Денис чуть крепче сжал мою руку, а потом перевернул ее ладошкой вверх и стал чертить по ней большим пальцем какие-то невидимые узоры. Было немного щекотно, но при этом безумно приятно. А потом вдруг он, перегнувшись через стол, поцеловал мою открытую ладонь.
— Алис, не знаю, что в тебе такое… не могу объяснить. Просто есть люди, от которых идет какое-то внутреннее тепло. Рядом с тобой я чувствовал себя так, как когда была жива мама. Ты так искренне меня любила… Сначала, когда только тебя увидел, то подумал, что ты просто забавная рыжая девчушка. Помнишь тот день, когда ты пришла ко мне домой и готовила ужин?
— Конечно…
— Вот тогда я это и почувствовал. Я был по-настоящему дома. А ведь ты любила меня не за что-то, а просто… без причины. Как мама любила.
Его слова были пропитаны такой болью, что я сама почувствовала всю горечь, что вкусил Денис. Но меня безумно смутило сравнение с его матерью, и, кажется, Власов это заметил.
— Не подумай, что я какой-то извращенец и испытывал что-то ненормальное к матери, или, наоборот, не воспринимал тебя как девушку. Тут другое. Просто рядом с тобой мне было так же хорошо, как когда у меня была семья. Я мог расслабиться и быть собой. Поэтому меня так к тебе тянуло. А потом, в гараже у Лехи, когда тебя переодели, разглядел привлекательную девушку. Понял, что хочу тебя.
— А я просто в тебя влюбилась. Безумно влюбилась…
— Знаю, Лисенок. Прости, что не рассказал о своих чувствах, когда ты призналась. Но тогда я не понимал их, а врать, что люблю, не хотел. Но все к этому шло, — улыбнулся он, но тут же нахмурился, — поэтому мне стало так мерзко, когда решил, что ты прогнулась под мамашу.
— Я бы никогда…
— Знаю, — перебил он. — Теперь знаю, и за это тоже хочу попросить прощения. Я был круглым дураком, что поверил, будто ты сознательно подписала ту бумажку. Но мне было девятнадцать, на меня давили со всех сторон, я не понимал, что происходит и на эмоциях накрутил себя еще больше. Вспомнил, как ты встречалась со своим Костей, потому что мать так хотела, и решил, что и в этот раз ты сдалась.
— Мне было очень плохо. Я пыталась тебя найти, но не знала, как. Даже поехала к владельцу твоей квартиры…
— Владельцу моей квартиры? — усмехнулся Денис, — Лисенок, моя это квартира. Я владелец.
— А как же…
— Это мой дядя. Родной брат мамы, меня в честь него назвали. Когда меня упрятали в тюрьму, он быстренько подсуетился и сдал квартиру. Но по закону она моя, передана в наследство от родителей. Я все детство прожил в доме на Яузском, в нашем родовом гнезде. А квартиру эту еще моему прадеду дали, когда дом только построили. Потом дед с бабушкой жили со своими детьми. А когда мама и дядя выросли, дед переписал квартиру на маму. Он считал, что мужчина должен сам состояться, поэтому устроил Дениса в институт, потом помог с работой, но дальше дядя сам должен был обеспечить себя жильем. Маме же дед отписал квартиру как приданое. Только дядя не был согласен с таким раскладом, обвинил сестру, что та подговорила отца. Они жутко рассорились. Денис ее видеть не хотел, а мама, глупая, все пыталась с братом помириться, меня в его честь назвала. Только это не помогло. Когда родители погибли, мой родной дядя даже не захотел оформлять опекунство и определил в детдом, как сироту.