Вутц зашуршал бумагами. Теперь бо́льшую часть дел танаса тащил на себе бывший старейшина Пайгалы. Вместо него в селе остался Морх.
– Там от Остаха послание пришло, – припомнил Ули. – Потом занесу.
– Что пишет?
Ули присел напротив и наскоро пересказал дядькины новости.
– О-хо-хо… – закряхтел старик. – Хочет караван с земляным маслом получить?.. А с зерном вон оно как, значит…
– Неужели без имперского зерна не сдюжим? – удивился Ули.
– Да зерно что!.. – махнул рукой Вутц. – Закупились уже. Да и у нас урожай добрый будет, хвала Матери… Людей! Работных людей где мне взять на все эти придумки?
Ули уже собирался выходить. Совсем недавно он думал над тем же…
– Так у толгувов, – на ходу бросил наследник. – Они ж победили, имперский обоз захватили, а там этих рабов… Брат рассказывал. Дубовичи уже небось их резать принялись – столько ртов-то кормить!
Глаза у старого шута округлились, рот распахнулся. Матерь Предков, Всеблагая! Он уже пару седмиц спать не мог! А тут… так просто…
Ули толкнул дверь.
– А кого! Кого послать к толгувам-то? – крикнул пайгал в спину наследника.
Тот замер на пороге.
– Так Тарха. Кого же еще? Сегмат Громкий и Сегимий знают – он ближник отца. Почет такого посланца принять. – Наследник вышел вон, а помощник танаса так и застыл, глядя на закрытую дверь.
Вилея, ничего не видя перед собой, кинулась к навесу, где осенью хранили сено. Вспорхнула наверх и затаилась под крышей, где ее никто не увидит.
«И деда! Деда все знал и ничегошеньки не сказал! – Вилейка смотрела с верхотуры, как дедушка на своих кривых ногах бежит через двор. – Как он мог!»
Вилейка придумывала наказания для противного наследника. Олтер! И к имени новому теперь привыкать… Ну ничего, она ему еще покажет!
Вдруг между постройками показался Гафр, и Вилея скрипнула зубами. Зубоскал и весельчак, громогласный бахвал, гроза девичьих сердец Гафр – исчез. По двору еле-еле пробирался страшный кособокий клибб, подволакивая ногу.
От нового Гафра никто больше не видел ни единой улыбки. Все эти дни Вилея выхаживала тяжелораненого горского воина. Она помнила, как он выбежал в ночном лесу навстречу проклятым северянам, которые тащили ее и наследника! Помнила, как они били его мечами и кололи копьями. Помнила и дала себе зарок, что выходит защитника. А Ули… тьфу ты – Оли – уехал и даже Гафру не поклонился, не воздал за подмогу!
Выздоравливал Гафр тяжело. От увечий одно плечо стало выше другого, правую ладонь скрючило и пальцы так и не разгибались до конца. Глазницу порвали, рот разворотили, зубы выбили. Пока не появился черный колдун, никто и не верил, что весельчак Гафр выкарабкается. Никто, кроме Вилеи! Она дневала и ночевала подле раненого. Обтирала горячее тело, меняла пачканые подстилки.