Безусловно имела место единая субъектность во внешней торговле. Государство быстро взяло ее в свои руки и поставило под жесткий контроль. В определенных кризисных ситуациях, например когда надо было спасать финансовую систему после медного бунта, национальная внешняя торговля действовала как единое целое под контролем государства. При этом с середины XVII века начинает проводиться хотя и не последовательная протекционистская политика по отношению к русскому купечеству, меры по защите его от иностранной конкуренции.
Национальная церковная организация была одним из ранних достижений в становлении русского государства. Автокефалия 1448 г. сформировала эту организацию, а затем она бдительно охранялась, будучи закреплена в 1589 г. с установлением патриаршества. Интересно, что закат раннего русского национального государства начался тоже в церковной сфере – с Большого собора 1666 г. – и его одновременными клятвами на старые обряды (осуждение национальной церковной традиции) и осуждением Никона судом восточных патриархов (признание внешнего суверенитета в духовных делах).
Идеология национального изоляционизма/исключительности также была сформирована в доктрине последователей Иосифа Волоцкого. «Русская земля благочестием всех одоле». И там же и доктрина III Рима старца Филофея, которые многие ошибочно считают мессианистской. На самом деле это была изоляционистская доктрина, суть которой «не нужно православному царю Московскому любой ценой, перенапрягая силы, отвоевывать Константинополь – отныне Русская Земля – это Третий Рим и это её интересы и есть политические интересы православия».
Русское национальное сознание продолжало опережать западноевропейское и на следующих этапах. Благодаря Жанне д’Арк французы додумались до того, что англичане не имеют прав на прекрасную Францию. Столетняя война сыграла огромную роль в становлении национального самосознания европейских народов – достаточно сравнить два варианта одной и той же хроники знаменитого Фруассара, написанные с разницей в несколько десятилетий и посвященные одним и тем же событиям – в первом варианте все проникнуто идеей рыцарства, во втором – понятием о национальности. Один и тот же поступок сперва трактовался Фруассаром как совершенный согласно правилам чести, потом же как присущий природе англичан или французов.
Но несмотря на это противопоставление, невозможно себе представить, чтобы в XV и начале XVI века французский или английский король обосновывал свои притязания на ту или иную территорию национальным принципом, чтобы он не защищал свои владения, а требовал передачи чужих, ссылаясь на то, что «там живут французы». Между тем, едва освободившись от ордынских пут, Россия начинает ирреденту русских земель. Польско-Литовское государство и Ливония мыслятся как похитители «вотчины» доставшейся русским князьям от предка – князя Владимира.