— Именно так, герр барон. Имею паек и тем содержу хворую жену и двух внучек. Они остались сиротами после смерти своих отца и матери.
— Сочувствую вам, герр Лимоненко. И готов обещать вам деньги и продукты, если вы сможете мне помочь.
— В чем?
— Мне нужен один человек. Вернее, если правильно сказать по-русски, мне нужны сведения про одного человека. Ныне покойного.
— Кто вам нужен? Если это человек известный, то…
— Профессор Пильчиков.
— Николай Дмитриевич Пильчиков? Приват-доцент Харьковского университета?
Рунсдорф даже не поверил сначала своему счастью. Неужели его мытарства в Харькове завершились?
— Вы знали профессора Пильчикова?
— Нет, герр барон. Самого Пильчикова я не знал. В харьковском университете он преподавал до 1894 или 1898 года. В начале века, в 1902–1908 годах, он работал в харьковском технологическом институте. Хороший ученый! Блестящий! Был удостоен золотой медали русского географического общества. Ведь его даже приглашали во Францию, и он был избран почетным членом Тулузской академии, если память мне не изменяет.
— Как мне повезло, что вы это знаете!
— Как можно этого не знать, барон. Это один из самых известных ученых в России прошлого века.
— Но ваши коллеги, с которыми я говорил до сих пор, его не знают.
— Это так, господин барон. Но я не стал бы винить их в этом. Старые царские архивы в университетах при Советах хранились плохо. Но в городском архиве сведения быть должны. Пильчиков опубликовал больше 100 научных работ.
— А вы не помните основные направления в которых работал Пильчиков?
— Я знаю, что профессор Пильчиков предложил российскому военному министерству разработанный им прибор, который позволял взрывать заложенные мины на значительном расстоянии, не имея с ними никакого сообщения кабелем или проволокою. Также Пильчиков предлагал модель минной подлодки, которая без экипажа могла подрывать вражеские корабли большого класса, — сказал архивариус. — У Пильчикова были работы по оптике, электротехнике, радиотехнике. Да и много еще чего. Как я уже сказал, талантливый был человек. Но его работами давно никто не интересовался. Разве один из его студентов по фамилии Бекаури. Но это было давно. Году этак в 1920 или 21-ом.
— Бекаури?
— Да. Я даже знавал его в прошлые годы. Но ныне он умер. Еще до войны.
— Я хочу передоложить вам работу, герр Лимоненко. Я стану вам хорошо платить.
— Кто же откажется в такое тяжелое время от работы, господин барон. Я уже не так молод и обременен семьей. А детей нужно кормить.
— И кормить хорошо, герр Лимоненко. Я вас понимаю. Уже сегодня к вам домой доставят продукты питания по моему приказу. Голодать вы не будете.