 1760–1785. New York, 1962; Idem. Myth and Reality in Late Eighteenth-Century British Politics. Berkeley, 1970; Cartwright F. D. The Life and Correspondence of Major Cartwright. London, 1826.

См.: Pocock J. G. A. Politics, Language and Time (chap. 6: Burke and the Ancient Constitution: A Problem in the History of Ideas).

Спиро Агню (1918–1996) — вице-президент в администрации Ричарда Никсона, Джон Эрлихман (1918–1996) — советник президента Никсона по внутренней политике — участники Уотергейтского скандала. — Прим. ред.

Parker H. T. The Cult of Antiquity and the French Revolutionaries: A Study in the Development of the Revolutionary Spirit. Chicago, 1937.

Kelly G. A. Idealism, Politics and History: Sources of Hegelian Thought. Cambridge, 1969.

Brinton C. English Political Thought in the Nineteenth Century. New York, 1962.

Hegel G. W. F. Lectures on the Philosophy of History / Transl. by J. Sibree. New York, 1900. P. 85–87; Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. VIII: Философия истории / Пер. А. М. Водена. М.; Л., 1935. С. 77–83.

The American Hegelians: An Intellectual Episode in the History of Western America / Ed. by W. H. Goetzmann. New York, 1973.

Arendt H. The Human Condition. New York, 1958 (пер. немецкого издания книги Арендт см.: Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / Пер. В. В. Бибихина. СПб., 2000); Fuss P. Hannah Arendt’s Conception of Political Community // Idealistic Studies. 1973. Vol. 3. № 3. P. 252–265.

Человек ораторствующий, вития (лат.). — Прим. ред.

Человек верующий (лат.). — Прим. ред.

Человек торгующий, торговец (лат.). — Прим. ред.

Человек, дающий в долг, кредитор (лат.). — Прим. ред.

Даниэль Бун — легендарный американский пионер, егерь и герой освоения Фронтира. Вилли Ломан — неудачливый главный герой пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера» (1949). — Прим. ред.

Человек творящий (лат.). — Прим. ред.

Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 103.

Мирские общины (лат.). — Прим. ред.

Skinner Q. The Foundations of Modern Political Thought: Vol. I, The Renaissance; Vol. II, The Reformation. Cambridge, 1978 (Скиннер К. Истоки современной политической мысли: В 2 т. Т. 1: Эпоха Ренессанса; Т. 2: Эпоха Реформации / Пер. А. Олейникова и А. Яковлева. М., 2018). Работы, изданные после 1975 года и фигурирующие в сносках к этому послесловию, не учтены в библиографии этого издания, которая публикуется в том же виде, что и в 1975 году. На работы, указанные в библиографии, ссылки здесь не приводятся.

Наиболее подробный анализ: Meaning and Context: Quentin Skinner and His Critics / Ed. by J. Tully. Princeton, 1988. Трехтомное издание статей Скиннера (Skinner Q. Visions of Politics. Cambridge, 2002) вышло уже после написания этого текста. Сам я не публиковал подробных методологических исследований с 1987 года; см.: Pocock J. G. A. Introduction: the State of the Art // Pocock J. G. A. Virtue, Commerce and History. Cambridge, 1985. P. 1–36 (Покок Дж. The State of the Art (Введение к книге «Добродетель, торговля и история») / Пер. А. Бондаренко и У. Климовой под ред. Е. С. Островской // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории. М., 2018. С. 142–188); Idem. The Concept of Language and the Mètier d’Historien: Some Considerations on Practice // The Language of Political Theory in Early Modern Europe / Ed. by A. Pagden. Cambridge, 1978. P. 19–40; Idem. Texts as Events: Reflections on the History of Political Thought // Politics of Discourse: The Literature and History of Seventeenth-Century England / Ed. by K. Sharpe and S. N. Zwicker. Berkeley, 1987. P. 21–34.

Berlin I. The Originality of Machiavelli // Studies on Machiavelli / Ed. by M. P. Gilmore. P. 147–206; Idem. Does Political Theory Still Exist? // Philosophy, Politics and Society: Second Series / Ed. by P. Laslett and W. G. Runciman. Oxford, 1962. P. 1–33; Idem. Two Concepts of Liberty // Berlin I. Four Essays on Liberty. London, 1969. Все они были посмертно переизданы — см.: Isaiah Berlin: The Proper Study of Mankind: An Anthology of Essays / Ed. by H. Hardy and R. Hausheer. New York, 1998, где можно найти и более полную библиографию (см. рус. переводы: Берлин И. Оригинальность Макиавелли / Пер. В. Сапова, А. Толмача // Человек. 2001. № 2–4; Он же. Два понимания свободы / Пер. Л. Седова // Берлин И. Философия свободы. Европа. М., 2001. С. 123–186).

