С преемником графа Чернина графом Бурианом я познакомился в Плессе, когда он был министром иностранных дел до Чернина. При обстоятельности, проявляемой Бурианом во всех важных вопросах, я бы мог рассчитывать на разрешение польской проблемы в короткий срок. Но я должен откровенно признаться, что мои мысли в последующее за тем время были заняты более серьезными вещами, чем эти длительные и бесплодные переговоры.
Когда граф Буриан был снова призван на пост министра иностранных дел, вполне естественно было его стремление как можно скорее найти выход из нашего политического положения. По человечеству было совершенно понятно, что он под впечатлением ухудшающегося военного положения на западе с большим упорством стремился к миру. По моему мнению, однако, ни один из союзников не должен был выходить из рамок единого политического фронта и предлагать противнику мир. Ошибочно было думать, что от этого произойдет какое-нибудь существенное изменение для отдельного государства или для всех вместе. Турецкий великий визирь, который в начале сентября жил в Спа, относился к положению так же, как и я. Царь Фердинанд в то же время говорил, что стремления к миру его страны вне общего союза не могут приниматься в расчет. Может быть, царь догадывался уже тогда, какую незначительную роль, как сила, играет Болгария в расчетах противников.
На этом основании я не мог считать правильной австро-венгерскую попытку заключить в середине сентября сепаратный мир с Антантой. Противники отнеслись к этому совершенно отрицательно. Они слишком ясно видели наше положение, чтобы согласиться на этот мирный договор. Вопрос о дальнейших жертвах людьми не играл для них никакой роли. Опасение, что мы, немцы, скоро оправимся, если нам дадут хоть на один момент передышку, совершенно завладело умами наших врагов. Так сильно было впечатление, которое производили, а может быть, и теперь производят на наших противников наши успехи. Это дает нам право гордиться, вопреки тому что с нами случилось тогда и что еще должно было случиться.
От 29 сентября до 26 октября
Если бы в книге великой войны не было уже давно главы о геройстве немецкой армии, то она была бы начертана в нестираемых письменах кровью наших сыновей в последних ужасных боях. Как неимоверно много требовалось в эти недели физических и душевных сил от офицеров и солдат всех частей войска! Войска переходили от одной битвы к другой. Перерыва едва хватало для того, чтобы восстановить нарушенные связи, заменить недостающие части новыми, влить остатки разбитых дивизионов в другие части. Офицеры и солдаты, правда, начинали проявлять усталость, но они все же рвались вперед, если нужно было удержать вражеское нападение. Офицеры всех рангов, до самых высших чинов, боролись в первых рядах, часто с оружием в руках. Ведь приказывать оставалось только одно: «Выдержать до последних сил».