- Тебя и Женю в нашей машине... скажешь "нет"?
- Скажу "да", - невозмутимо подтвердил он. - А где ты нас видела?
- На концерте в Пушкине.
- Ты была на этом концерте? - не поверил он. -Ты шутишь!
- Это неважно, важно другое...
- Что именно?
- Что делала эта... эта Женя в нашей машине?
- Ехала...
- Не фиглярствуй!
- Да просто я привез туда Алика - вот и все дела!
- Алика?
- Его, родимого... пристал: познакомь да познакомь! Что мне - жалко?
- Значит, в машине вас было трое... А почему ты не подошел? Я же видела тебя за кулисами!
- Но я-то тебя не видел.
- А что же она тебе не сказала... эта Женя?
- Это уж ты спроси у нее, - резонно заметил Вадим.
Кира понимала, что скорее всего он врет, но ее сбивал с толку его искренний тон; а он, видя ее растерянность, мгновенно поменял тактику и перешел от обороны к решительному наступлению.
- Черт возьми, я устал! - не давая ей опомниться, заявил он. - У тебя просто мания какая-то... Я устал, и мне надоело оправдываться: если бы у меня с ней что-то было, тогда другое дело, а так... меня убивает твоя несправедливость! Да, вот что самое обидное - не-спра-вед-ли-вость!
Не мог же он так притворяться! А если предположить, что мог... Кира не могла предположить такое, она подошла, прижалась пылающим лицом к его груди и попросила:
- Прости, я и сама не знаю, что со мной происходит... прости, ну прости, пожалуйста.
Ночью они помирились. Их ночи... стоило ей ощутить его рядом, и она была счастлива: для Киры формула счастья в те годы была простой - чувствовать его рядом. Они помирились, и Вадим простил ее. Но сна не было... Кира лежала головой у него на груди и думала.
Наверное, она в отца. Мать рассказывала, что отец постоянно ревновал ее, просто изводил своей маниакальной ревностью.
- Доходило до анекдота, - вспоминала мать. - Придешь домой в хорошем настроении - ага, значит, состоялось! А если, наоборот, в плохом - ну значит, сорвалось! Настоящий маньяк...
- Что - ни с того ни с сего? - поражалась Кира. - Прямо на ровном месте?
- Посмотри туда, - мать показывала на свой портрет. - Как по-твоему, могла я удержаться на "ровном месте" - с моей-то красотой?
- Тогда почему же отец маньяк... если не могла?
- Твой отец видел, кого брал в жены... А красота имеет свои права!
Наверное, отец этого не понимал, и Кира привычно пожалела отца: она жалела его уже за тот раздраженный тон, в котором мать говорила о нем.
Отец умер, когда ей было восемь лет, она тогда училась во втором классе школы-десятилетки при Ленинградской консерватории. Искупался в Неве в начале сентября и схватил двустороннее воспаление легких: закалял свое слабое здоровье - так и не закалил, не успел. Мать до сих пор не могла простить отцу его "нелепой смерти".