Skinner Q. Foundations of Modern Political Thought. Vol. I: The Renaissance. P. XIV, 27–28, 42–48, 156 (см. в целом: chap. 4); Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1. С. 23–25.

Skinner Q. Foundations of Modern Political Thought. Vol. I. P. 4–5 (Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1. С. 23).

Pocock J. G. A. Barbarism and Religion. Vol. III: The First Decline and Fall. Cambridge, 2003.

В этом отношении — в том, что касается понимания высшей власти как упадка, — я провожу более четкую границу между гуманистами Кватроченто и Треченто, чем, например, Скиннер в своей работе: Skinner Q. Foundations of Modern Political Thought. Vol. I: The Renaissance. P. 54–56 (Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1. С. 101–105). Упадок римской свободы, каким его представляли себе авторы более ранних эпох, нельзя назвать несовместимым с ее возрождением в священной империи, как его видели гибеллины, или под покровительством папы, как писали гвельфы. Бруни более решительно порывает с обеими этими традициями; у Макиавелли это уже окончательный разрыв.

Список недавних работ по политической теории и историографии, где поднимается этот вопрос, очень обширен, и я не буду пытаться перечислить их здесь. Впрочем, см.: Skinner Q. Liberty Before Liberalism. Cambridge, 1997 (рус. перевод: Скиннер К. Свобода до либерализма / Пер. А. В. Магуна. СПб., 2006).

Pocock J. G. A. Virtues, Rights and Manners: A Model for Historians of Political Thought // Political Theory. 1981. Vol. IX. № 3. P. 353–368. Переиздание см.: Idem. Virtue, Commerce and History. P. 37–50.

Tuck R. The Rights of War and Peace: Political Thought and the International Order from Grotius to Kant. New York, 1999. Во фрагменте, о котором он говорит, использовано понятие «гражданский гуманизм», которое, насколько бы точным ни было его употребление, не означает «гуманизм» во всех его проявлениях. Затем Так определяет «гуманизм» как это наиболее отвечает его точке зрения, то есть как гуманизм юристов. Дональд Келли хорошо показывает, как этот гуманизм — «цивильный» («civil»), а не «гражданский» («civic») — сформировал понимание истории: Kelley D. R. The Human Measure: Social Thought in the Western Legal Tradition. Cambridge, Mass., 1990.

Во введении к «The Rights of War and Peace» Так пересматривает другие свои работы: Tuck R. Natural Rights Theories: Their Origin and Development. New York, 1979; Idem. Philosophy and Government, 1572–1651. Cambridge, 1993.

Из работ последнего времени см.: Renaissance Civic Humanism: Reflections and Reappraisals / Ed. by J. Hankins. Cambridge, 2000.

Hexter J. H. On Historians. Cambridge, Mass., 1979. P. 288. Глава, представляющая собой отзыв на «Момент Макиавелли» (P. 255–303), первоначально появилась в издании: History and Theory. Vol. XVI (1977). P. 306–337.

20 июня 1994 года по случаю передачи Нью-Йоркскому университету вилл, некогда принадлежавших сэру Гарольду Эктону. Я выступал в присутствии Антонио ди Пьетро, на тот момент лидера магистратов, расследовавших коррупцию среди итальянского политического класса, и кардинала-архиепископа Флоренции, который сказал мне, что мои слова о Макиавелли вселяют надежду в будущее Италии. Полагаю, его преосвященство и я очень хорошо поняли друг друга.

Лекция была опубликована: Pocock J. G. A. Machiavelli and the Rethinking of History // Il Pensiero Politico. 1994. Vol. XXVII. № 2. P. 215–230.

Idem. Machiavelli and Guicciardini: Ancients and Moderns // Canadian Journal of Social and Political Theory. 1978. Vol. II. № 3. P. 93–109; Idem. Machiavelli in the Liberal Cosmos // Political Theory. 1985. Vol. XIII. № 4. P. 559–574.

Именно этот аргумент является центральным для работы Пола Рея: Rahe P. A. Republics Ancient and Modern. Chapel Hill, 1992. См. также: Mansfield H. C. Machiavelli’s New Modes and Orders: A Study of the Discourses on Livy. Ithaca, 1979; Idem. Machiavelli’s Virtue. Chicago, 1996. Я считаю Макиавелли радикальным сторонником «древних», а наиболее интересный анализ его религиозной мысли я обнаружил в следующих работах: De Grazia S. Machiavelli in Hell. Princeton, 1989; Parel A. J. The Machiavellian Cosmos. New Haven, 1992.

Collinson P. De Republica Anglorum: Or History with the Politics Put Back. Cambridge, 1990; Peltonen M. Classical Humanism and Republicanism in English Political Thought, 1570–1640. Cambridge, 1995.

О тацитизме в его республиканском, монархическом и философском проявлениях существует обширный корпус литературы. См.: Burke P. Tacitism, Scepticism and Reason of State // The Cambridge History of Political Thought, 1450–1700 / Ed. by J. H. Burns with the assistance of M. Goldie. Cambridge, 1991. P. 479–498.

Norbrook D. Writing the English Republic: Poetry, Rhetoric and Politics, 1627–1660. Cambridge, 1999.

Эта точка зрения может относиться и к Джону Мильтону; см.: Milton and Republicanism / Ed. by D. Armitage, H. Armand and Q. Skinner. Cambridge, 1995.

The Political Works of James Harrington / Ed. by J. G. A. Pocock. Cambridge, 1977; см. также: James Harrington: Oceana and A System of Politics / Ed. by J. G. A. Pocock. Cambridge, 1992.

Pocock J. G. A. Machiavelli, Harrington, and English Political Ideologies in the Eighteenth Century // The William and Mary Quarterly. 3rd Series. 1965. Vol. XXII. № 4. P. 549–583; переиздание: Idem. Politics, Language and Time. P. 104–147; Idem. The Only Politician: Machiavelli, Harrington and Felix Raab // Historical Studies: Australia and New Zealand. 1966. Vol. XII. № 46. P. 265–296; Idem. Civic Humanism and Its Role in Anglo-American Thought // Pocock J. G. A. Politics, Language and Time. P. 80–103; Idem. James Harrington and the Good Old Cause: A Study of the Ideological Context of his Writings // Journal of British Studies. 1970. Vol. X. № 1. P. 30–48.

Об этом — особенно в связи с книгой: Pecchioli R. Dal Mito di Venezia all’Ideologia Americana. Venezia, 1983 — см. мою статью: Pocock J. G. A. Mito di Venezia and Ideologia Americana: A Correction // Il Pensiero Politico. 1980. Vol. XII. № 3. P. 483–486; Idem. The Machiavellian Moment Revisited: A Study in History and Ideology // Journal of Modern History. 1981. Vol. LIII. № 1. P. 49–72; Idem. Tra Gog e Magog: I Pericoli della Storiografia Repubblicana // Rivista Storica Italiana. 1986. Vol. XCVIII. № 1. P. 147–194; Idem. Between Gog and Magog: The Republican Thesis and the Ideologia Americana // Journal of the History of Ideas. 1987. Vol. XLVIII. № 2. P. 325–346; переиздание: The American Enlightment / Ed. by F. Shuffleton. Rochester, NY, 1993. P. 379–400.

Tawney R. H. Harrington’s Interpretation of His Age // Proceedings of the British Academy. Vol. XXVII (1941). P. 199–233; Macpherson C. B. The Political Theory of Possessive Individualism: Hobbes to Locke. Oxford, 1962 (chap. 6); Hill Ch. James Harrington and the People // Puritanism and Revolution. London, 1962. P. 299–313. Об этих работах см.: Pocock J. G. A. The Political Thought of James Harrington. P. 56–57; Idem. The Ancient Constitution and the Feudal Law (reissued). Cambridge, 1987. P. 128–129, 139–144, 321–323.

Idem. The Political Thought of James Harrington. P. 88–89.

Ср.: Pincus S. Neither Machiavellian Moment nor Possessive Individualism: Commercial Society and the Defenders of the English Republic // American Historical Review. 1998. Vol. 103. № 3. P. 705–736.

Scott J. Algernon Sidney and the English Republic, 1623–1677. Cambridge, 1988; Idem. The Rapture of Motion: James Harrington’s Republicanism // Political Discourse in Early Modern Britain / Ed. by N. Phillipson and Q. Skinner. Cambridge, 1993. P. 139–163; Idem. The Piece of Silence: Thucydides and the English Civil War // The Certainty of Doubt: Tributes to Peter Munz / Ed. by M. Fairburn and W. H. Oliver. Wellington, 1996. P. 90–116; Idem. England’s Troubles: Seventeenth-Century English Political Instability in European Context. Cambridge, 2000. См. также: Davis J. C. Pocock’s Harrington: Grace, Nature and Art in the Classical Republicanism of James Harrington // Historical Journal. 1981. Vol. XXIV. № 3. P. 683–697.

Worden B. Chap 15 // The Cambridge History of Political Thought, 1450–1700; Idem. Chap. 1–4 // Republicanism, Liberty, and Commercial Society, 1649–1776 / Ed. by D. Wootton. Stanford, 1994.

«The contemplation of form is astonishing to man, and has a kind of trouble or impulse accompanying it, that exalts his soul to God. As the form of a man is the image of God, so the form of a government is the image of man» (Harrington J. A System of Politics. IV. 3, 4; Pocock J. G. A. The Political Works of James Harrington. P. 837; Idem. James Harrington: Oceana and A System of Politics. P. 273).

Pocock J. G. A.The Political Works of James Harrington. P. 78–82, 89–97; Idem. Contexts for the Study of James Harrington // Il Pensiero Politico. 1978. Vol. XI. № 1. P. 20–35.

Goldie M. The Civil Religion of James Harrington // Languages of Political Theory in Early Modern Europe / Ed. by A. Pagden. Cambridge, 1987. P. 197–224; Idem. Priestshaft and the Birth of Whiggism // Political Discourse in Early Modern Britain / Ed. by N. Phillipson and Q. Skinner. P. 209–231; The Reception of Locke’s Politics / Ed. by M. Goldie. London, 1999. Vol. I (Introduction); Champion J. A. I. The Pillars of Priestshaft Shaken: The Church of England and Its Enemies, 1660–1770. Cambridge, 1992.

Clark J. C. D. English Society, 1688–1832: Ideology, Social Structure and Political Practice during the Ancien Regime. Cambridge, 1985 (второе издание — 2000 год).

Pocock J. G. A. Barbarism and Religion. Vol. I: The Enlightments of Edward Gibbon. Cambridge, 1999. P. 1–2.

Idem. Virtue, Commerce and History: Essays on Political Thought and History, Chiefly in the Eighteenth Century. Cambridge, 1985; Idem. Clergy and Commerce: The Conservative Enlightment // L’ Etá dei Lumi: Studi Storici nel Settecento Europeo in Onore di Fraco Venturi / A cura di R. Ajello e altri. Napoli, 1985. Vol. I. P. 523–622; Idem. The Political Limits to Pre-Modern Economics // The Economic Limits to Modern Politics / Ed. by J. Dunn. Cambridge, 1990; Idem. The Significance of 1688: Some Reflections on Whig History // The Revolutions of 1688: The Andrew Browning Lectures, 1988 / Ed. by R. Beddard. Oxford, 1991. P. 271–292; Idem. Standing Armies and Public Credit: The Institutions of Leviathan // The World of William and Mary: Anglo-Dutch Perspectives on the Revolution of 1688–89 / Ed. by D. Hoak and M. Feingold. Stanford, 1996. P. 87–103; Idem. Barbarism and Religion. Vol. I. Ch. 4: The Hampshire Militia and the Problems of Modernity.

См. прим. 2 на с. 776.

См. об этом подробнее: Pocock J. G. A. Barbarism and Religion. Vol. I. P. 56–58, 108–112.

Klein L. E. Shaftesbury and the Culture of Politeness: Moral Discourse and Cultural Politics in Eighteenth-Century England. Cambridge, 1994.

Классическая работа на эту тему: Hirschman A. The Passions and the Interests: Political Arguments for Capitalism before Its Triumph. Princeton, 1976 (Хиршман А. О. Страсти и интересы: политические аргументы в пользу капитализма до его триумфа / Пер. Д. Узланера. М., 2012).

См. выше, с. 695–696.

См. подробнее в книге: Pocock J. G. A. Virtue, Commerce and History (chap. 10: The Political Economy of Burke’s Analysis of the French Revolution).

См.: Andrew Fletcher: Political Works / Ed. by J. Robertson. Cambridge, 1997.

Статья И. Берлина «Еж и лиса» была впервые напечатана в составе книги: Berlin I. Russian Thinkers. London, 1978 (Берлин И. Еж и лиса / Пер. В. Михайлина // Берлин И. История свободы. Россия. М., 2001. С. 184–269).

См. прим. 2 на с. 787.

Arendt H. The Human Condition; Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни (глава 2, раздел 6: Возникновение общества, The Rise of the Social).

См.: Renaissance Civic Humanism: Reflections and Reappraisals / Ed. by J. Hankins. P. 226–227.

Benjamin Constant: Political Writings / Ed. by B. Fontana. Cambridge, 1988.

Jacob M. C. The Radical Enlightenment: Pantheists, Freemasons and Republicans. London, 1981.

Pocock J. G. A. Catharine Macaulay: Patriot Republican // Women Writers and the Early Modern British Political Tradition / Ed. by H. L. Smith. Cambridge, 1998. P. 243–258.

Mendle M. J. Dangerous Positions: Mixed Government, Estates, and the Answer to the XIX Propositions. Tuscaloosa, AL, 1985.

Edmund Burke: Reflections on the Revolution in France / Ed. by J. G. A. Pocock. Indianapolis, 1987 (Берк Э. Рассуждения о революции во Франции / Пер. Е. И. Гельфанд. М., 1993).

Я прослеживаю историю англо-американского политического дискурса вплоть до разрыва, обусловленного революцией в Америке, и трансформации под влиянием Французской революции в следующих работах: Pocock J. G. A. The Varieties of Whiggism from Exclusion to Reform: A History of Ideology and Discourse // Idem. Virtue, Commerce and History (chap. 11); Idem. A Discourse of Sovereignty: Observations on the Work in Progress // Political Discourse in Early Modern Britain / Ed. by N. Phillipson and Q. Skinner. P. 377–428; Idem. Political Thought in the English-Speaking Atlantic: (i) The Imperial Crisis, (ii) Empire, Revolution and an End of Early Modernity // The Varieties of British Political Thought / Ed. by J. G. A. Pocock with the assistance of G. J. Schochet and L. G. Schwoerer. Cambridge, 1994.

См. прим. 4 на с. 782.

Adair D. Fame and the Founding Fathers / Ed. by T. Colbourn. New York, 1974. Как и Джеральд Стурж в своей работе «Александр Гамильтон и идея республиканского правления», Адэйр обратил внимание на конфликт, возникший из‐за критики республиканской идеи в духе Юма.

В «Древней конституции и феодальном праве» («The Ancient Constitution and the Feudal Law») я развивал тезис о том, что переиздание трудов сэра Роберта Филмера повлекло за собой как историческую, так и философскую полемику и что Локк вел себя нетипично, не принимая участия в первой. См.: Pocock J. G. A. Virtue, Commerce and History. P. 220–230.

Idem. Barbarism and Religion. Vol. I. P. 68–70. См.: Young B. W. Religion and Enlightenment in Eighteenth-Century England: Theological Debate from Locke to Burke. Oxford, 1998.

Pocock J. G. A. Varieties of British Political Thought. P. 281–282.

Idem. Josiah Tucker on Burke, Locke and Price: A Study in the Varieties of Eighteenth-Century Conservatism // Idem. Virtue, Commerce and History (chap. 9).

Из работ последнего времени см.: Breen T. H. The Lockean Moment: An Inaugural Lecture Delivered before the University of Oxford. Oxford, 2001. На защиту роли Локка в полемике, происходившей в Британии XVIII столетия, встали почти исключительно американские историки, см., например: Kramnick I. Republicanism and Bourgeois Radicalism: Political Ideology in Late Eighteenth-Century England and America. Ithaca, 1991; Hamowy R. Cato’s Letters, John Locke and the Republican Paradigm // History of Political Thought. 1990. Vol. XI. P. 273–294.

Не буду пытаться приводить библиографию этой полемики, поскольку не стремился принимать в ней участие.

Pole J. R. Political Representation.

Pocock J. G. A. «The Book Most Misunderstood since the Bible»: John Adams and the Confusion about Aristocracy // Fra Toscana a Stati Uni: Il Discorso Politico nell’età della Constituzione Americana / A cura di A. M. Martellone e E. Vezzosi. Firenze, 1989. P. 181–201. Не могу не заметить, что, хотя я не претендую на принадлежность к столь благородному обществу, я представляю себе, каково было Адамсу.

Banning L. The Jeffersonian Persuasion. Ithaca, 1978.

Наиболее полную картину его развития и теперешнего состояния можно, как мне кажется, почерпнуть из следующих работ: Machiavelli and Republicanism / Ed. by G. Bock, Q. Skinner and M. Viroli. Cambridge, 1990; Skinner Q. Liberty before Liberalism (Скиннер К. Свобода до либерализма); Pettit Ph. Republicanism: A Theory of Freedom and Government. Oxford, 1997 (Петтит Ф. Республиканизм. Теория свободы и государственного правления / Пер. А. Яковлева. М., 2016); Viroli M. Republicanism. New York, 1999. Ни в одной из них, как увидит читатель, не говорится то, о чем я пытался сказать на этих страницах.

Тимур Атнашев — доцент кафедры государственного управления и публичной политики ИОН РАНХиГС, ведущий научный сотрудник Центра современных политических исследований ИОН РАНХиГС; Михаил Велижев — профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник Центра современных политических исследований ИОН РАНХиГС. Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2020 году.

О понятии «идиома» у Покока см.: Атнашев Т., Велижев М. «Context is king»: Джон Покок — историк политических языков // Новое литературное обозрение. № 134 (2015). C. 22.

См. настоящее издание, стр. 7–27.

См. первую монографию Покока «Древняя конституция и феодальное право» («The Ancient Constitution and the Feudal Law», 1957).

О методологии Покока подробнее см.: Атнашев Т., Велижев М. «Context is king»: Джон Покок — историк политических языков. C. 21–44.

Критику истории идей с позиций Кембриджской школы см. в статье: Скиннер К. Значение и понимание в истории идей // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории / Сост. Т. Атнашев и М. Велижев. М., 2018. С. 53–122. См. также: Grafton A. The History of Ideas: Precept and Practice, 1950–2000 and Beyond // Journal of the History of Ideas. Vol. 67. № 1 (2006). P. 1–32.

О соотношении методологии Кембриджской школы с теоретическими установками немецкой Begriffsgeschichte см.: Рихтер М. Покок, Скиннер и Begriffsgeschichte // Кембриджская школа. С. 347–380.

Подробнее см.: Покок Дж. Г. А. The state of the art // Новое литературное обозрение. № 134 (2015). С. 45–74 (пер. с англ. А. Бондаренко и У. Климовой под ред. Е. Островской).

Mansfield H. C., Jr. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // The American Political Science Review. Vol. 71. № 3 (1977). P. 1152; Tarcov N. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // Political Science Quarterly. Vol. 91. № 2 (1976). P. 381.

См. прочтение этого аргумента в терминах «воли к власти» в рецензии Марты Зебровски: Zebrowski M. K. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // The Journal of Politics. Vol. 38. № 2 (1976). P. 488.

Cromartie A. Harringtonian Virtue: Harrington, Machiavelli, and the Method of the Moment // The Historical Journal. Vol. 41. № 4 (1998). P. 988.

Goldsmith M. M. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // The American Historical Review. Vol. 81. № 4 (1976). P. 890; Pincus S. Neither Machiavellian Moment nor Possessive Individualism: Commercial Society and the Defenders of the English Commonwealth // The American Historical Review. Vol. 103. № 3 (1998). P. 705–736.

Mansfield H. C., Jr. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 1152.

Bondanella P. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // Italian Americana. Vol. 2. № 1 (1975). P. 118.

Jurdjevic M. Virtue, Commerce, and the Enduring Florentine Republican Moment: Reintegrating Italy into the Atlantic Republican Debate // Journal of the History of Ideas. Vol. 62. № 4 (2001). P. 727.

Сразу два автора используют в своих комментариях оба выражения: Champlin J. R. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // The Review of Politics. Vol. 39. № 1 (1977). P. 106; Wood N. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // Political Theory. Vol. 4. № 1 (1976). P. 103.

Hexter J. H. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // History and Theory. Vol. 16. № 3 (1977). P. 306–337.

Vasoli C. The Machiavellian Moment: A Grand Ideological Synthesis // The Journal of Modern History. Vol. 49. № 4 (1977). P. 661.

Forbes D. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment // The Historical Journal. Vol. 19. № 2 (1976). P. 553.

«Pocock’s argument is so complex, so richly perceptive, subtle, and many-faceted, moving dialectically between various explicatory levels, that to do it justice in a brief summary is extraordinarily difficult» (Wood N. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 102); «The Machiavellian Moment resists summary, partly because of the subtle, many-faceted character of its style and argument, more importantly because an adequate summary would be possible only from an overall perspective from which Pocock’s accomplishments and shortcomings could» (Champlin J. R. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 106).

Hexter J. H. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 310–312.

Champlin J. R. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 106

См. оценку Чезаре Вазоли, одного из самых резких критиков интерпретации Покока: Vasoli C. The Machiavellian Moment: A Grand Ideological Synthesis. P. 663.

Hexter J. H. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment.

В этом отношении ключевым вкладом Покока стала критика концепции «посессивного индивидуализма» Макферсона как господствующей идеологии в Англии XVIII века. См.: Tarcov N. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 381; Pincus S. Neither Machiavellian Moment nor Possessive Individualism: Commercial Society and the Defenders of the English Commonwealth.

Ср., например: Goldsmith M. M. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 890.

«But before I go any further I want to state my belief that The Machiavellian Moment is a major work of historical synthesis and that it may come to represent a serious contribution to the history and historiography of western civilization’s confrontations with its own dilemmas. These are high claims, won rather reluctantly and ungraciously from a stubborn soul» (Davis J. C. Pocock’s Harrington: Grace, Nature and Art in the Classical Republicanism of James Harrington // The Historical Journal. Vol. 24. № 3 (1981). P. 683).

McCormick J. P. Reading Machiavelli. Scandalous Books, Suspect Engagements, and the Virtue of Populist Politics. Princeton, 2018. P. 170.

См.: McCormick J. P. Reading Machiavelli. P. 309–311.

См.: Pocock J. G. A. The Machiavellian Moment Revisited: A Study in History and Ideology // The Journal of Modern History. Vol. 53. № 1 (1981). P. 52.

Forbes D. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 554.

Ч. Вазоли обвиняет Покока в недостаточно хорошем понимании флорентийского контекста, но, впрочем, не указывает на конкретные ошибки, связанные со столь серьезным недостатком. Критик подчеркивает, что Покок обладает «бесспорными» аналитическими способностями и знаниями. См.: Vasoli С. The Machiavellian Moment: A Grand Ideological Synthesis. P. 663–664.

Wood N. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 104; Champlin J. R. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 109. Для более глубокого знакомства с современной рецепцией Макиавелли в постмарксистской традиции и, в частности, реакцию на интерпретацию его трудов Пококом см.: Abensour M. Democracy against the State. Marx and the Machiavellian Moment. Cambridge, 2011; Althusser L. Machiavelli and Us. London, New York, 1999; Lefort C. Machiavelli in the Making. Evanston, 2012; The Radical Machiavelli. Politics, Philosophy and Language / Ed. by F. Lucchese, F. Frosin and V. Morfini. Boston, 2015.

Sullivan V. Machiavelli’s Momentary «Machiavellian Moment»: A Reconsideration of Pocock’s Treatment of the Discourses // Political Theory. Vol. 20. № 2 (1992). P. 309–318; Nadon Ch. Aristotle and the Republican Paradigm: A Reconsideration of Pocock’s «Machiavellian Moment» // The Review of Politics. Vol. 58. № 4 (1996). P. 677–698.

McCormick J. P. Machiavelli against Republicanism: On the Cambridge School’s «Guicciardinian Moments» // Political Theory. Vol. 31. № 5 (2003). P. 615–643.

Cromartie A. Harringtonian Virtue: Harrington, Machiavelli and the Method of the Moment; Davis J. C. Pocock’s Harrington: Grace, Nature and Art in the Classical Republicanism of James Harrington.

Maloy J. S. The First Machiavellian Moment in America // American Journal of Political Science. Vol. 55. № 2 (2011). P. 450–462; Mitchell A. A Liberal Republican ‘Cato’ // American Journal of Political Science. Vol. 48. № 3 (2004). P. 588–603.

См. стр. 593–594 настоящего издания.

Pincus S. Neither Machiavellian Moment nor Possessive Individualism: Commercial Society and the Defenders of the English Commonwealth.

Appleby J. Liberalism and Republicanism in the Historical Imagination. Cambridge, Mass., 1992.

Jurdjevic M. Virtue, Commerce, and the Enduring Florentine Republican Moment: Reintegrating Italy into the Atlantic Republican Debate // Journal of the History of Ideas. Vol. 62. № 4 (2001). P. 721–743.

См.: Hume R. D. Pocock’s Contextual Historicism // The Political Imagination in History. Essays concerning J. G. A. Pocock / Ed. by D. N. DeLuna. Baltimore, 2006. P. 27–58.

«By and large, in leading his readers into the minds of the past that he is examining he does not try to translate the political terminologies men once used into the ones with which his late twentieth-century readers are familiar… So in a sense Pocock’s first and perhaps heaviest demand on his readers is that they master a new vocabulary made up of a small but highly mutable set of terms, and the only way those readers can test their mastery of this vocabulary is by trying to make sense of The Machiavellian Moment with it» (Hexter J. H. [Review] Pocock J. G. A. Machiavellian Moment. P. 313).

См.: Nadon Ch. Aristotle and the Republican Paradigm: A Reconsideration of Pocock’s «Machiavellian Moment». P. 678–679.

Pocock J. G. A. The Machiavellian Moment Revisited: A Study in History and Ideology. P. 72.

По контрасту мы можем сравнить бурную рецепцию близкой по типу аргументации статьи Фр. Фюре, указавшего на связь современных французских левых социалистов и революционного террора. См.: Furet F. Penser la Révolution française. Paris, 1978.

Одно из немногих исключений составляет уже упомянутая рецензия Вазоли, который обвиняет Покока в методической безответственности. При этом он почти полностью заимствует у Покока методологические принципы и критерии их оценки, обвиняя его в навязывании абстрактной схемы. Вазоли критикует идеологический характер исследования и сводит его работу к намерению высказаться о кризисе современной американской политической культуры. Нам трудно судить о полном отсутствии оснований для такого суждения, но мы можем уверенно говорить, что это единичный случай критики такого типа.

Подробнее см.: Велижев М. Республиканизм в общественной мысли России первой половины XIX века // Res Publica. Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века. М., 2021 (в печати).

См.: Kalyvas A., Katznelson I. Liberal Beginnings. Making a Republic for the Moderns. New York, 2008.

Лотман Ю. М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн, 1992. Т. 1. С. 296–336. См. также: Каплун В. Свобода в раннем российском республиканизме: гражданский республиканизм в России и европейская республиканская традиция Нового времени // Что такое республиканская традиция: Сб. ст. / Науч. ред. О. В. Хархордин. СПб., 2009. С. 131–152.

См. предисловие Скиннера к его фундаментальной книге «Истоки современной политической мысли» (1978): Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1 / Пер. с англ. А. Олейникова. М., 2018. С. 7–16.

См. лишь некоторые значимые публикации по теме: Bobbio N., Viroli M. Dialogo intorno alla repubblica. Roma, Bari, 2001; Gelderen M., van. The Political Thought of the Dutch Revolt, 1555–1590. Cambridge, 1992; The Invention of the Modern Republic / Ed. by B. Fontana. Cambridge, 1994; Machiavelli and Republicanism / Ed. by G. Bock, Q. Skinner and M. Viroli. Cambridge, 1990; Milton and Republicanism / Ed. by D. Armitage, A. Himy and Q. Skinner. Cambridge, 1995; Republicanism. A Shared European Heritage / Ed. by M. van Gelderen and Q. Skinner. 2 vols. Cambridge, 2002; и многие др.

Прежде всего см.: Петтит Ф. Республиканизм. Теория свободы и государственного правления / Пер. с англ. А. Яковлева. М., 2016 (впервые — 1997 год).

См.: Покок Дж. Г. А. Квентин Скиннер: история политики и политика истории // Кембриджская школа. С. 191–217.

О значении республиканизма в современной политической теории см.: Павлов А. Республиканизм Филипа Петтита: самая актуальная современная политическая философия // Петтит Ф. Республиканизм. С. 7–24.

См., например: Скиннер К. Свобода до либерализма / Пер. с англ. А. Магуна. СПб., 2006; Res publica: история понятия: Сб. ст. / Науч. ред. О. В. Хархордин. СПб., 2009; Современная республиканская теория свободы: коллект. моногр. / Науч. ред. Е. Рощин. СПб., 2015; и др.

Каплун В. Свобода в раннем российском республиканизме: гражданский республиканизм в России и европейская республиканская традиция Нового времени; Он же. «Жить Горацием или умереть Катоном»: российская традиция гражданского республиканизма (конец XVIII — первая треть XIX века) // Неприкосновенный запас. 2007. № 5. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2007/55/ka16-pr.html

Бугров К. Д. Формирование идей республиканизма в российской общественно-политической мысли XVIII века / Дисс. на соиск. уч. ст. доктора ист. наук. Екатеринбург, 2017.

См. прежде всего: Хархордин О. В. Республика, или Дело публики. СПб., 2020; Kharkhordin O. Republicanism in Russia. Community before and after Communism. Cambridge, Mass.; London, 2018.